Разбитое сердце
– Ну что ж, чем опаснее, тем лучше.
Должно быть, в голосе моем прозвучала горькая нотка, поскольку я почувствовала, что Питер Флактон надолго задержал взгляд на моем лице, пытаясь понять, говорю ли я серьезно. Впрочем, в темноте он вряд ли мог разглядеть выражение моего лица.
– Вы так несчастливы?
– Да.
– Ну, полно, – продолжил он мягким тоном. – Ваш дядя, насколько мне известно, относился к смерти спокойно. Он любил жизнь, но видел в ней лишь временное переживание перед грядущей после нее, но неведомой нам бесконечной перспективой.
Слова Питера Флактона удивили меня. Я не ожидала услышать ничего подобного.
– Я горюю не из-за дяди Эдварда, – ответила я. – Ну, не только из-за него. Конечно, мне жаль, что его больше нет в живых, это был жестокий удар; но несчастна я по другой причине. Именно по этой причине я радуюсь опасности и буду рада смерти, если она придет ко мне.
– Господи! Что вы такое говорите?!
В голосе Питера Флактона прозвучало такое искреннее изумление, что я даже рассмеялась.
– Вот что, – проговорил он, взяв меня за руку, – не стоит предаваться отчаянию. Вас надо каким-то образом развлечь. В настоящее время сделать это непросто, поскольку развлечений теперь немного и к тому же вы в трауре, но я постараюсь что-нибудь придумать.
Он говорил так, словно собирался повести меня куда-нибудь на чай и предложить шоколадный эклер или порцию меренг! Я уже хотела сказать, что ничто не сможет меня утешить, однако решила, что с моей стороны это будет нелюбезно.
Питер легко находил дорогу и в темноте, и я вдруг подумала: как странно идти по улицам затемненного Лондона рука об руку с прихрамывающим мужчиной, который чуть не потерял ногу при Дюнкерке.
В Монреале сейчас горят фонари, такси и собственные автомобили развозят моих приятельниц по театрам и кабаре. В Виннипеге сейчас тоже весело. Интересно, что-то поделывает сейчас Тим?
Вдруг Питер остановился.
– Вам пора возвращаться. Не хватало еще, чтобы вы заблудились.
– Хорошо. Мне вас подождать – вдруг вы узнаете нечто важное?
– Нет, не надо, я могу вернуться поздно. Если же мне будет что вам сообщить, я постучусь к вам в дверь. И кстати, следите за всем, что говорите, хорошо? Не хочу показаться невежливым, но моя тетушка при всей своей доброте ужасная болтушка.
– Я дала вам свое слово, – ответила я жестким тоном. – И не собираюсь его нарушать.
– Хорошо. Ах да, перед выходом я забыл дать вам ключ от входной двери. Вы найдете его на столе в моем кабинете.
– Спасибо.
– Тогда доброй ночи, – проговорил Питер. – И не грустите! У вас еще вся жизнь впереди.
Он зашагал прочь и растворился во мраке. Я повернула обратно. Напротив дядиного дома я остановилась.
У дома дежурил полисмен, и, когда я замерла перед домом, мне показалось на мгновение, что он прогонит меня, но тут он посветил фонариком мне в лицо, вероятно, вспомнил, что видел меня в обществе Питера, и сказал:
– Добрый вечер, мисс.
– Наверное, входить в дом нельзя? – поинтересовалась я.
– Увы, нельзя, мисс, это небезопасно. Потолки первого этажа могут обрушиться в любой момент.
И в этот самый момент я ощутила, что рядом кто-то есть. Полисмен отвел от меня луч своего фонаря и осветил залитое слезами бело-розовое женское лицо.
– Не могу ли я чем-нибудь помочь вам, мэм? – спросил полисмен.
Женщина что-то неразборчиво пробормотала в ответ, промакивая платком слезы, и поспешила прочь. Хотелось бы мне знать, кто она такая и почему так горюет.
Обменявшись с полисменом несколькими ничего не значащими репликами, я направилась домой, позвонила в колокольчик и стала ждать, пока дворецкий откроет дверь. Он появился не сразу и явно удивился, увидев меня.
– Вот уж не ожидал, что вы вернетесь так скоро, мисс, – заметил он.
– Мистер Флактон побоялся, что я заблужусь, если зайду слишком далеко.
