Игра теней

Шасо едва держался на ногах, и девушкам пришлось на себе тащить его вверх по лестнице. Старый воин так ослабел, что не пытался протестовать.
Бриони первым делом отыскала одеяла, чтобы укутать раненого. Потом она принесла подушки из гостиной, обставленной старинной мебелью, — она называлась Уединенными покоями королевы — и удобно устроила Шасо поближе к очагу. Эна тем временем обшарила все кухонные шкафы в поисках провизии, поскольку она успела захватить с собой из дома в лагуне Скиммеров очень небольшой запас еды. Бриони не сомневалась, что искать здесь нечего и ужинать им вновь придется сушеной рыбой.
Конечно, лучше сушеная рыба, чем голодная смерть, напомнила она себе. Однако прежде принцессе никогда не доводилось голодать, поэтому напоминание ее не утешило.
Девушки поднесли Шасо несколько ложек рыбной похлебки, после чего старый воин дал понять, что будет есть сам. Он был еще очень слаб и не мог говорить, но ему удалось удержать в руке ложку. Глядя на то, как он глотает похлебку, Бриони уверилась: старик не собирается сдаваться смерти. И только тогда она почувствовала собственную огромную усталость. Принцесса отодвинула миску и уставилась на нее, с трудом удерживая отяжелевшую голову.
— Вы очень устали, ваше высочество, — донесся до нее голос Эны.
Лицо девушки-скиммера оставалось непроницаемым, но Бриони показалось, что во взгляде Эны можно различить сочувствие. А еще в этом взгляде светилась спокойная, уверенная сила. Бриони даже устыдилась своей слабости.
— Идите и найдите себе постель, — предложила Эна. — Я пригляжу за Шасо-на, пока он не уснет.
— Но ты тоже устала. Ведь тебе пришлось грести несколько часов без передышки!
— Я с детства привыкла подолгу грести и плавать. И мне случалось напрягаться гораздо сильнее, причем без такого серьезного повода.
Бриони пристально посмотрела на девушку из племени скиммеров. Огромные темные глаза, высокий лоб, белый, как мыльный камень. Можно ли назвать ее красивой? Трудно сказать — слишком необычная внешность. Но взгляд ее светится умом, черты были правильные, хотя и резковатые. Бесспорно, среди своего народа Эна считается красавицей, решила Бриони.
— Хорошо, я пойду спать, — сдалась принцесса. — Ты очень добра. Я возьму свечу, а лампу оставлю тебе. Постельное белье хранится в сундуке, что стоит в холле. Я оставлю что-нибудь для тебя и Шасо.
— Думаю, Шасо-на вы хорошо устроили, — едва слышно произнесла Эна. Должно быть, она не хотела расстраивать старого воина, говоря о нем как о беспомощном дитяти. — Сейчас ему тепло и удобно.
— Когда это закончится и все представители проклятого семейства Толли отправятся на виселицу, Эддоны не забудут своих преданных друзей, — пообещала принцесса.
В лице девушки из племени скиммеров не дрогнул ни один мускул, и Бриони решила выразиться яснее:
— Тебя и твоего отца ожидает награда.
Эна улыбнулась. Судя по всему, девушка с трудом сдерживала смех, чем привела принцессу в полное недоумение. Но вслух Эна сказала лишь одно:
— Благодарю вас, ваше высочество. Помочь вам — большая честь для меня.
Бриони была обескуражена, но слишком устала для того, чтобы размышлять над странным поведением Эны. Поэтому она отправилась в ближайшую спальню, сорвала с кровати пыльное покрывало и с наслаждением растянулась на ней. Прежде чем уснуть, она успела вспомнить, что эта комната когда-то принадлежала Кендрику.
«Вернись, вернись, — шептала Бриони, обращаясь к мертвому брату, и ее усталая голова шла кругом. — Приди ко мне хотя бы на несколько мгновений, милый Кендрик, я так скучаю по тебе…»
Но тут она провалилась в темный колодец сна, такого крепкого, что его не могли потревожить ни кошмары, ни призраки.
