Дневники 1930-1931

6 Февраля. Метель обыкновенная, сверху, хорошая зимняя. Страшна метель снизу при сильном морозе и полном солнечном свете (как вчера).
Второй день кулаки перевозят Зоино приданое. Павловна зажгла перед Владимирской неугасимую. В доме рояль появился.
Размножение людей возможно и без прогресса (Китай), но прогресс (цивилизация) прямое следствие размножения. Вероятно, и рост государств с техникой, капитализмом понять яснее всего можно, узнавая в том или другом явлении родовую причину. И «чем все кончится» скорей всего догадаешься, вдумываясь в жизнь праотца Авраама…
Кулаки. Долго не понимал значения ожесточенной травли «кулаков» и ненависти к ним в то время, когда государственная власть, можно сказать, испепелила все их достояние. Теперь только ясно понял причину злости: все они даровитые люди и единственные организаторы прежнего производства, которыми до сих пор, через 12 лет, мы живем в значительной степени. Все эти люди, достигая своего, не знали счета рабочим часам своего дня. И так работают все организаторы производства в стране. Ныне работают все по часам, а без часов, не помня живота своего, не за страх, а за совесть, только очень немногие.
В деревне настоящая всеобщая отрава, последнее разложение…
<На полях:> Я, когда думаю теперь о кулаках, о титанической силе их жизненного гения, то большевик представляется мне не больше, как мой «Мишка» с пружинкой сознания в голове. 
(Чувство жизни).
Можно себе представить безбожника, который произносил бы речи в деревне, закрывал церкви, но раз, когда ночевал у старухи и, проснувшись, заметил, что «Неугасимая» погасла, зажег ее.
Два разоренных, обобранных попа, в чем были, в паническом страхе бежали из Александровского уезда. На станц. Берендеево они сошли с поезда, остриглись, переоделись в какое-то рубище и потом продолжили свой путь до Сергиева. Тут было раньше прибежище всем таким людям. Но теперь нет ничего, и уже имя свое Троица переменила. Теперь это Загорск.
Пустите волка — он в лес, ястреба — он в небеса, певчая птица найдет себе дерево, козел капусту, кошка — мышку. Так все устроено. И точно так же, тем же самым путем искусственный Мишка появился в городе, где большая часть жителей занимается изготовлением детских игрушек {36}.
7 Февраля. Вернулась мягкая погода. Ходили с Левой в лаврскую баню. По пути видели остатки колоколов: несколько обломков Царя и тот большой, пудов в 300 кусок Годунова, который отлетел на 15 шагов. Встретился Пендрие {37}. Ему приходит конец. Теперь уже не я питаю его, а он меня. Раньше ему всегда казалось так, что большевизм пройдет, Россию займут иностранцы, и он по-прежнему будет зарабатывать в месяц 1000 руб. Много раз он ошибался в предвидении конца, но ошибку забывал, делал новое заключение и не сомневался. Теперь он говорит: «конец несомненный, но — кто знает? — что если и теперь я ошибаюсь?» Теперь, оказывается, нельзя ошибаться, потому что теперь, если ошибся, может выйти так, что там не кончится, а сам пропадешь. Как иностранный подданный он может уехать, но во Франции голому русско-французскому еврею может быть хуже будет, чем в России сторожем своего клада.
Университет, говорят, превращается в Политехникум, и это, «вообще говоря», вполне понятно: революция наша с самого начала не считалась с тогами ученых и так постепенно через 12 лет превратила науку в технику и ученую деятельность в спецслужбу. Было благо-го-ве-ни-е к науке даже и у попа Мишки Рождественского: занимался краеведением и стариной. Теперь поп Мишка Рождественский служит в Рудметаллтресте, занимается добыванием цветного металла из колоколов и больше не поп Мишка Рождественский, а тов. Октябрьский.
Я лично давным-давно расстался с научным «миросозерцанием», но сохранял уважение, и теперь сохраняю к аскетизму ученых и их независимости от влияния многоразбойной повседневной жизни. (Проходят многоразбойные дни текущего времени.) Несомненно, особенно у нас, корпорация ученых была определенной большой общественной и политической силой. Теперь она сломалась до основания, и ученые стали просто техниками.
И космос изъят из Академии. Давно пора! Спектральный анализ — почтенный метод для техника, но он именно противник космоса.
Что же принесет с собой новый молодой человек на ту сторону бездны, разделившей нас с мечтой о любви к ближнему по церковным заветам и милым гуманизмом науки?
Леонов, благополучный писатель, печатает в «Новом Мире» новый роман «Соть». Леонов — стилистическая отрыжка эстетической эпохи девятисотых годов после первой революции. Испортил его, по-видимому, Воронский, соблазнив «Красной Новью».
Мишка
Пустишь волка — он в лес, певчая выпущенная птица садится на сучок первого дерева, козел спешит в огород за капустой. Так все устроено, каждый стремится к своему желанному делу и каждый на деле встречается с определенным свояком: волк с волком, певунья с певчими птичками, козлы с козлами. Сделанному по образу диких медведей, конечно, Мишке бы надо из мастерской броситься в лес к своему классу медведей. Но ведь он был не только простым медведем, он был почти тем самым, что в нашей жизни гениальный поэт: обыкновенный человек у нас много работает и очень немного шалит, а поэт, наоборот, очень много шалит и немного работает. Точно так же и Мишка был таким — очень немного медведь, а главное в нем была игрушка. И, конечно, как только он почуял охоту двигаться, думать и приносить пользу, он прежде всего бросился к своему классу, в мир близких ему игрушек. А игрушки, это всем известно, идут к нам от Троицы. Переменилось имя Троица на город Сергиев, и город Сергиев ныне переменился на Загорск. Но игрушки, как помнишь, в давнее время у Троицы, так и теперь продолжают создаваться в Загорске. Мишка ночью прибыл в Загтрест и, пользуясь <2 нрзб.> лунного света, незаметно пробрался в лавру, где раньше жил монах, а теперь находится дворец игрушки. У дверей в музей он лег на снегу и вообще сделал такой вид, будто его несли и уронили. Расчет его оказался верным. Утром ученый сотрудник музея поднял его, вошел в музей и стал расспрашивать других сотрудников, они…
Случилось так, что…
8 Февраля. Командировать Леву в КУБУ (Заявление в Райфо {38} о понижении ставки).
В понедельник в Москву и Питер.
Непокорные колокола (Истор. Вестник, 1880, т. II, ст. 796).
Битва под Нарвой (1700 г.). В 1701 г. неслыханная мера — ¼ часть колоколов отобрать. В конце 1701 г. было добыто 8000 пуд. меди.
9 Февраля. Зоя приехала. Вечер у нас. Икона под окладом — светится, снять оклад — икона годится только в музей.
10 Февраля. Сборы в Питер. Сходить сегодня к Пендрие с Левой — заказать бак. Приготовить рукопись «Каляевка» {39}. Рукопись и фото Мишки.
11 Февраля. Мороз подбирается к -40°.
Собираюсь в Питер.
Уехал.
18 Февраля. Приехал.
В среду из Москвы в Питер, в понедельник в Москву.
Воронскому снова хорошо, потому что он ограничивает себя литературой. «А как вам было, — спросил я, — когда вы служили? — Там очень отвлеченно, — ответил он, — не по мне…» А может быть, это у него природный семинарский оптимизм, культивированный литературно-политической богемой? Интересно его замечание, что ГПУ собрало в себя все талантливое; причина этому, во-первых, что оно бесконтрольное.