Красная звезда юга

Они взяли такси и отправились в магазин готового платья, который был известен Кончите. Хозяин его — старый японец — старательно подобрал Бишопу хорошо сшитый, темный и скромный костюм, шляпу, галстук, рубашку, пальто. Бишоп посмотрел в зеркало в кабине для примерки и сам себе понравился.
Он положил брюки для верховой езды, рубашку и куртку в коробку, которую ему дал японец. Полиция аргентинской столицы может из разыскивать. Она одна из лучших в мире и поддерживает связь с другими большими городами. Если здесь занимаются поисками сеньора «ел колонел» Бишопа, было бы глупо оставлять следы.
Он взял свой револьвер, который положил на полочку в кабине, и сунул его в карман нового пальто. Когда он собирался спрятать бумажник, набитый песо, то наткнулся на фото Тони. Бишоп долго разглядывал ее. Теперь ему казалось невероятным, что он позволил Тони сделать то, что она сделала с ним. Даже на этом маленьком портрете продажность и вульгарность его бывшей жены явно проявлялись под маской богини. Было б лучше, если бы он женился на какой-нибудь служанке заведения Мак Диля. Но в 25 лет, когда идет война и смерть витает рядом с тобой, молодые люди редко стремились узнать, что скрывается за красивым лицом и прекрасной фигурой… Он вытащил фото из бумажника, смял и бросил на пол. Потом взял пакет со старой одеждой и вышел из магазина.
Кончита и он прошли уже порядочно, когда старый японец догнал их.
— Сеньор, вы уронили это.
Он протянул Бишопу смятую карточку Тони.
Бишоп взял у него фотографию, разорвал на мелкие кусочки.
Японец произнес на исковерканном испанском языке:
— Значит, это не было важно?
— Нет, совсем нет.
И он открыл перед Кончитой дверь в ресторан.
  
