Иванов и Рабинович, или Ай гоу ту Хайфа

— Ты, что?.. Ты, что, Васька?! — испугался Арон.
— Разворачивайся!.. И к ОВИРу!.. — Василий бросил взгляд на часы. — Полчаса до закрытия!.. Гони к ОВИРу!!! Или я этой ночи не переживу!..
— К какому ОВИРу? — Арон был ошеломлен.
— К любимому, дубина! К городскому, к районному!.. Разворачивайся, мать твою за ногу, кому говорят!!!
Арон круто развернул машину и помчал по городу так, словно хотел выиграть первый приз всемирного ралли «Париж-Дакар»…
Спустя несколько минут они продирались сквозь чудовищную толпу, осаждавшую двери ОВИРа. Василий тащил Арона за руку и нахально приговаривал:
— Не волнуйтесь, товарищи! Всех вызовем, все уедете!..
…Еще через минуту они стояли в кабинете усталой молодой женщины, стол которой был завален анкетами, фотографиями, справками и заграничными паспортами.
— Боюсь, что я вас не очень понимаю, — говорила женщина.
— Значит, еще раз… — светски улыбался ей Вася. — Предположим, нам разрешили выезд в Израиль…
— Предположим.
— На каком виде транспорта мы сможем туда уехать?
— Боже мой! Ну, на каком транспорте уезжают в Израиль? На самолете… на пароходе… На поезде, наверное… В конце концов, на своей автомашине! В этом случае надо платить пошлину…
— А на яхте? — спросил Вася. – На собственной яхте?
Арон покачнулся. Сотрудница ОВИРа уставилась на Васю.
— Минутку… – сказала она, набрала короткий телефонный номер и стала что-то тихо говорить в трубку, поглядывая на Арона и Васю.
— Чокнулся?! Я плавать не умею! — шепнул Арон.
— Заткнись, кретин!.. — прошипел Вася, улыбаясь женщине.
Сотрудница повесила трубку и сказала:
— Пожалуйста. Можете и на яхте…
Ночью, на кухонном столе холостяцкой квартиры Арона и Васи лежал раскрытый журнал, полученный от Вовика-мажора.
На левой странице четыре фото роскошных современных яхт. Около каждой — год постройки и цена в долларах.
Вот яхта, созданная в 1987 году. Стоимость 300.000 долларов.
Вот яхта 1988 года… 450.000 долларов.
Яхта 1989 года. Уже 600.000 долларов!
А вот и последнее чудо двадцатого века — яхта постройки 1990 года. Цена — 750.000 долларов!..
Правую же страницу журнала занимает большая фотография только одной яхты — старой, деревянной, год постройки 1937, стоимостью…
Тут издатели не отказали себе в наслаждении произвести максимальный эффект и огромными цифрами напечатали: «12.000.000 долларов!!!»
Над раскрытым журналом, над вспоротой консервной банкой, над колбаской — два десять, над кусками белого и черного хлеба, над одной пустой водочной бутылкой и второй, уже наполовину выпитой, хрипло гремела не очень трезвая, забытая довоенная песня:
«По морям, по волнам,
Нынче здесь, завтра там…
По-о-о морям, морям, морям, моря-а-ам!
Нынче зде-е-сь, а завтра там!..»
— Васька! Ты — гений!.. Ты — коммерческий гений!.. Ты — человек будущего! Дай я тебя поцелую!.. — заорал Арон, прервав песню. — Нет! Дай я тебя поцелую!..
Он сгреб Василия за шиворот, приподнял над столом и звучно поцеловал. Василий вытерся и восторженно прокричал:
— Ну, ты понял?! Понял?! Мы здесь покупаем старую развалюху в любом яхтклубе, реставрируем ее и своим ходом… «По морям, по волнам… Нынче здесь, завтра там…» А там мы ее втюхиваем вот за эти бабки!.. Василий постучал кулаком по странице с фотографией старой яхты. — И…
— И открываем шиномонтажную мастерскую! — крикнул Арон.
Василий выпил, с сожалением посмотрел на Арона:
— Арончик… Старого еврея-портного спросили, не хотел бы он стать царем. «Почему нет? — сказал портной. — С удовольствием. Я еще буду прирабатывать шитьем…» Какая шиномонтажная мастерская?! Жлоб с деревянной мордой! Если у нас будет двенадцать миллионов долларов!.. Да мы с тобой!.. Да мы…
Тут даже Василий не смог представить себе, что они сделают с этим Ароном на эти миллионы, и поэтому закончил просто, доходчиво и строго:
— Наливай, Арон. Но с завтрашнего дня!..
