Цвет небес (ЛП)

Сердце гулко забилось, пока я сидела, пытаясь сосредоточиться на учебе. Я ощущала нарастающую/растущую панику, которая быстро переросла в отчаяние. 
В голове проносились ужасные мысли: «Я слишком молода, я не успела пожить для себя. Я не готова закрыть перед собой все двери и переступить порог семейной жизни». 
Питер, с другой стороны, нисколько не сомневался в своем будущем. Он не задавался никакими вопросами, не сомневался ни в чем, и просто считал дни до моего выпускного, поскольку считал, что тогда я наконец-то буду готова пройти к алтарю с красивым букетом в руках. 
Он бы женился на мне сразу после старшей школы, если бы я не мечтала об учебе в колледже. Он согласился подождать лишь потому, что ему было известно, как мне необходимо повидать мир и набраться опыта, прежде чем осесть на одном месте. Он это понимал, потому что знал меня как никто другой. 
Но это вовсе не значило, что он разделял моё желание. 
И поэтому в тот дождливый день я и дальше сидела за столом, грызя ноготь большого пальца и пытаясь бороться с тревогой. 
Не то чтобы я не любила Питера. Любила. Очень любила. Но сколько помню себя, я всегда чувствовала неясную таинственную тоску, которая мешала мне, потому что даже я сама не знала, как её успокоить. Некоторое время я думала, что Уэллсли поможет мне выбросить из головы это неясное желание, но оно никуда не делось, и теперь моё сердце словно сковало обручем. 
Слегка постукивая кончиком карандаша по губам, я рассеянно посмотрела на испещренные мелкими буквами белые страницы учебника… 
А потом зазвонил телефон. Звонили из холла общежития. 
— К вам пришёл джентльмен. 
Джентльмен? Я нахмурилась, пытаясь понять, кто это. Точно не Питер. Ну, разве что он решил преподнести мне сюрприз. Но нет, это не в его привычках. Может быть, папа? Он не говорил, что будет неподалеку. 
— Сейчас спущусь. — Я встала и быстро оглядела себя в зеркале, убедившись, что волосы аккуратно уложены, затем припудрила носик и разгладила складки юбки. Потом вышла из комнаты и спустилась вниз. 
***
Там, в дальнем конце гостиной, стоял молодой человек в джинсах и черной кожаной куртке. Он держал руки в карманах и смотрел в окно. Я не узнала его до тех пор, пока он не повернулся, и по моим венам не пробежала радостная дрожь. 
Мэтт. 
Я глубоко вдохнула и положила руку на сердце. Прошло почти шесть лет. Он него не было ни слуху, ни духу, и уже довольно давно я считала, что мы больше никогда не увидимся. Я даже честно попыталась выбросить из головы все воспоминания о нем, поскольку иногда было больно думать о нашей близкой дружбе. 
Но теперь Мэтт во плоти стоял передо мной в общежитии колледжа Уэллсли. Его влажные от дождя волосы остались по-прежнему густыми, черными и непослушными, а глаза — такими же бездонно-синими, как я помнила. Я больше не буду отталкивать этот образ. Никогда. 
— Привет. — Вот и все, что он сказал. 
Мэтт внимательно окинул меня взглядом и, прежде чем поднять глаза, долго смотрел на мои черные кожаные туфли. 
Сумев несколько раз коротко вздохнуть, я пошла ему навстречу. 
— Боже мой, — сказала я. — Вот уж кого не ожидала увидеть. Что ты здесь делаешь? 
Внезапно я обрадовалась ему. Он так изменился. Казалось, что постарел на целую жизнь. Он больше не был шестнадцатилетним мальчишкой. Мэтт стал мужчиной. 
Он пожал плечами и улыбнулся хитрой озорной улыбкой. Его глаза сияли, и я поняла, что он тоже рад меня видеть, хотя и стоял в расслабленной позе. Я это чувствовала где-то в сплетении моих сорвавшихся с цепи эмоций и живых отчетливых воспоминаний из детства, проведенного рядом с ним. 
Щеки вспыхнули. Я в три шага пересекла разделявшее нас расстояние и наконец встала прямо перед Мэттом. 
— Мэтт… Когда я в последний раз слышала о тебе, ты жил в Чикаго. 
Он внимательно изучал моё лицо. 
— Верно, и до сих пор там живу. Я просто приехал в гости, остановился у брата в Бостоне. 