Я уже поднялась на несколько ступеней, когда вспомнила о ключе, ожидавшем меня на столе Питера. Спустившись, я вошла в кабинет и зажгла свет. Обнаружив ключ на промокательной бумаге, я положила его в свою сумочку и решила взять книгу с одной из полок, чтобы почитать перед сном.
Мне еще не приходилось видеть комнату с таким множеством книг. По большей части они были превосходно переплетены, а в дальнем углу стояли книги в более дешевых обложках – это были романы. Я как раз взяла с полки одну из книг Джона Бьюкена, которого папа знал еще в те времена, когда тот был генерал-губернатором Канады, когда дверь бесшумно отворилась и в кабинет вошла Вили.
Она заметила меня, только оказавшись на середине комнаты, и вздрогнула как бы от подлинного испуга.
– Что вы делаете здесь?! – воскликнула она. – Мне казалось, вы отправились подышать свежим воздухом.
– Уже вернулась, – коротко ответила я.
– И теперь вы выбираете книгу. – Теперь голос ее вновь сделался дружелюбным, резкость, с какой был задан первый вопрос, исчезла.
– Именно так. Не думаю, чтобы мистер Флактон стал возражать.
Она усмехнулась.
– Могу ответить за него – он будет в восторге. Видите ли, мне прекрасно известно, что доставляет ему удовольствие, а что нет.
– Должно быть, это и приятно ему, и избавляет от многих забот, – сухо ответила я.
Вили вдруг приблизилась ко мне и взяла меня под руку.
– Дорогая моя, мы просто обязаны подружиться – и позвольте мне называть вас Памелой. Это такое очаровательное имя, такое чудесное, a я буду для вас Вили… Хорошо? Пока вы здесь, мы должны жить одной счастливой семьей.
Я подумала, что это едва ли возможно, но конечно же мне пришлось согласиться.
– Дома меня все зовут Мелой, – сказала я.
– Надеюсь, Мела, что вы пробудете с нами подольше, – улыбнулась Вили. – Не собираетесь же вы немедленно возвращаться в Канаду?
Было понятно, что ей очень хочется выяснить это.
– Ну, теперь, оказавшись в такой дали от дома, я хотела бы побыть здесь некоторое время, – ответила я, подметив с озорным восторгом огонек разочарования в ее глазах. – A сейчас я намереваюсь отправиться спать – я и вправду очень устала. Спокойной ночи, Вили.
– Спокойной ночи, Мела, дорогая, – ответила она, – я так рада, что вы приехали.
Отвечать я не стала, но, закрыв за собой дверь, тихонько рассмеялась. Методы Вили вполне могут ввести в заблуждение мужчину, того же Питера Флактона, но только не меня.
Глава пятая
Сибил Флактон взяла меня с собой на похороны. Я конечно же предпочла бы общество Питера, однако он извинился и объяснил, что должен выехать пораньше, чтобы встречать важных персон и провожать к их местам в церкви.
Леди Флактон имела вполне добрые намерения, однако она не принадлежит к числу тех людей, которых можно выбрать в спутники в подобном случае. Она и не думала демонстрировать скорбь и проявлять сочувствие ко мне и все трещала о моде и прочих интересовавших ее вещах.
Мне это, в общем, было все равно, однако служба стала для меня испытанием, потому что мне еще ни разу не приходилось присутствовать на похоронах.
Еще леди Флактон говорила о Питере. Именно он являлся главной темой ее разговоров. Не могу понять, откуда у нее берется такой всепоглощающий интерес к его жизни – ну, разве что из-за денег.
Она принадлежит к тому типу женщин, которые готовы присосаться как паразиты к любому, у кого есть деньги. И в то же самое время она самым искренним образом восхищается племянником своего мужа, и я с большим интересом составила историю его жизни из отрывков, которые услышала от нее в самое разное время.
Оказывается, отец Питера был человеком блестящим – все Флактоны занимались политикой с времен первого парламента, и отец Питера, насколько я поняла, занимал в правительстве в разное время различные посты и даже должность премьер-министра.
К несчастью, он скончался вскоре после того, как приступил к своим обязанностям, но все сходятся на том, что если бы смерть не забрала его, история Англии вполне могла бы пойти по другому руслу.