Как находят друга
У закрытой шиноремонтной мастерской стояли несколько легковых автомобилей, а их владельцы молча и горестно читали объявление на дверях: «Мастерская закрыта по техническим причинам».
…Вася Рабинович и Арон Иванов медленно ехали на своем «Москвиче» вдоль нескончаемого металлического ограждения, за которым видны были десятки яхт и шверботов…
— Ты знаешь, я никогда не видел настоящего моря, — негромко сказал Арон.
— Я тоже, — признался Вася.
— Помню, Ривка была маленькая, и я повез ее кататься по Неве на речном трамвайчике. Так она, малявка, ничего! А я блевал всю дорогу…
— Клавка, сучка, уже в четвертом классе имела второй разряд по плаванью, а я до сих пор воды боюсь до истерики…
Вася обреченно махнул рукой и выругался: — Да, где же у них проходная, мать их за ногу?!
И тут за углом обнаружилась проходная. Арон затормозил.
У проходной на ступеньках сидел тощий небритый мужик лет шестидесяти пяти и ловко вязал на спицах. Он вслух считал петли, изредка сверяя с журналом «Работница», лежавшем на табурете.
На голове у него была старая капитанская фуражка, из-под ватника проглядывал «тельник», латаные-перелатанные джинсы — заправлены в подшитые валенки. На носу — роскошные сверхмодные золотые очки.
— Тридцать пять, тридцать шесть, тридцать семь… — старик довязал ряд и поднял глаза на Васю и Арона: — Здорово, ребятки. Чем порадуете?
— Хотели тут разузнать кой-чего… — промямлил Арон.
— Яхточку прикупить, что ли?
— Что-то вроде этого, — удивился Василий.
— Кооператив? Совместное предприятие?
— Почему именно «кооператив»? — не понял Арон.
— А у кого теперь такие деньги могут быть? Яхточки-то ведь кусаются, — усмехнулся старик.
— Нет, — сказал Вася. – Мы сами по себе…
— Значит отъезжанты, — уверенно сказал старик. — Так сказать, представители новой и самой мощной волны эмиграции!
Арон и Вася тревожно переглянулись. Старик рассмеялся.
— Нам бы с кем-нибудь из начальства поговорить. Можно пройти? — спросил Вася.
— Конечно, можно! — воскликнул старик и начал вязать следующий ряд. — Ничего у нас тут секретного нет! Правда, и начальства нет. Как они говорят, все «уехамши» в спорткомитет. Может, я смогу чем-нибудь вам помочь?
Арон раздраженно отвернулся. Вася вежливо спросил:
— А вы, извиняюсь, кто будете?
— А я, извиняюсь, буду самым главным человеком в Российской империи, ребятки! Я — сторож. И пока Россия — родина заборов, запретов и запрещений, не упразднит всю свою чудовищную систему контрольно-пропускных пунктов, проходных с пенсионерами ВОХРа и не устранит прописку по месту жительства, я — сторож, есть и буду самой всесильной фигурой «от Москвы до самых до окраин, с Южных гор до Северных морей…» Вот так-то, ребятки!
— А президент уже не в счет? — ехидно спросил Арон.
— Конечно! — убежденно заявил сторож. — Президент в нашей стране — это же седло на корове! Искусственное образование, порожденное отчаянной тоской по хозяину с плеткой. А мы, сторожа, — явление естественное, органическое, уходящее в глубь истории государства Российского! Мы и родом древнее, и решения принимаем куда более самостоятельные, чем ваш президент!..
— Арон! Нам, кажется, жутко повезло… — и Вася первым протянул сторожу руку: — Рабинович Василий. А это мой друг Арон Иванов.
— Муравич Марксен Иванович, — представился сторож.
Спустя день они втроем стояли на территории заброшенной военно-спортивной базы, где все было в таком запустении, словно сюда уже сто лет не ступала нога человека.
Перед глазами обескураженных Арона и Васи из земли наполовину торчало какое-то огромное полусгнившее деревянное судно, сквозь которое прорастали пыльные травы и чахлый кустарник.
— Яхта когда-то была превосходной! — говорил Марксен Иванович. — Название — «Опричник», длина — семнадцать метров, ширина — три и одна десятая, осадка — метр девяносто, водоизмещение — двенадцать тонн. Построена в тридцать седьмом году. Я на ней еще до войны юнгой плавал. После демобилизации, в пятьдесят шестом — капитаном, в Бремерхаффене, в Глазго… Она весь мир обошла. Помню, в Амстердаме…