Воскресший из мертвых

— Умен старик — этот верхний житель!
Немного помолчав, Ионни заговорил о своем состоянии:
— В первой же моей сделке с лесом я заработал тысяч двести. Потом с водопада оторвал чистый миллион. Потом выгодно перепродал имение. Так что у меня хватает денег.
Ионии был уверен, что он говорит истинную правду, и поэтому хвастался искренно, от всей души.
— Ведь начал-то я без гроша в кармане, — сказал он. — А затем повезло мне, и я выиграл в лотерею.
Да, он признался, что ему просто посчастливилось. И об этом он так выразился:
— Уж если бог начнет благословлять, то он не станет скупиться. Ведь он благословляет-то не из своего кармана. Он просто перекидывает от одного к другому то, что у него есть. Так что господнее благословение — это, можно сказать, палка о двух концах.
Вдова сейчас была не в силах размышлять о чем-нибудь глубокомысленном, и поэтому она покорно согласилась с тем, что сказал Ионни.
Впрочем, ухвативши некоторый смысл сказанного, она благочестивым тоном произнесла:
— Если б каждый из нас покорно становился под эту палку, так и не было бы горя и страдания у людей.
10
Итак, они договорились обо всем. Однако хозяйка отложила обручение до следующего воскресенья. Семья строго соблюдала добрые старые обычаи, по которым родители, если они живы, должны присутствовать при обручении дочери. Старики же не могли приехать раньше воскресенья.
Это устраивало Ионни. Он рассчитывал до воскресенья продать водопад и завершить сделки с покупкой и продажей имений. К воскресенью, вероятно, и эти деляги из лесной конторы успеют пересчитать деревья в его лесу. Помимо того, к этому сроку ему непременно хотелось пристроить замуж свою бывшую невесту Лизу и за это получить малую толику денег.
Прощаясь, Ионни заставил свою новую невесту Марию Коуру произнести клятву. Он сказал:
— Надо бы нам кресты поставить под нашим согласием.
Вдова не поняла, что речь идет о письменном согласии, и, свернув разговор на божественную тему, с чувством волнения произнесла:
— Каждый из нас перед господом богом дал уже такую нерушимую клятву.
Ионни был тронут и стал уверять ее в своем постоянстве.
— Я, — сказал он, — никогда не улыбаюсь сразу двум.
В хозяйской коляске он отбыл в Тампере, чтобы там в первую очередь получить деньги за свою колбасницу Лизу. Ведь он улыбался теперь другой.
Жизнь казалась ему прекрасной и поэтичной.
* * *
Однако тамперские мошенники приготовились встретить Ионни в ином месте — на постоялом дворе Роувари.
Этот постоялый двор находился километрах в тридцати от Тампере. И здесь мошенники нередко обирали деревенских путешественников, которых по различным причинам нельзя было раскошеливать в городе.
Собственно говоря, тамперские жулики тайно арендовали этот дом для своих воровских целей. И вот здесь-то они сейчас и поджидали Ионни. Они послали вперед одного из своих, чтобы тот перехватил Ионни на дороге и доставил бы его сюда для встречи с друзьями.
Причем мошенники приехали сюда со своей водкой и закуской. А некоторые из них для отвода глаз захватили с собой всякого рода инструменты, чтобы доказать, что они рабочие, на тот случай, если полиция захватит их здесь. Так, например, толстяк Танакка, будучи в прошлом электромонтером, взял с собой всякие свои щипчики, кусачки, винты и даже, для полной достоверности, не поленился прихватить бутылку с кислотой для спайки проводов.
В общем все было предусмотрено до мелочей. Даже водка была заранее перлита в лимонадные бутылки, чтоб полиция не подумала, что тут происходит незаконная торговля спиртным. [4]
Ионни прибыл на постоялый двор с охотой и интересом. Ему хотелось поскорей с кем-нибудь поделиться своей переменой. Он тотчас же присоединился к мошенникам и, выпив с ними, начал хвастаться своим удачным сватовством:
— Тут я дал-таки жару одной вдове. Она полюбила меня и согласилась выйти замуж.
Мошенники начали чокаться с ним, и Ионни, почувствовав себя молодым женихом, впал в лирическое состояние.
