Второе убийство Сталина

Молотов вспоминал, что Сталин на этом ужине бросил хлебный шарик в жену Егорова. Ну и что тут криминального, если он даже кинул в жену апельсиновую корку? Правда, Надежда, как вспоминают ее родные, была очень ревнива, и то, что муж «как-то не так» посмотрел на другую женщину, было частой причиной семейных ссор. Интересно, хороша ли собой была жена Егорова?
Галина Джугашвили, внучка Сталина, ссылаясь на Алешу Сванидзе, рассказывала об этом роковом вечере так:
«…Дед разговаривал с дамой, сидевшей рядом. Надежда сидела напротив и говорила тоже оживленно, по видимости не обращая на них внимания. Потом вдруг, глядя в упор, громко, на весь стол, сказала какую-то колкость. Дед, не поднимая глаз, так же громко ответил: "Дура!" Она выбежала из комнаты, уехала на квартиру в Кремль. Он позднее поехал ночевать на дачу. Вечером она несколько раз звонила ему из города. Первый раз он бросил трубку. Потом просил подходить Алешу…»
И тут вступают законы драматургии. Если была дача, то должна была быть и женщина, как же можно на дачу ездить одному. Хрущев, натура артистическая, сочинивший в своих мемуарах альтернативную биографию Сталина, пишет, ссылаясь, по своему обыкновению, на другого «очевидца» — на сей раз на начальника сталинской охраны Власика:
«После парада все отправились обедать к военному комиссару Клименту Ворошилову на его большую квартиру. После парадов и других подобных мероприятий все обычно шли к Ворошилову обедать… Все выпили, как обычно в таких случаях. Наконец все разошлись. Ушел и Сталин. Но он не пошел домой.
Было уже поздно. Кто знает, какой это был час. Надежда Сергеевна начала беспокоиться (по версии Хрущева, ее на обеде не было — Е.П.). Она стала искать его, звонить на одну из дач. И спросила дежурного офицера, нет ли там Сталина.
— Да, — ответил он. — Товарищ Сталин здесь.
— Кто с ним?
Он сказал, что с ним женщина, назвал ее имя. Это была жена одного военного, Гусева, который тоже был на том обеде. Когда Сталин ушел, он взял ее с собой. Мне говорили, что она очень красива. И Сталин спал с ней на этой даче, а Аллилуева узнала об этом от дежурного офицера.
Утром — когда, точно не знаю, — Сталин пришел домой, но Надежды Сергеевны уже не было в живых…
Позже Власик сказал:
— Тот офицер — неопытный дурак. Она спросила его, а он взял и сказал ей все».
Ту же версию разрабатывает и Микоян, правда, в несколько ином варианте. Тут уже присутствует и длительный роман, и заботливые товарищи по партии…
«Неожиданно, без приглашения на обед, прибыл с женой бывший начальник главного политического управления Красной Армии… С. И. Гусев (Драбкин Яков Давидович). Жена его — еврейка, очень красивая женщина, нравилась Сталину. После праздничных тостов и изрядной выпивки началось веселье, в ходе которого Сталин на виду у всех и при неблаговидном поведении жены Гусева слишком здорово поухаживал за ней. Это был не первый случай, когда у Сталина проявлялись открытые симпатии к жене Гусева, а она со своей стороны способствовала этому. Об этом осуждающе говорили в высших кругах и решили оградить Генсека и его жену от ненужных интриг и разговоров. В этой связи несколько членов Политбюро пригласили на узкое совещание Гусева и предупредили его, чтобы он никогда не появлялся со своей женой там, где будет присутствовать Сталин и его супруга. Гусев обещал выполнить наказ старших партийных товарищей, однако по непонятным причинам 7 ноября появился на праздничном обеде, куда ни его и тем более его жену никто не приглашал. Остается большой загадкой цель такого непрошеного визита. Случайно ли был сделан такой шаг со стороны Гусева или кто-то стоял за ним» [80].