— Это чудесно. — Я не знала, что ещё сказать. Мозг превратился в кашу. 
Мы ещё несколько секунд смотрели друг на друга, и, хотя я чувствовала себя довольно бестолково, я не могла поверить, насколько счастлива видеть его. 
— Отлично выглядишь, — тихо сказал он. 
Я не смогла удержаться: шагнула вперед, обвила руками его плечи и заключила Мэтта в объятия. Он сразу уткнулся лицом мне в шею. Его кожаная куртка скрипела под моими руками, как рассохшийся старый корабль. От Мэтта пахло мускусом и дождем. 
— Так здорово вновь встретиться, — прошептала я ему на ухо. — Мы по тебе скучали. 
Вот оно. Мы. Я не была уверена, почему так сказала. Не собиралась ни о чем сообщать Мэтту. Короткое слово просто сорвалось с губ. 
Мэтт медленно ослабил хватку на моей талии и посмотрел мне в глаза, сделав шаг назад и кивнув, словно говоря этим, что понимает, хотя я не имела в виду ничего такого. 
— Так вы с Питером до сих пор близки? 
— Да. — Внезапно я почувствовала себя неловко. Я жалела, что сказала «мы», но это слово уже просто вошло в привычку. — Я не была уверена, что ты знаешь, что мы… — Я запнулась. — Мы вместе уже какое-то время. Ты так давно уехал. 
Мэтт небрежно засунул руки в карманы. 
— Я знаю. Время от времени разговариваю с отцом. Он всегда рассказывает мне, что там происходит дома. 
Я подошла к дивану и села. Мэтт устроился на стуле напротив меня и подался вперед. 
— Как твои отношения с отцом? — спросила я, вспоминая, что именно по этой причине Мэтт уехал из Кэмдена ещё до окончания школы. 
— С тех пор как мы живем не под одной крышей, да ещё и в разных городах — значительно лучше. 
Я кивнула. 
— Рада это слышать. 
Мэтт откинулся назад и лениво потянулся. 
— Знаю, раньше я всегда говорил, что ненавижу его, но… — Он оглядел комнату. — Ему просто сложно было самому воспитывать всех нас, вот и все. Теперь я это понимаю. Хотя без понятия, изменился ли он. Скорее всего, остался таким же. 
— После смерти твой мамы ему пришлось нелегко, — отозвалась я. — Каждому из вас было несладко. 
Я никогда прежде не говорила Мэтту ничего подобного. Дети обычно такие темы не затрагивают. 
— У тебя есть работа в Чикаго? — спросила я, наклоняясь вперед и упираясь кулаком в подбородок. 
— Да, сейчас работаю в строительной компании. 
— Чем занимаешься? 
— Строительством, — усмехнулся он. 
Я улыбнулась в ответ: 
— Вижу, ты не изменился. 
— О, а я думаю, что напротив. 
Меня подмывало спросить, почему или каким образом, но я сдержалась, потому что этот вопрос казался слишком личным после стольких лет разлуки. 
— Расскажи мне о своей работе, — попросила я. — Ты водишь погрузчик? Выписываешь счета? Льешь цемент? 
— Всего понемногу, за исключением счетов. В основном я машу молотком или возвожу стены. 
Можно было догадаться. 
— Тебе нравится твоя работа? — спросила я. 
— Это жизнь. 
Я откинулась назад и немного помолчала. 
— Я всегда думала, что с тобой стало после того, как ты уехал. 
Он посмотрел на свой указательный палец, которым постукивал по колену. 
— Да ничего особенного, наверное. Кроме того, что я всё-таки закончил школу. Заключил сделку с тетей. Она сказала, что я должен получить аттестат, и если провалюсь хоть на одном экзамене, то она отошлет меня обратно к папе. 
Я кивнула. 
— И, полагаю, ты все сдал? 
— На отлично. 
— Потрясающе. — Я была рада это слышать. 
Входная дверь в общежитие открылась, и в здание ворвались пять первокурсниц, стремящихся спрятаться от дождя и ветра. Взвизгивая и смеясь, они стряхивали воду с плащей. 
— Привет, Кора, — поздоровалась одна из них, любопытным взглядом косясь на Мэтта. 
Они, несомненно, гадали, откуда он взялся, поскольку Мэтт был до невозможности красив и напоминал Джеймса Дина. Он совершенно не походил на молодых людей, посещавших Уэллсли, с их короткими стрижками, галстуками и блейзерами с нашивками.