* * *
Надо сказать, что на постоялом дворе в это время гостил знакомый хозяина, некий Хейкки Сипиля. Он с младшим братом возвращался из Тампере на двух лошадях. Там он сделал разные покупки и, между прочим, купил для хозяйственных надобностей бутылку серной кислоты.
Эта кислота была налита в обыкновенную бутылку из-под лимонада, и поэтому Сипиля тщательно спрятал ее, чтоб кто-нибудь по ошибке не выпил этот страшнейший яд. Он спрятал эту бутылку в шкаф, который стоял на хозяйской половине.
Мошенники же расположились в особых комнатах — в двух номерах постоялого двора. И там сейчас они занялись карточной игрой, имея намерение законным путем вытряхнуть из Ионни его тысячу марок. Ионни проигрывал деньги не жалея. На что ему эта мелочь, если вскоре в его карманах зазвенят миллионы.
Что касается сделки насчет Лизы, то мошенники оттягивали этот вопрос и старались все больше и больше подпоить Ионни. И тот, наконец, совершенно опьянел.
В это время Хейкки Сипиля, готовясь к отъезду, достал из шкафа все свои покупки и понес их во двор, чтоб положить в телегу. Бутылку же с серной кислотой он временно оставил на столе, боясь попортить этой жидкостью то, что он понес в телегу.
Между тем пьяный Ионни, выйдя в коридор по своим делам, сунулся на обратном пути не в ту дверь. Шляясь по коридору с бутылкой недопитой водки, он, желая присоединиться к своим, толкнул плечом дверь в хозяйскую половину. И с пьяных глаз ввалился в комнату, где в этот момент никого не было.
Присев за стол, Ионни влил в себя остатки водки и так и остался сидеть, ничего не соображая.
В эту минуту в комнату вошел младший брат Сипиля. Увидев на столе бутылку с серной кислотой, он про себя выругал Хейкки за неосторожность.
„Ведь пьяница по ошибке мог выпить этот яд“, — подумал он и, взяв бутылку, вышел во двор. И там, крикнув брату, чтоб тот не мешкал, выехал со двора в своей телеге.
Совершенно опьяневший Ионни, посидев немного за хозяйским столом, встал, чтобы пойти к своим, но, сделав шаг, покачнулся и упал на пол, где и остался лежать в бесчувственном состоянии.
В этот момент Хейкки Сипиля вернулся в комнату за своей бутылкой. Увидев на столе опорожненную бутылку из-под лимонада, Хейкки пришел в ужас. Он подумал, что человек, лежащий на полу, по ошибке выпил яд и теперь умирает. И в самом деле это было похоже на смерть, так как Ионни, как все хватившие через край, хрипел и испускал стоны.
Сипиля тотчас позвал людей на помощь. Поднялась суматоха, суета, крик. Все растерялись. Никто не знал, что предпринять. Кто-то стал орать на Хейкки Сипиля:
— Ну как можно с такой неосторожностью обращаться с ядом!
Хейкки перетрусил. Ведь суд может обвинить его в убийстве по неосторожности. В страхе он начал бормотать:
— Откуда же я мог знать, что так случится…
Стали тормошить Ионни, но он не поддавался усилиям и продолжал хрипеть. Кто-то авторитетным тоном заявил:
— Да, теперь он уже больше не оживет.
Принялись окатывать его водой. Но в ответ на это Ионни только рычал. И хрипы в его груди усилились.
Однако обильные потоки холодной воды привели Ионни в некоторое чувство. Приподнявшись и сев на полу, он тупо взглянул на окружающих людей.
Переруганный Хейкки, склонившись к Ионни, крикнул ему прямо в ухо:
— Яду выпил!
— Что? — переспросил Ионни, не понимая.
Хейкки сунул ему под нос пустую бутылку из-под лимонада и еще громче заорал ему в ухо:
— Яд, яд выпил!
— А? — опять переспросил Ионни.
— Отраву, отраву проглотил! — что есть силы завопил Хейкки в самое Ионнино ухо.
Тамперские воры, услышав такой шум и гам, пришли узнать, что случилось.
Дрожащая от страха хозяйка сказала им:
— Вот этот выпил серную кислоту и теперь умирает.