Цвет небес (ЛП)

— Думаю, я тоже ищу доказательств, — ответил он, — как и ты. Хотя кто-то может и возразить, что нам не хватает вовсе не доказательств, а веры. 
Он слегка крутанул руль, чтобы выровнять курс, и я восхитилась его четким профилем. 
— А у тебя она есть, Мэтт? Вера? 
— Иногда, — ответил он, — в определенные дни. Но, наверное, недостаточно. По крайней мере, пока. Думаю, я чего-то жду — разверзшихся небес, горящего куста… Не знаю. 
— М-да, — согласилась я, тихо фыркнув. — Возможно, чем мы старше, тем понятнее становится. 
— Может быть. — Мэтт посмотрел на большой белый парус, натянувшийся на ветру. — Но я верю во все остальное, что ты сказала — что на земле может возникнуть рай в определенные моменты нашей жизни. И этот день — один из них. Не думаю, что бывает лучше. 
— Я тоже, — с готовностью согласилась я. — Надеюсь, что в моей жизни таких мгновений будет много. 
Мы улыбнулись друг другу, и внутри меня затрепетала безумная смесь страха и желания. 
— Ты голодна? — спросил Мэтт, меняя тему, чтобы улучшить настроение — Можем перейти в более спокойные воды и встать на якорь. 
— Звучит здорово. 
Когда мы вошли в тихую бухту, было уже около трех часов дня. 
Приложив усилия, мы опустили паруса, бросили якорь, а затем Мэтт спустился вниз и принес тарелку сэндвичей и бутылку прохладного белого вина. 
— Должно быть, в Чикаго ты скучаешь по морю, — сказала я, прислоняясь к транцу и изучая лицо Мэтта, поднятое к небу. 
Я тоже подняла голову и увидела пушистое белое облачко, медленно проплывающее над верхушкой мачты. 
— Я иногда отправляюсь поплавать на озеро Мичиган, — сказал он, опуская голову и протягивая руку за сэндвичем. — Но там весьма странно. 
— В каком смысле? 
Он откусил кусочек и проглотил его. 
— Потому что оно выглядит и звучит как океан. Глаза говорят, что оно и есть океан, но чего-то не хватает. Чего-то… — Мэтт запнулся, словно подыскивая правильное слово. — Чего-то необходимого. — Он пригубил вино. — И все чувства кажутся неудовлетворенными, потому что все пахнет совсем по-другому, не так, как должно. Огромный водный простор, но вода пресная и на губах и коже не остается соли. А когда заплываешь подальше, то отсутствие запаха начинает по-настоящему тревожить. — Он положил руку на спинку скамьи. — Там мило, но не так, как здесь. 
— Я никогда об этом не думала, — сказала я, хотя полностью понимала чувственность этого дня. 
— Наверное, когда ты растешь рядом с морем, — сказал Мэтт, — оно у тебя в крови. Ты никогда не можешь уйти от него. Оно — часть тебя. 
— Это не вызывает в тебе желания вернуться домой и провести остаток жизни на побережье? — спросила я. 
В последнее время мне было трудно представить себе, как я возвращаюсь в Кэмден после выпускного и навеки остаюсь в родном городе. Но если бы там жил и Мэтт, если бы я видела его каждый день, то ничего более чудесного я и желать не могла. 
— Вызывает. Отчаянное. 
Удивленная его ответом, я нахмурилась: 
— Так что тебя держит? Просто соберись и возвращайся. 
Сначала он не ответил, словно хотел проигнорировать вопрос. Но, помолчав, он приподнялся на локте и посмотрел на тарелку с сэндвичами. 
— Все не так просто. 
— Почему? 
Он посмотрел на меня долгим взглядом и покачал головой, без слов давая мне понять, что не хочет об этом говорить. 
Я не стала на него давить, несмотря на то, что сгорала от любопытства, желая узнать о его жизни в Чикаго. Что его там держит? Должно быть что-то. Или кто-то. Внезапно меня пронзила ревность, когда я представила, что в его жизни есть женщина, пусть он и сказал мне, что нет. 
Я приказала себе набраться терпения. Время ещё есть. Мэтт всё расскажет, когда будет готов. 
Мы доели сэндвичи и заговорили о книгах. Обсуждали романы, прочитанные за последние годы, и Мэтт рассказал немного о написанных им рассказах и начатом романе. Поведал, что книга будет о мальчике, который осиротел и нашёл отцу странную замену в виде старого нью-йоркского дворника. 
И я снова попросила его закончить роман. 