Предутренний туман окутал остров, но первые проблески рассвета разогнали мглу и сделали старый дом прежним, жизнерадостным и приветливым. Солнечные лучи проникали сквозь высокие окна, на стенах большого зала играли разноцветные блики, а статуи богов и пророков, притаившиеся в своих нишах, казались почти живыми. Даже мрачная кухня стала уютной и в точности такой, как в детских воспоминаниях Бриони. При свете дня принцесса замечала то, что вчера помешала заметить усталость, — благоухание воздуха, резкие крики чаек, тяжелую обшарпанную мебель, из которой поколения королевских детей сооружали крепости и караваны. Все это наполняло сердце Бриони печалью и ощущением пронзительного одиночества.
«Их больше нет. Они все меня покинули — Баррик, отец, Кендрик. — Глаза Бриони защипало от слез. — Нет, нет. Баррик и отец живы, я это чувствую. Чувствую. Просто сейчас их нет рядом».
Притаившись в зарослях вереска, она бросила долгий взгляд на замок. В гавани под крепостными стенами мелькали факелы — лодки врагов проверяли все бухты и пещеры на побережье Мидлан. Но, судя по всему, ни одна лодка не пересекала границ Южного Предела. В душе Бриони вновь вспыхнул лучик надежды. Ведь она сама совершенно забыла об этом летнем доме — значит, есть вероятность, что братья Толли тоже о нем не вспомнят. А когда вспомнят, они с Шасо будут уже далеко.
Бриони вернулась в кухню и заставила себя проглотить несколько ложек рыбной похлебки, приправленной розмарином, который Эна отыскала в запущенном разросшемся саду. Вкус похлебки это не слишком улучшило, но Бриони понимала — неизвестно, когда ей доведется поесть в следующий раз. Конечно, рыбную похлебку не назовешь благородным кушаньем, достойным принцессы, но она придаст сил и поможет пережить еще один день. День, который приблизит Бриони к тому сладостному моменту, когда она насквозь пронзит сердце своего злейшего врага, Хендона Толли.
Шасо тоже поел, хотя удержать в руках ложку ему по-прежнему удавалось с большим трудом. Впрочем, его щеки, вчера пепельно-серые, слегка порозовели, дыхание уже не было таким тяжелым и хриплым, а самое главное — его глаза, окруженные темными кругами (по мнению Бриони, эта особенность придавала Шасо сходство с ониронами — например, Ярисом, Заккасом Косматым и прочими обожженными солнцем пророками-отшельниками из Книги Тригона), прояснились и вновь светились умом. То был взгляд прежнего Шасо, который так хорошо знала Бриони.
— Сегодня мы останемся здесь, — произнес Шасо, отправив в рот последнюю ложку похлебки. — Риск слишком велик.
— Но над морем висит туман, — возразила Бриони. — Он послужит нам укрытием и…
Шасо бросил на нее знакомый взгляд, словно говоривший: «И почему ты никогда не даешь себе труда хорошенько подумать?»
— Да, принцесса, над гаванью висит туман, — сказал он вслух. — Однако к полудню он развеется. Возможно, враги нас не увидят. Но, высаживаясь на берег, мы непременно привлечем внимание местных рыбаков. Согласитесь, нас не назовешь обычной парочкой. Прелестные белокурые девицы далеко не каждый день катаются по морю в обществе темнокожих стариков. — Шасо грустно покачал головой. — Мы беглецы, ваше высочество. И если вас схватят, вам нечего рассчитывать на милосердие врагов. Хендон Толли не ограничится тем, что бросит вас в темницу. Он знает, что приверженцы Эддонов пойдут на все, чтобы вас освободить. Вы можете стать знаменем, которое их объединит. И поэтому, как только вы окажетесь в руках Толли, он убьет вас, и никто не найдет ваше тело. Люди будут шепотом передавать друг другу слухи о вашей печальной участи.
Перед мысленным взором Бриони возникло ухмыляющееся лицо Хендона, и руки ее невольно сжались в кулаки.
— Мы совершили ошибку. Надо было давным-давно лишить его семью всех титулов и земель, — произнесла она. — Предательский род следовало вырвать с корнем.
— Если бы знать заранее, где скрывается измена, — грустно улыбнулся Шасо. — Когда их преступные намерения стали очевидными, было уже слишком поздно. Я никогда не любил Гейлона, но должен признаться, он оказался верным и преданным слугой вашего семейства. Если, конечно, Хендон не солгал. Что касается Карадона, о нем мы тоже можем судить лишь со слов Хендона, и потому в его измене я сомневаюсь, так же как и в верности Гейлона. Все в этом мире пошло наперекосяк, Бриони. Боюсь, в ближайшие дни нам уготовано немало тягостных неожиданностей.