Дневники 1930-1931
Самых хороших людей недосчитываешься: честнейший человек в уезде, всеми уважаемый, описанный мною в «Журавлиной Родине» А. Н. Ремизов {44} сидит в тюрьме. Академик Платонов {45}, которого я слушал когда-то… И какая мразь идет на смену. Так создается новое время, и новые хорошие люди не будут как мы вверять себя: они будут знать, что вокруг них мразь, а свое упование будут охранять в недоступных тайниках личности… Так сформируются сложные (европейские) люди, а наша Россия была очень проста.
Пендрие провалился со своей валютой и контрабандой — конец Пендрие! Говорит, между прочим, что у него крысы съели валюты на 2000 долларов. И в самом деле, принес бумажный ящичек от фотопластинок с остатками множества изъеденных долларов. Павловна думает, что в роду Пендрие в 4-м или 5-м поколении был волк, но теперь жалеет его.
28 Февраля. Масленица.
В эту среду праздновали Зоины именины с блинами. Была Дунечка.
Начало романа.
Пожилые люди (как Дунечка), любя человека, вспоминают родных и знакомых в мельчайших подробностях с окончательными характеристиками личностей и оценкой поступков (вроде Суда). Иметь в виду, что в этом какая-то сила великая, вероятно, послужившая материалом для создания евхаристии {46} (о здравии и за упокой). Поминают о здравии и за упокой не только в церквях, все люди близкие, сходясь между собой, время от времени, вспоминают родных и знакомых углубленно, как бы питаясь… Жизнь в этих воспоминаниях является уже преломленной сознанием и может быть отличным материалом для романа. Проходит рассказ (беседа) как сон, и вдруг современность врывается и начинается действие. Напр., если о революции, то беседу ветеранов революции, о сбросе колоколов — беседа со стариком Голицыным.
1 Марта. Сегодня в Москву для решения судьбы Петезои.
Федерация. Звонок в «Октябрь» и «Недра» {47}.
Сущность жизни, конечно, игра (фантазия, свобода), но чтобы жить играя, надо быть, как дети. Редкие могут быть, как дети, но смутно все этого хотят, повторяя лицемерно заповеди необходимости и долга. Когда же начинается революция, все вместо долга начинают игру, только будучи рабами, закончат игру эту в стенах долга и необходимости: вот почему и не бывало искусства во время революции.
«Что это: политическое руководство колхозом или политика его разложения и дискредитации. Я уже не говорю о тех, с позволения сказать, «революционерах», которые дело организации артели НАЧИНАЮТ со снятия колоколов. Снять колокола, — подумаешь, какая ррреволюционность!»
2 Марта. Вчера было напечатано распоряжение о том, чтобы в средних школах не мучили детей лишенцев за их лишенство. Так резко выделялись эти строки среди человеконенавистнических, что все это заметили и все об этом говорили. К этому так странно прибавляли, что будто бы к 15 Марта хотят отменить пятидневку. В воздухе запахло поворотом: боги насытились кровью. И правда, сегодня напечатана статья Сталина «Головокружение от успехов» {48}, в которой он идет сам против себя. Едва ли когда-нибудь доходили политики до такого цинизма: правда, как на это смотреть, если я, напр., отдав приказ об уничтожении колоколов, через некоторое время, когда колокола будут разбиты, стал бы негодовать на тех, кто их разбивал.
В учреждениях, в редакциях, в магазинах сонно, пусто и как-то пыльно, везде остатки чего-то, хлам. Да, по-видимому, дальше идти некуда…
<На полях:> Чернила купить. Письмо Разумнику {49}.
Зоя в анкете не могла обойти вопрос о лишенности прав {50} и, по-видимому, должна курсы бросить.
Греческие черты в духовенстве: если хотите, то Зоя настоящая гречанка, а хотите — поповна.
3 Марта. Морозик пересидел (так понимаю положение после статьи Сталина).
Шалуны государственные постановили обработать общество перед раскулачиванием: эффекты сбрасывания колоколов, разгрома церквей, музеев. В ответ на эти шалости некоторые люди молились Богу! Так вот интересно располагаются типы тех и других (кошки и мышки).
Поражает наглая ложь. (Умные лгут, глупые верят.) Пишут, будто как коллективизация, так и раскулачивание происходили сами. Это совершенно то же самое, что в 18 г<оду> «грабь награбленное»: кто-то разрешил грабить, а потом грабеж сам пошел и стал народным. Такого рода «успехи» кружат голову. Кончается тем, что центральная власть отнимает «самость» у движения и винит во всем разгулявшихся товарищей (легкую кавалерию).
Баба, нанятая кооперативным магазином «Смычка» {51} № 1, на улице в нагольном полушубке рубила лед. Другая баба подошла и спросила:
— Ты чего это?
— Чего… — ответила работница, — а ты чего?
— Я иду за капустой, не иду, да гонят.
— Ну и надо мной тоже стоят.
— Кто же над тобой стоит?
— А вон…
Баба показала на двух в пальто с барашковым воротником.
— Чего же они стоят?
— Известно чего, работать не умеют и стоят…
Лица в пальто был заведующий коопер. № 1 «Смычка» и его помощник. Баба разбивала лед от «Смычки».
— Что же они стоят?
— Работать не умеют и стоят, — ответила баба с ломом.
4 Марта. С неделю уже или больше настоящая весна. В городе испортилась дорога. Лошади мучаются.
5 Марта. Морозик пересидел.
В деревне сталинская статья «Головокружение», как бомба разорвалась. Оказалось, что принуждения нет — вот что! Дом, корова, птица, огород не подлежат коллективизации! Гнули в три дуги. Председатель Кузнецов прямо говорил: «Вас надо стричь» (в Соловки высылать). Грозили прямо: «Не пойдете в коллектив, заморим: корки не дадим!» И вдруг нате: «У нас не полагается принуждения, изба, корова, огород не подлежат…»
В коммуне «Смена» долго крепились и молчали, потому что страшно сказать: выгонят — куда пойдешь? Но мужики все-таки дознались и вот как. Однажды женщина из колхоза ездила в Сергиев за бумагой: <2 нрзб.>, так вот бумага нужна. Едет эта женщина за бумагой. Идут три женщины еще тоже из коллектива и просятся подсадить. Та женщина отказала, а когда они хотели садиться сами, то дала им кнутом и уехала. А мужик сзади ехал и тех трех женщин подсадил. Так вот эти бабы ему и сказали: «Беда у нас в коллективе, что делается страсть сказать: коровы есть, молока не дают и резать нельзя, поехали к Калинину хлопотать о разрешении. А хлеб, только что родные принесут, то и едим. Даже и капусты нет. — Куда же капуста-то делась? — спросил мужик, — ведь я сам видел: огороды были хорошие. — Все за налоги пошло, — ответили женщины, — привезли им капусту рубленую соленую, они взяли ее да под пресс, выжали, а потом свешали».
Так вот и вас всех, — сказали женщины, — разными обещаниями и угрозами загонят в коллектив, а там, — как кислую капусту. Крепитесь до последнего, умирать будете — умирайте, да не соглашайтесь. А не выдержите, зажмут вас и выжмут, как капусту под прессом.