Люблю тебя (ЛП)

— Я люблю тебя, ясно? И жутко перепугалась, когда ты спрятался от меня. Больше никогда так не делай.
— Джейд, я не прятался от тебя. — Он отпускает меня и большим пальцем стирает слезу с моей щеки. — Если тот старик действительно так сильно тебя беспокоит, мы можем вернуться домой. Или я могу вызвать Брайана, телохранителя моего отца.
— Нет. Забудь. Ты прав. Если бы он и впрямь хотел что-то мне сделать, то сделал бы, а не просто ушел. — Я снова вспоминаю лицо того человека. — Может, на сборе средств был совсем другой мужчина. Многие старики выглядят одинаково.
— Тем не менее, если ты чувствуешь, что лучше вернуться домой, то поехали. Сделаем еще одну попытку на следующий Новый год.
Перспектива вернуться туда, где находится Кэтрин, лишь укрепляет мое решение не уезжать.
— Я хочу остаться здесь. Не хочу возвращаться в твой дом.
— Мне нужно принять обезболивающее. Я сейчас.
Когда он уходит, я переношу напитки в гостиную и сажусь на кожаный диван. Гаррет возвращается в комнату, садится, и я подаю ему газировку.
— Гаррет, мне нужно тебе кое-что сказать.
— Звучит настораживающе. — Он запивает таблетки.
— Я подслушала один разговор между твоим отцом и Кэтрин.
Держа в руках содовую, он откидывается на спинку дивана и ждет продолжения.
— Утром я проснулась, пошла вниз за стаканом воды и услышала, как они спорят у себя комнате. Так что я как бы подслушала.
— Но зачем?
Гаррет, кажется, злится.  Наверное, мне следовало держать это при себе.
— Потому что мне показалось, что они обсуждают меня. Так оно и было. Кэтрин сказала твоему отцу, что хочет выгнать меня из вашего дома, и чтобы я никогда больше не возвращалась.
— Она объяснила причину?
— Она... она сказала, что не хочет, чтобы в их дом приходила такая дрянь, как я.
— Эта стерва действительно так тебя назвала? — Гаррет вскакивает с дивана и идет на кухню.
— Да. И она опять запретила мне видеться с Лили.
Он возвращается с телефоном.
— Что ты делаешь? Не надо звонить ей! — Я пытаюсь выхватить у него телефон, но он не дает.
— Ей нужно знать, что она не может так с тобой обращаться. Не ей выгонять тебя и указывать, можешь ли ты видеться с Лили. Не могу поверить, что она, черт возьми, такое сказала. — Он начинает звонить, но я вырываю у него телефон.
— Она не сказала мне это в лицо. Она разговаривала с твоим отцом. Я же объяснила, что подслушивала. И твой отец защитил меня, чем еще больше разозлил Кэтрин. Вот почему я не хочу сейчас возвращаться.
Гаррет выглядит так, словно хочет ударить кулаком по стене.
— Ненавижу ее. Она сломала мне жизнь. И жизнь моего отца. И жизнь Лили.
— Она сказала еще кое-что. Якобы по моей вине у них возникла проблема. Какая проблема? Ты понимаешь, что она имела в виду?
— Вероятно, она винит тебя за все, что происходит с отцом. Я говорил тебе, у него неприятности после инцидента с Синклером.
— Я знаю, но что это значит? Кто-то хочет убить его?
— Нет. Этим людям нравится мучить. Убить слишком просто. Вместо этого они разрушат твою компанию. Или уничтожат твою репутацию. — Он делает паузу. — Или похитят твою маленькую дочь. Поэтому мой отец сейчас на взводе.
— И это моя вина. Думаю, у Кэтрин есть все основания меня ненавидеть и хотеть, чтобы я ушла.
— Ты ни в чем не виновата, Джейд. И отец как всегда все уладит.
— Но кто они, эти люди? Твой отец хотя бы знает, кто именно хочет ему отомстить?
— Не знаю. Я даже не уверен, что речь идет о мести. В тот день, когда я подслушал его телефонный разговор, он сказал, кажется, что знает, что будет наказан за содеянное, но не объяснил, что это значит.
— Тогда с чего ты взял, что ты в безопасности? Или откуда такая уверенность у твоего отца? Возможно, те люди планируют сделать что-то плохое тебе, а не Лили.
Гаррет наклоняется и целует меня.
— Ничего они мне не сделают.
Но я не убеждена. Уж не знаю, в чем замешан его отец, но мне не нравится сам факт наличия у него врагов или людей, которые хотят наказать его за Синклера. Они могут легко выбрать мишенью Гаррета. Лили всегда дома. Она в безопасности. Им проще сделать что-нибудь с Гарретом.
— Хочешь, посмотрим что-нибудь перед сном? — спрашивает Гаррет.
— Давай. — Пока он включает телевизор, я прижимаюсь к нему.
Он находит какой-то фильм, и я пытаюсь сосредоточиться на экране, но вместо этого представляю плохих людей, пытающихся навредить Гаррету. Спустя час я заставляю себя прекратить фантазировать — хватит выдумывать, что может случиться. Я привыкла так делать, но я пытаюсь измениться. Все будет хорошо. С Гарретом все будет в порядке. Когда мы ложимся в кровать, я повторяю себе эти слова до тех пор, пока не засыпаю.
***
На следующий день мы сокращаем просмотр достопримечательностей до нескольких туристических мест. Я боюсь, как бы Гаррет не переутомился. Не хочу тревожить его травму и заставлять бегать по Нью-Йорку, когда он нездоров. Вечером он предлагает снова съездить в Рокфеллеровский Центр, посмотреть на елку, но я настаиваю, чтобы мы остались дома. Как бы мне ни хотелось еще раз полюбоваться елкой, лучше пусть Гаррет отдыхает и поправляется.
Утром в четверг я просыпаюсь от поцелуев в шею и ощущения, как он крепко обнимает меня за талию.
— С Новым годом, — нежно произносит он.
— Который час?
— Девять. Можешь еще поспать, если хочешь.
— Тогда зачем ты меня разбудил?
Гаррет смеется.
— Чисто из эгоистичных побуждений. — Он проникает ладонью в мои пижамные шорты. Движение его теплой руки на моем животе вмиг пробуждает меня.
— Не понимаю, о чем ты, — с невинным видом говорю я.
— Я парень. И сейчас утро. — Он притягивает меня к себе, и я чувствую, что именно он имеет в виду. — Ты возбуждающе горяча и так близко ко мне. — Его теплое дыхание щекочет мне шею. — Ты замечательно пахнешь и потрясающе ощущаешься. Что я могу сказать? Я должен был хотя бы попытаться.
Я зеваю и поправляю подушку.
— Пожалуй, я еще немного посплю.
— Проклятье. Ты серьезно? — Он вздыхает. — Ну ладно.
Он так разочарован, что мне становится смешно. Я поворачиваюсь к нему лицом.
— Это шутка. Ты же знаешь, я не хочу тебя отшивать, особеннно перед тем, как расстаться с тобой на всю следующую неделю.
Он кладет меня на спину и начинает целовать, но неожиданно прекращает.
— Эй. Почему ты остановился? — Я недовольна, ведь мне действительно нравились его поцелуи.
На его лице — широкая улыбка, которую я нахожу невероятно сексуальной, особенно в сочетании с его взъерошенными волосами.
— Я люблю тебя. Так охренительно сильно. Ты ведь знаешь это, правда?
Я, улыбаясь, киваю.
— Да. Знаю. Я тоже тебя люблю. Теперь мы займемся делом или как? — Я приподнимаюсь немного, срываю с себя футболку и бросаю ее на пол.
Он смеется.
— А я-то считал нетерпеливым себя. — Он убирает одеяло и, осыпая поцелуями мой живот, стягивает с меня пижамные шорты. Я закрываю глаза и выгибаюсь, чтобы немного размяться.
Даже если бы я не уезжала в субботу, я все равно не стала бы его отталкивать. Мне слишком нравится все, что он проделывает со мной. Более того, мне хочется, чтобы он будил меня так каждый день.
***
Позже тем же утром мы идем завтракать, затем собираем вещи и отправляемся в отель на Таймс-сквер. Улицы уже забиты людьми, пришедшими посмотреть, как опускается шар. Сегодня холодно, ветрено и падает небольшой снежок. Все на улице в теплой одежде, шапках и перчатках. Как по мне, простоять вот так весь день и вечер — не самый веселый способ встретить Новый год.
— Ты готова? — спрашивает Гаррет, поднося магнитную карту к двери нашего номера.
— Готова к чему? Я уже бывала в гостиницах.
Но это не просто гостиничный номер. Гаррет открывает дверь в огромный люкс. Мы заходим в просторное помещение, состоящее из кухни, небольшой столовой и гостиной с длинным диваном и двумя креслами. Напротив дивана — окно во всю стену, выходящее на Таймс-сквер, откуда вечером нам будет прекрасно видно опускание шара. Сбоку находится спальня с выделенной зоной отдыха у окна, а рядом с ней — самая большая ванная комната, которую я когда-либо видела. Ванна там размером с джакузи. Душевая кабинка могла бы вместить человек пять.