Суть доказательств
– Мне он показался застенчивым и… несчастным. А еще я подумала, что он, наверное, ставит себя немного выше других. Но вообще-то мистер Харпер производит сильное впечатление. – Взгляд ее снова уперся в стену, но свет в глазах погас. – Мой муж очень сильно был к нему привязан и относился к своему другу с большим уважением.
– Когда вы в последний раз видели мистера Харпера?
– Джо умер прошлой весной.
– И после смерти мужа вы мистера Харпера больше не видели?
Она покачала головой и как будто удалилась в некое тайное, неведомое мне место скорби. Интересно было бы узнать, что именно связывало Кэри Харпера и мистера Мактига. Темные делишки? Уж не знакомство ли с писателем-затворником отравило семейную идиллию Мактигов? Или, может быть, все дело в грубости и эгоизме Харпера?
– Если я правильно понимаю, Кэри Харпер живет в Катлер-Гроув со своей сестрой? – спросила я.
Вместо ответа хозяйка поджала губы. Глаза ее наполнились слезами.
Я поставила бокал и убрала в сумочку блокнот.
Она проводила меня до двери.
– Берилл когда-нибудь писала вам или вашему мужу? – осторожно спросила я.
Миссис Мактиг снова покачала головой.
– Вы не знаете, у нее были друзья? Может быть, ваш муж кого-то упоминал?
Тот же молчаливый жест.
– Кого она могла называть «М»? Вы знаете кого-то, чье имя начиналось бы с буквы «М»?
Миссис Мактиг печально смотрела в пустой коридор. Мысли ее были где-то далеко, в том ушедшем времени, от которого остались только слезы.
– В двух ее романах есть «П» и «А». Кажется, это были шпионы северян. О боже, я, кажется, забыла выключить духовку! – Она быстро-быстро замигала, как будто в глаза светило яркое солнце. – Надеюсь, вы еще заглянете?
– С удовольствием. Было приятно с вами поговорить. – Я погладила ее по плечу, еще раз поблагодарила, повернулась и ушла.
Вернувшись домой, я первым делом позвонила матери и облегченно вздохнула, услышав обычную лекцию, пару рекомендаций и твердое уверение в том, что меня еще любят.
– У нас тут всю неделю было за восемьдесят, а в новостях говорили, что в Ричмонде около сорока. Господи, как вы там выживаете? Снег еще не выпал?
– Нет, мама, снег не выпал. Как твое бедро?
– А что с ним сделается? Бедро как бедро. Я вяжу плед. Подумала, что ты могла бы укрыть им ноги, когда работаешь в офисе. Люси о тебе спрашивала.
Я уже забыла, когда в последний раз разговаривала с племянницей.
– Трудится над каким-то научным проектом в школе. Подумать только, ну просто говорящий робот. На днях притащила ее домой, так бедный Синдбад с испугу спрятался под кровать…
Синдбад – отвратительный, жадный греховодник-кот – прибился к матери, когда она отправилась однажды за покупками в Майами-Бич. Понятие о гостеприимстве у него отсутствовало начисто. Когда я приезжала, он запрыгивал на холодильник, как настоящий лесной хищник, и следил за мной оттуда злобными глазами.
– Попробуй угадать, кого я вчера видела. – Желание поделиться с кем-то новостью распирало меня, а мать знала о моем прошлом едва ли не все. – Помнишь Марка Джеймса?
Молчание.
– Он был по делам в Вашингтоне и заезжал на минутку в Ричмонд.
– Конечно, помню.
– Надо было обсудить одно дело. Он ведь адвокат. Э-э… в Чикаго. – Я быстро отступала. – Его фирма открыла представительство в Вашингтоне. – Чем больше я говорила, тем сильнее сжималось неодобрительное кольцо материнского молчания. – Если помнишь…
– Перестань. Я лишь помню, что он едва не убил тебя, Кэти.
Когда она называла меня «Кэти», я чувствовала себя на десять лет старше.
