Годы прострации
Не понимаю, почему женщины в присутствии Фэрфакс-Лисетта дуреют. Он ростом с каланчу и похож на похмельного Хью Гранта, не говоря уж о том, как он любит красоваться на людях в гоночных автомобилях и твидовых костюмах, пошитых на Сэвилл-Роу [15]. Голову даю, он не открыл ни одной книги с тех пор, как окончил Кембридж. Пандора бы его под орех разделала.
Спустя десять томительных минут я услыхал рев машины Фэрфакс-Лисетта, и моя семья воссоединилась за пудингом в пабе. Отставив тарелку с размокшим персиковым пирогом, мать изрекла:
– Это есть нельзя. Испоганили заведение.
– У нас все испоганили, – подхватил отец, – спасибо лейбористам. Знаете, кто теперь владеет нашей водой? Хреновы французы! И уже нельзя спокойно в носу поковыряться, камеры наблюдения проследят, куда ты денешь свои козявки. То какие-то психи бомбят чертов аэропорт в Глазго, то мы бредем по пояс в воде. А дальше что?
– Не накликай беды, Джордж, – встрял почтальон Тони Уэллбек. – В Хардтоне уже наводнение. А это всего в миле от Мангольда.
Знаешь, дневник, если бы в тот момент кто-нибудь вошел в паб и объявил, что на нас напали полчища саранчи, я бы даже не вздрогнул.
Может, конец света уже наступил?
Дома вечером я хотел поговорить по душам с женой, но увидел, что она опять читает «Убойный аргумент» Кристофера Хитченса [16], и опять передумал.
Понедельник, 2 июля
Позвонил мистер Карлтон-Хейес и сказал, что сегодня он «недееспособен». Не люблю, когда его нет в магазине. Правда, в последнее время толку от босса не много, но рядом с ним мне как-то спокойнее.
Он по-настоящему любит книги – в ущерб бизнесу. На днях приходила женщина средних лет, в очках как у Джона Леннона и с непомерно большой грудью, хотела купить второе издание «Мельницы на Флоссе» [17] стоимостью 150 фунтов. Женщина назвалась доктором Пирс и сказала, что в Университете де Монфора провожают на пенсию декана факультета английской филологии и она ищет для него подарок. Мистер Карлтон-Хейес отпер застекленный шкаф, где хранятся антикварные издания, и снял с полки старинный двухтомник. Подал один том покупательнице, а затем наблюдал, как она листает страницы. После чего отнял у нее книгу, вернул оба тома на полку и запер шкаф. Когда доктор Пирс удалилась с пустыми руками и в полном изумлении, мистер Карлтон-Хейес пояснил:
– Мне показалось, что клиентка обращалась с этой редкостью слишком бессердечно.
Словно доктор Пирс не книжку собиралась купить, но взять щенка из приюта для бездомных животных.
Неудивительно, что бухгалтеры советуют мистеру Карлтон-Хейесу продать помещение магазина компании «Теско». Когда босс рассказывал мне об этом предложении, его лицо на миг вспыхнуло гневом, что с ним не часто бывает. Воздев руки к полкам и стопкам книг, мистер Карлтон-Хейес воскликнул:
– А им куда прикажете деваться?
Словно речь шла о несчастных беженцах.
Воспользовавшись отсутствием босса, я позвонил в Университет де Монфора и попросил передать доктору Пирс, что она может приходить за «Мельницей на Флоссе». Доктор явилась буквально перед самым закрытием. Мы поговорили о Джордж Элиот, и, похоже, доктор Пирс обрадовалась, обнаружив, что я разделяю ее пристрастие к этому автору. Я и не заметил, как полчаса пролетели. Однако надо было отправляться домой. Доктор Пирс ждала снаружи, пока я запирал магазин, а потом мы вместе зашагали по Хай-стрит, я толкал велосипед, а она держала зонтик над нашими головами. Мы шли и говорили не умолкая. Расстались мы через полчаса у парковки гостиницы «Холидей Инн».