13. Облава в кабаре
 
Они пришли в Рожо Тукан, один из ресторанов, который содержал Кредо. Было немногим больше четырех часов.
С тех пор, как Кончита покинула этот город, в ресторане сменился метрдотель. Официант, который их обслуживал, тоже… Она тщетно искала лицо, которому можно было бы довериться.
— В котором часу начинается первое представление? — спросил Бишоп.
— Через несколько минут. И только оно начнется, я уверена, что найду одну молодую женщину, с которой Мария и я пели и танцевали когда-то. Мы можем пойти за кулисы, поболтать с ней. Новости быстро проникают сюда, и она, без сомнения, уже слышала разговоры о Кредо и доне Диего, а может быть, уже знает, что их задерживает и где они прячутся.
Бишоп не был так уверен, как Кончита. Ситуация совсем не блестящая. Но не нужно давать Кончите новый повод для волнений, пока все не выяснится.
— Отлично, — сказал он. — Но в ожидании мы поедим?
— Я очень голодна, — ответила Кончита.
Бишоп заказал коктейли, потом «кабало де ангел», — очень тонкую вермишель в курином бульоне с тертым сыром, потом «матамре аллорадо» — мясо, жаренное на вертеле на слабом огне.
Пища была превосходна, порции большие. Бишоп и Кончита ели с аппетитом. Но она была обеспокоена. Бишоп спросил, что ее тревожит.
Я не знаю, — ответила она. — Это просто ощущение, что за нами наблюдают.
— Кто же?
— Не представляю. Вы не заметили, что метрдотель никого не посадил рядом с нашим столиком?
— Может, будет лучше, если мы уйдем?
Кончита отрицательно покачала головой.
— Нет. Мне неважно, что с Кредо и с доном Диего. Я не выйду, пока не узнаю, что случилось с Марией.
Бишоп снова принялся за еду.
— Это правда. Ведь для этого мы и пришли сюда.
Несколько музыкантов прошли вглубь зала и поднялись на эстраду. Они стали настраивать свои инструменты, доставать ноты, переговариваться. Словом, были похожи на музыкантов всего мира.
— А эти? — спросил Бишоп.
— Я знаю одного. Рамон, пианист.
Она стала ловить его взгляд, но пианист был слишком занят своими нотами и не обратил на нее никакого внимания. Кончита с горечью заметила:
— Он что-то не хочет обращать на меня внимания. Он боится, потому что я — сестра Марии.
Бишоп спросил ее, не хочет ли она, чтобы он подошел к нему и поговорил.
— Грациас. Но это бесполезно. Когда в течение десяти лет живешь под страхом, когда надо обдумывать каждую фразу, предполагая, что ваш собеседник может оказаться агентом секретной полиции, трудно остаться человеком… Не говорите с Рамоном. Мы подождем конца представления, я тогда пойду поговорю с одной из девушек. Женщины больше думают сердцем, чем головой.
Музыканты понемногу заполняли эстраду.
Бишоп с нетерпением ожидал, когда Кончита повидает одну из своих подруг и они уйдут отсюда.
Но куда они пойдут? Во всех странах Южной и Центральной Америки право политического убежища предоставляется людям с толстым кошельком. А несчастная мелюзга всегда отвечает своей шкурой. Американское гражданство не поможет Бишопу. Он узнал об этом из уст американского консула в Коралио. Самое большое, на что мог расчитывать он, это на несколько приятных слов и две пачки сигарет «Кэмел»!
Оркестр заиграл неплохую вещь, но слишком шумно. После этого конферансье объявил певицу, которая была далека от хорошего класса.
Бишоп посмотрел на Кончиту. Она покачала головой.
— Это — новенькая. Мария была в десять раз лучше ее.
Певица замолчала и ее заменила группа герлс, которые с шумом и визгом выскочили на сцену.
Кончита рассматривала их очень внимательно. Она чуть не плакала.
— Они заменили всех, — пожаловалась она. — Я не узнаю ни одной девушки.
— Тогда нужно поговорить с Рамоном. Как только кончится представление, мы пройдем за кулисы. Я, может быть, смогу заставить его заговорить.
Кончита вытерла слезы салфеткой, потом подняла голову, так как к столу их подошел мужчина с белыми волосами. Бишоп не заметил его. Человек улыбнулся.
— Сеньор, сеньорита!
— Филипп! — воскликнула Кончита. — По крайней мере, хоть вы здесь! Где Мария? Что с ней?
Старый человек, казалось, не слышал ее, он продолжал, обращаясь к Бишопу:
— Так как я вижу, что сеньор закончил с едой, возьму на себя смелость предложить газету. Может, сеньора заинтересует одна статья, помещенная в «Пренце».
Говоря это, он положил перед Бишопом газету, сложенную таким образом, что сразу обращала на себя внимание статья на два столбца, помещенная на видном месте.
Кончита с горечью заметила:
— Даже Филипп боится заговорить со мной! И подумать только, что Мария и я всегда считали его другом.
Не отрывая глаз от газеты, Бишоп ответил:
— Он действительно друг. Нам нужно немедленно уйти.
— Почему?
Бишоп повернул газету таким образом, чтобы Кончита могла прочитать то, что нужно. Там была помещена фотография дона Диего, разысканная, без сомнения, в архивах «Пренцы», которая сменила своих хозяев. Под фотографией было напечатано:
«Самым ранним утром дон Диего Сабас Плакидо, который был один из основных финансовых советников генерала Хуана Перона, был задержан федеральной полицией. Но раньше, чем полиция смогла узнать причину его возвращения в Аргентину, дон Диего покончил с собой при помощи пистолета малого размера, который имел при себе. Полицейские, задержавшие его, продолжают расследование».
Несмотря на боязнь, которая охватила его, Бишоп подумал: «Хорошее начало для «Пренцы».
Ему даже показалось, что он уловил легкую иронию в этих строчках. «Пренца» продолжала действовать точно также, как и раньше, до ее разгрома Пероном, когда она осмеливалась критиковать некоторые постановления и действия правительства.
— Бедный старик! — сказала Кончита. — Его кто-нибудь, вероятно, узнал.
— Возможно, — согласился Бишоп.
Он прочитал всю статью, которая сопровождалась биографией дона Диего. Нигде ни слова не говорилось о Кредо.
— Но мы займемся этим позже, — сказал он. — В настоящий момент необходимо уйти отсюда.
Он встал и положил на стол достаточное количество песо, чтобы оплатить обед и оставить хорошие чаевые. Потом посмотрел на окружающие их пустые столы и сказал: