Иванов и Рабинович, или Ай гоу ту Хайфа

— Погоди, Марксен Иванович, — прервал его Арон, — но ведь это уже не яхта… Это уже дрова!
— Дрова. Но, во-первых, это дрова натурального красного дерева, а во-вторых, это дрова — пока за них не возьмутся реставраторы, — твердо проговорил Муравич. — Вам сейчас самое главное — попытаться приобрести эту штуку.
Как хорошо, что все хорошо
Еще через некоторое время «Москвич» Арона стоял на территории этой базы возле полуразвалившегося щитового барака, на дверях которого было написано: «Дирекция».
В небольшом кабинетике Вася передавал директору бумажку с печатями:
— Вот банковское поручение на пять тысяч рублей на ваш расчетный счет. Все совершенно официально…
— И правильно! — с чувством сказал кругленький директор базы. — Только официально! Упаси нас Бог!.. А я вам совершенно официальный актик… Прошу внимания!
Директор показал Василию и Арону большой лист, тоже с печатями и штампами:
— Читаем… Чтобы потом никаких неясностей! Закон — есть закон! «Настоящий акт составлен в том, что яхта класса эЛ — сто, „Опричник“, инвентарный номер такой-то… введенная в эксплуатацию в одна тысяча девятьсот тридцать седьмом году, корпус деревянный, подлежащая списанию, продана по остаточной стоимости пять тысяч рублей с судовым имуществом…»
— А где имущество-то? — недобро спросил Арон.
Директор укоризненно посмотрел на Арона:
— Это такая форма… Положено писать «с судовым имуществом» — мы и пишем «с судовым имуществом» согласно описи, в совместное владение гражданам Рабиновичу Василию Петровичу (директор пожал руку Васе) и Иванову Арону Моисеевичу (директор пожал руку Арону) на основании постановления Президиума Ленинградского областного совета профсоюзов за номером таким-то от такого-то и такого-то… Сверху круглая печать… Видите? Внизу штамп: «Государственная инспекция по маломерным судам… Погашено, бортовой номер такой-то, подпись, дата…» Распишитесь в приеме!
Вася и Арон расписались. Директор положил руку на все три экземпляра и с выжидательной улыбкой посмотрел на Арона и Васю.
Возникла неловкая пауза.
— Арон Моисеевич… — негромко сказал Вася.
— Чего? — спросил Арон.
— «Чего, чего!..»
— А-а-а… — Арон, наконец, понял и вытащил из пиджака десять сторублевок. Пересчитал и пододвинул их к директору.
Директор тут же очень ловко сгреб тысячу рублей и протянул Васе и Арону один экземпляр акта:
— Владейте! Катайтесь! Путешествуйте! Очень за вас рад!
— А за себя? — спросил Арон.
— И за себя я тоже очень рад! — мило и благодушно ответил директор. — Я, Арон Моисеевич, всегда очень радуюсь, когда могу хоть чем-нибудь помочь Родине, людям… Вот такой я человек.
Белой ночью по улицам спящего, пустынного Ленинграда, в объезд разведенных, вздыбленных к небу мостов, двигалась удивительная процессия:
Впереди шел милицейский мотоцикл с проблесковыми мигалками.
Зa ним — КРАЗ-тягач с длиннющим трейлером, на котором в кильблоках были установлены останки «Опричника»…
За трейлером ехал сорокатонный передвижной подъемный кран.
За краном неторопливо трюхал «Москвич» Арона.
Замыкал процессию второй мигающий мотоцикл…
В «Москвиче» Арон рассказывал Марксену Ивановичу:
— …а в ГАИ полковник говорит: «Кто вам позволит вашу сраную яхту через весь город транспортировать?! Тут, кричит, надо особый маршрут движения прокладывать! Особые средства перевозки изыскивать! Пусть исполком назначит специальную комиссию, и если будет их решение, может, и мы разрешим… А может быть, и нет. Хотите — жалуйтесь. Сейчас, говорит, все жалуются. Доигрались, говорит, мать-перемать, в перестройку!»
Медленно двигалась процессия. Дивным силуэтом впечатывалась старая яхта в белесо-голубоватое небо ночного Ленинграда…
Водитель КРАЗа говорил сидящему в его кабине Василию:
— Ты к народу приди, к простым людям! Скажи: «Витек, помоги. Витек, надо!» Да что же мы — звери?! Неужто не поможем. Ты меня уважил, я тебя уважу. Они думают, я на одной зарплате сидеть буду!.. Ага, раскрывайте рот пошире! У меня все схвачено — и кран, и эти макаки на точилах, — он показал на милицейские мотоциклы. — Уж года три со мной работают. Все хотят жить, Петрович. Все!
Милиционеры-мотоциклисты на ходу переговаривались по рации:
— А этот здоровенный — еврей, вроде, ничего мужик…
— А я тебе еще когда говорил, что среди жидов есть вполне приличные ребята. Помню, у нас в деревне со мной в одном классе учился еврейчик Сашка…
— Еврейчик — в деревне? — удивился второй милиционер.
— А он к нам с родителями был высланный.
— За что?
— А пес его знает… За политику, кажись. Так уж на что мы этого Сашку обзывали всяко, лупили, — а он даже не обижался. Только поплачет и все. Арифметику всегда давал списывать…
В кабине движущегося автокрана работал транзистор:
— «Говорит радио „Свобода“!» — вещал приемник пожилому водителю автокрана. — «Процессы преобразований в Советском Союзе просто невероятны! Сегодня, впервые в истории наших непростых взаимоотношений, мы хотим предложить радиослушателям интервью радио „Свобода“ с Президентом Советского Союза. Ведет передачу Лев Ройтман. „Уважаемый господин Президент…“»
— Во, бляха-муха, дают ребята!.. — сказал водитель крана.
Под утро «Опричник» уже стоял в кильблоках на задворках яхт-клуба. КРАЗ и автокран с мотоциклистами уехали, и усталые и издерганные Марксен Иванович, Арон и Василий сидели в «Москвиче» с распахнутыми дверцами.
Арон вытащил две десятирублевые бумажки и сказал:
— Все. Приехали.
— То есть, как «приехали»?.. — упавшим голосом спросил Вася.
— Пять штук — эта развалина, штука директору. Триста — трейлер, двести — автокран. Стольник — милиции. И — привет! Бабки кончились.
— Кошмар!.. — простонал Вася.
Марксен Иванович почесал в затылке:
— Вообще-то послезавтра у меня пенсия…
— Господи!.. — закричал Вася. — Нужна нам ваша пенсия!.. Что мы безрукие, что ли? Сколько возьмут реставраторы?
Марксен Иванович посмотрел на яхту и сказал:
— С нашими матерьялами? Думаю, тысяч двадцать.
Как великие цели требуют великих жертв
На шиномонтажной висел новенький прейскурант:
1. Разбортовка колеса — 1 р. 50 коп.
2. Заклейка камеры — 1 р. 50 коп.
3. Забортовка колеса — 1 р. 50 коп.
4. Балансировка 1 р. 50 коп.
Огромная очередь автострадальцев со спущенными колесами, дырявыми камерами, искалеченными дисками…
Снова грязные, задыхающиеся Арон и Вася работают быстро, слаженно. Вася принимает колесо через окно, отдает Арону, тот закрепляет его на станке, берет в руки лом…
Готовое колесо Вася снимает с балансировки, передает в окно заказчику, не забывая перекинуться с ним парой слов:
— Пожалуйста!.. Ваших десять… С вас — шесть. Четыре сдачи. И вам спасибо!.. А вот и ваше колесико… Вы, кажется, в опытных мастерских трудитесь? Даже при НИИ? Замечательно! Нет ли у вас там латунных винтов пятидесяточки? Что вы говорите?! А нельзя ли… Немного. Килограмм пятнадцать. А мы вам в любой момент, без всякой очереди…
Медленно, со скрежетом проворачивается колесо на шиномонтажном станке, быстро крутится на балансировочном…
Из репродукторов ария Мефистофеля: «Люди гибнут за металл! Люди гибнут за металл!.. Сатана там правит бал! Там пра-а-авит бал!..»
Вечером Арон вопил на кухне:
— А я жрать хочу! И выпить! Я двенадцать часов ломом ворочал!.. Имею право!
— Нет! Не имеешь никакого права! Экономика должна быть экономной!.. — кричал Василий. – Сейчас каждая копейка…
— Я как Жучка намудохался! Мне мясо нужно!..
— Обойдешься! Жри макароны сейчас же! Я специально для тебя чуть не ведро отварил! С маслом… Очень полезно!
— Я не могу каждый день жрать макароны!!! Я видеть их уже не могу! Дай червонец — пойду в забегаловку, хоть котлетку схаваю…