— Может быть, — ответил он. — Посмотрим. 
Волны бились о корпус, а чайки кружили над яхтой. Я не помнила, когда в последний раз так наслаждалась волшебством подобного дня. Казалось, что весь мир поёт рапсодию, переливаясь особенной энергией. 
О, как я скучала по Мэтту. До этой минуты я не до конца это понимала. За последние шесть лет я вычеркнула из памяти воспоминания о счастье, которое испытывала рядом с ним в детстве, потому что всегда оплакивала его потерю. Я чувствовала себя так, словно в день отъезда Мэтта из Кэмдена у меня отобрали половину сердца. 
Он увез с собой ту часть меня, которая могла испытывать эйфорию, подобную сегодняшней. 
И тут же я нестерпимо захотела оказаться ближе к нему. Подвинуться на лавке и свернуться в его объятиях. Мне всегда этого хотелось, даже когда мы были детьми, но тогда я не совсем понимала, на чем основывается это желание. Я не понимала, что мои чувства, даже тогда, имели отношение к сексу. 
Теперь это отрицать не стоит. И я сидела, всецело ошеломленная только что открывшейся мне истиной. С одной стороны, на берегу была безопасность — Питер, а с другой, в море, — Мэтт, безмерно глубокий и неизвестный, со всеми его непредсказуемыми опасностями: цунами и айсбергами, штормами и прибоем. 
Мэтт допил вино и поболтал пустым бокалом в воздухе, глядя на бурные воды Атлантики. 
— Похоже, надвигается туман. — Мэтт встал. — Видишь его? 
Я тоже поднялась на ноги. 
— Да. Чувствую прохладу. 
— Наверное, пора в обратный путь. 
Он посмотрел на меня и протянул руку, чтобы забрать мой пустой бокал. Наши пальцы на секунду соприкоснулись, и меня словно пронзило током. Похоже, что он тоже это почувствовал, потому что надолго замер, глядя мне в глаза. 
Я приоткрыла губы. Сердце забилось с пугающей частотой. Я хотела что-то сказать, но что? Не существовало слов, чтобы описать, что я чувствовала и чего хотела. Все, что я знала: что я охвачена настолько диким желанием, что его не сможет остановить никакое самообладание. 
Яхта качнулась, и я дернулась навстречу Мэтту. Это ему и требовалось. Он шагнул вперед и прижал меня к себе. На короткую секунду он просто сжал меня в объятиях, пока моё сердце бешено колотилось, а затем его губы обрушились на мои. 
На вкус он был как свобода и наслаждение. Моё тело вытянулось, когда его ладони коснулись моих бедер и прошлись по спине, а жар его губ как бальзам проливался на мои изголодавшиеся неистовые чувства. Сбитая с толку и дрожащая я обвила руками его широкие плечи и крепче прижалась к нему, цепляясь за его куртку, желая получить намного больше, чем любой из нас когда-либо намеревался взять или отдать. 
Он наклонил голову и поцеловал меня в шею так, что я едва не расплакалась от радости и страдания, потому что хотела его с безумным отчаяньем. 
— О, Мэтт, — вздохнула я. 
Он попытался прервать поцелуй, отстраниться, но не смог. Вместо этого он крепко обнял меня и прижался лбом к моему лбу. 
— Боже, Кора. — Яхта слегка покачивалась у нас под ногами. — Зря я приехал. 
— Не говори так. Я этого хотела. 
— Но я обещал себе, что не прикоснусь к тебе. 
Меня захлестнуло разочарованием, потому что я хотела с головой нырнуть в эту авантюру, и это желание никуда не исчезло. Последствия теперь ничего для меня не значили. 
— Почему? — спросила я. — Из-за Питера? 
— Я уже говорил, что не хочу усложнять тебе жизнь. Я не тот, кто тебе нужен. 
Я втянула в себя воздух, чтобы заговорить, но Мэтт перебил меня: 
— Ты же знаешь, я не из тех, кто любит сидеть на одном месте. Я никогда нигде не работал дольше года. Не могу закончить книгу, которую начал писать пять лет назад. Мы оба знаем, какой я человек. Я ненадежный, а ты заслуживаешь лучшего. — Он опустил руки. — Пора плыть обратно. 
Он отвернулся, чтобы убрать тарелки и пустую винную бутылку, и в этот миг связь между нами прервалась. Страсть исчезла из его взгляда, сменившись неизвестно чем. Возможно, страхом. Тревогой о моем благополучии. Или даже лояльностью старому другу, которого Мэтт шесть лет не видел.