Когда Георгина поинтересовалась, почему я вернулся позже обычного, я ответил, что у велосипеда цепь соскочила. И не спрашивай, дневник, почему я так сказал.
Четверг, 5 июля
Мистер К.-Х. вернулся.
Я подписался на получение сообщений о стихийных бедствиях и катастрофах. Когда мы перекусывали бутербродами в подсобке, на моем мобильнике высветилась трагическая новость: двадцать пять человек погибли и тридцать три ранены в результате взрыва в караоке-баре китайского города Тяньшифу.
– Ужас, правда? – обратился я к мистеру Карлтон-Хейесу.
– Действительно, ужас, – вздохнул босс. – Караоке в Поднебесной – плачь, Конфуций, плачь!
Пятница, 6 июля
Утром меня разбудил телефон. Звонила мать.
– Ты сегодня смотрел в окно? – вопила она.
Не выпуская трубки из рук, я раздвинул шторы.
Поля исчезли, вместо них, куда ни бросишь взгляд, сверкала водная гладь.
– У тебя есть мешки с песком? – спросила мать.
– Откуда? Кто же станет забивать дом мешками с песком?
Позвонил мистеру Карлтон-Хейесу сообщить, что не приду на работу.
– Понимаю, – сказал он, – ехать по воде – настоящая авантюра. Мой «ровер» утопал по самые крылья.
Почти весь день противостоял потопу, как король Кнут [18], собирая воду у нашего порога.
Когда вода немного схлынула, мы с Грейси уселись смотреть телевизор. Почтальона Пата повысили по службе, теперь ему придется расстаться и с деревушкой Гриндейл, и с красным фургоном и перебраться в Главное управление на должность менеджера средней руки [19]. Какой-то идиот на Би-би-си заявил:
– Мы помещаем почтальона Пата в новое динамичное окружение. Зрителей ждут захватывающие сюжеты!
Итак, даже почтальона Пата принесли в жертву на алтарь прогресса. Без униформы и красного фургона Пат ничего из себя не представляет. Ровным счетом НИЧЕГО!
Вот к чему приводят корыстные происки коммерческого отдела Би-би-си. И конечно же, они навыпускают новых игрушек под маркой «Почтальон Пат». А я буду вынужден покупать Грейси «монтегоровер» для Пата, костюм и кейсы.
Среда, 11 июля
Сегодня у меня выходной. В планах было нанести цветовые коды на все мои диски без исключения и поработать над комедией о серийном убийце под названием «Белый фургон». Ночью, лежа без сна, я размышлял о моей комедии. Разумеется, Полин Кверк и Гарри Эндфилд уже слегка староваты, чтобы сыграть серийного убийцу и его жену, однако Рассел Брэнд и Эми Уайнхаус [20] успешно их заменят.
А еще я собирался перегладить половину белья, но на меня что-то вдруг нашло, и я так ничего и не сделал, только смотрел телевизор. В 4 часа дня я с трудом оторвался от экрана (показывали «Впариваем!», и мне было страшно интересно, почем уйдет на аукционе подставка для яйца, расписанная Клариссой Клифф), обул резиновые сапоги и по убывающей воде пошлепал на почту отправить по просьбе жены открытку «С днем рождения!» и посылку моей свояченице Маргаритке. Георгина успела продать на е-Bay свою спортивную сумку от Луи Витона и оплатить наши счета за воду, прежде чем нам отключили Интернет. Почтовые служащие Тони и Венди Уэллбек, сидя за стойкой, спорили меж собой, сколько марок надо наклеить на почтовое отправление в Тимбукту. Подписав петицию «Не закрывайте нашу почту!», я терпеливо ждал. Заметив меня наконец, они вежливо заулыбались.
– И кто же в Мангольд-Парве пишет в Тимбукту? – полюбопытствовал я.
Венди огляделась по сторонам, а затем, понизив голос и почти не шевеля губами, произнесла:
– Я не вправе говорить – конфиденциальность, защита базы данных и все такое, – но если вы высунете нос на улицу и глянете, кто там идет по Гиббет-лейн…