4
Поскольку все научно-технические лаборатории службы судебно-медицинской экспертизы размещались в том же здании, где работала и я, ожидать отчетов не приходилось. Подобно мне, эксперты знали многое еще до того, как начинали их писать. Все улики по делу Берилл Мэдисон я сдала ровно неделю назад и не сомневалась, что Джони Хэмм уже составила по ним определенное мнение и готова поделиться своими предварительными заключениями. Вот почему, покончив с утренними делами, я захватила чашку кофе и поднялась на лифте на четвертый этаж.
Кабинет Джони, если можно так назвать крохотный закуток между лабораториями трасологического и химического анализов, находился в самом конце коридора. Когда я вошла, Джони сидела за черным столом, прильнув к окуляру стереоскопического микроскопа. Рядом лежал блокнот, страницы которого были испещрены аккуратными записями.
– Не вовремя? – осведомилась я.
– Вовремя не бывает, – ответила она, обернувшись через плечо.
Я пододвинула стул.
Джони – миниатюрная молодая женщина с черными короткими волосами и широко расставленными темными глазами – училась по вечерам и успевала воспитывать двух детишек. Она выглядела вечно усталой и слегка растрепанной. С другой стороны, то же можно было сказать и о других экспертах, включая меня.
– Как дела по убийству Берилл Мэдисон? Что-нибудь нашла?
– Больше, чем хотелось бы. – Она пролистала блокнот. – Кошмарное дело.
Я не удивилась, потому что сама отправила в лабораторию гору конвертов и пакетов с уликами. Окровавленное тело Берилл собирало на себя мусор, как липучка для мух. Особую трудность для исследования представляли волокна и нити, поскольку их требовалось сначала очистить и только потом класть под микроскоп. Каждый предмет опускали в отдельный контейнер, наполненный мыльным раствором, а уже потом сам контейнер ставили в ультразвуковую ванну. Избавившись от крови и грязи, раствор пропускали через стерильный бумажный фильтр, а исследуемый образец помещали на предметное стекло.
Джони провела пальцем по строчке.
– Вообще-то я бы предположила, что Берилл Мэдисон убили вне дома.
– Невозможно. Ее убили в комнате наверху, и с момента ее смерти до прибытия полиции прошло не так уж много времени.
– Понимаю. Начнем с тканей, характерных для ее дома. Три образца взяты с окровавленных участков коленей и ладоней. Это шерсть. Два образца темно-красные, один золотистый.
– Насколько я понимаю, они принадлежат молитвенному коврику из холла наверху?
– Да. Тестируемые образцы полностью совпадают с теми, что были предоставлены полицией для сравнения. Если Берилл Мэдисон стояла на коврике на четвереньках, то объяснить, как волоски попали на ладони и колени, нетрудно. Но это самое легкое.
Джони подтянула полочку с картонными коробочками, перебрала их и осторожно вытащила нужную. В коробке рядами лежали предметные стекла.
– Кроме этих ниток было еще много белых хлопчатобумажных волосков. Толку от них никакого, попасть на тело они могли где угодно. Думаю, это от белой простыни, которой накрывали тело. Я успела просмотреть с десяток других образцов, взятых с ее волос, окровавленных участков шеи и груди и из-под ногтей. Синтетика. – Она посмотрела на меня. – И они не совпадают с теми, что предоставила полиция.
– Ни с одеждой, ни с покрывалами с кровати?
Джони покачала головой:
– Ни с чем. Они посторонние, а поскольку взяты из-под ногтей и с окровавленных участков, то, скорее всего, они там появились в результате пассивного переноса с убийцы на жертву.
Неожиданный подарок! Когда Филдинг в конце концов дозвонился до меня той ночью, я распорядилась, чтобы он ждал меня в морге. Я приехала около часа пополуночи, и мы чуть ли не до утра изучали тело Берилл под лазером и снимали все, что к нему прилипло. Тогда все собранное представлялось мне бесполезным домашним мусором. Удивлял сам факт обнаружения десяти оставленных убийцей волокон. В большинстве случаев приходилось довольствоваться одной-двумя незнакомыми частицами и считать себя счастливчиком, если попадалось три или четыре. Я помнила немало случаев, когда не оставалось вообще ничего. Увидеть мельчайшие частицы, волоски, волокна очень трудно, а малейшее нарушение положения тела или легкое движение воздуха зачастую приводит к их перемещению еще до прибытия на место преступления судмедэксперта или доставки тела в морг.