Но эти постельные истории — еще только начало. В то время в стране ведь происходили коллективизация и борьба с оппозицией, и как же могла жена вождя покончить с собой просто из-за какой-то ссоры. Нет, тут была, не могла не быть, куда более серьезная причина — разумеется, политическая. И обнаружил ее, конечно же, высланный из страны, но не успокоившийся Троцкий.
«В самый разгар сплошной коллективизации, голода в деревне, массовых расстрелов, когда Сталин находился почти в полном политическом одиночестве, Аллилуева, видимо, под влиянием отца, настаивала на необходимости перемены политики в деревне. Кроме того, мать Аллилуевой, тесно связанная с деревней (? — Е.П.) постоянно рассказывала ей о тех ужасах, которые творятся в деревне. Аллилуева рассказывала об этом Сталину, который запретил ей встречаться со своей матерью и принимать ее в Кремле. Аллилуева встречалась с ней в городе, и настроения ее все укреплялись. Однажды, на вечеринке не то у Ворошилова, не то у Горького Аллилуева осмелилась выступить против Сталина, и он ее публично обложил по матушке. Придя домой, она покончила самоубийством… Она кричала в тот вечер перед смертью: "Я вас всех ненавижу! У вас такой стол, а народ голодает!".
Эту версию, исторически невозможную и явно притянутую за уши, тем не менее воспринимали как откровение, разрабатывали и использовали позднейшие историки. Так, немецкий врач А. Нормайр, автор книги «Диктаторы в зеркале медицины», выдает уже детализированную картину раскола в семье «тирана», правда в западном духе, скорее по Оруэллу, чем по Троцкому.
«Однажды от своей подруги и однокурсницы по Академии народного хозяйства Нины Каровьей, мать которой стала жертвой украинского голодомора, она узнала, что там огромное число людей было обречено на голодную смерть вследствие принудительных реквизиций продовольствия. В очень возбужденном состоянии она вернулась в Кремль и потребовала ответа от своего мужа. Ответ состоял в том, что он отверг все ее обвинения как сказки и запретил впредь посещать Академию. От членов Политбюро она также не смогла получить никакой информации… Молотов в этой связи даже назвал ее "трусливой и малодушной коммунисткой". Лишь Надежда Крупская, вдова Ленина, спокойно ее выслушала и предложила ей поехать на Украину и самой оценить ситуацию. Сталин, узнав об этом, впал в ярость, грозил жене разводом и ссылкой. Надежда не отступила от своего плана и поехала на Украину. Через две недели, увидев этот кошмар собственными глазами, она вернулась в Москву совершенно другим человеком, сразу же написала подробный доклад в Политбюро и ЦК и пригрозила мужу публикацией доклада, если не будут немедленно приняты меры для прекращения провокационных и бесчеловечных актов насилия.
Надежду ждал еще один удар, теперь уже личного характера. Когда она после возвращения вновь пришла в Академию народного хозяйства, то узнала, что Нина Каровья и еще восемь однокурсниц арестованы ГПУ. Ошеломленная подобным актом произвола, она сразу же позвонила Генриху Ягоде, тогдашнему начальнику ГПУ, и потребовала немедленно освободить этих девушек. В ответ ей пришлось выслушать сообщение Ягоды о том, что он, к сожалению, не может пойти навстречу ее желанию, поскольку все арестованные девушки уже "скончались в тюрьме от инфекционного заболевания". После этого отношения Надежды со Сталиным стали натянутыми, и в конечном итоге она тоже стала косвенной жертвой этого геноцида…
Личный врач Сталина рассказывал, что в этой кризисной семейной ситуации его попросили использовать все его влияние для того, чтобы "вразумить " Надежду. Для этого специально устроили встречу между ними на квартире врача. Вначале она поделилась с профессором своими жуткими впечатлениями о катастрофическом голоде на Украине и сказала напрямую, что ее муж обманывает советских граждан, а затем пожаловалась: "Меня обманули моя партия и ее вождь, которому я хотела самоотверженно служить. Теперь я вижу, как все последователи Ленина один за другим уходят в никуда. Сталин — диктатор, им руководит бредовая мечта о мировой революции. Сталинский террор гуляет по стране как дикий зверь — мне ужасно стыдно "».