Цвет небес (ЛП)

Или все было так просто, как он сказал — естественная неспособность привязаться к кому-то или чему-то? Недостаток, который так и не получилось преодолеть? А может быть, он и не хотел с ним бороться. Предпочитал свою свободу. Может быть, ему всегда будет надоедать то, что станет слишком знакомым. 
Возможно, именно поэтому он меня так привлекал. Потому что был недосягаем. 
Я не могла говорить. Могла лишь методично двигаться по палубе, помогая снаряжать яхту. 
Вместе мы молча подняли якорь и паруса, и почти не разговаривали, пока ветер нес яхту в более знакомые воды и наконец обратно на твердую землю.
  
Глава 38
 
Всю обратную дорогу в Уэллсли Мэтт держался настолько отстраненно, что почти не разговаривал со мной. Он пристально следил за дорогой, а когда мы остановились на светофоре, потянулся за пачкой сигарет к перчаточному ящику. 
Он не смотрел на меня, когда нащупывал в кармане спички, как и не спросил, не возражаю ли я, если он закурит. Он прикурил сигарету и с облегчением затянулся, как будто ждал этого весь день, а затем потушил спичку и опустил огарок в пепельницу. 
Он взялся одной рукой за руль, а другую высунул в окно. 
— Давай же, давай, — нетерпеливо приговаривал он, обращаясь к светофору. Сигарета свисала из уголка его рта. 
Я впервые увидела его курящим с той минуты, когда он снова вошёл в мою жизнь. Я уже и забыла, что у него имелась эта привычка. 
Я опустила стекло со своей стороны. 
— Так какие у тебя планы на оставшиеся дни? — спросила я. 
— Не знаю. 
Он включил радио. Загорелся зеленый, и Мэтт нажал на газ. Мы выехали из города подальше от моря, и я больше не слышала шума воды и не чувствовала соленого запаха в воздухе. 
Я устроилась поудобнее на сиденье и ничего не ответила. Мэтт тоже не предпринял никаких попыток завязать разговор. 
Пронизывающий ветер задувал в открытое окно. Алые отблески заката бросали необычные отсветы на деревья вдоль дороги. Мэтт повернул серебристую ручку радио, покрутил её, чтобы настроиться на что-то кроме помех, нашел музыкальную станцию и сделал погромче. 
Несколько миль мы ехали молча. В конце концов я притворилась спящей. 
Когда мы доехали до Уэллсли, на улице уже стемнело. Мэтт свернул к кампусу. Я без спроса выключила радио. Наконец воцарилась тишина. 
— Почему бы тебе не остановиться прямо здесь? — резко сказала я, чувствуя непреодолимое желание что-нибудь стукнуть. — Я могу пройти остаток пути пешком. 
Я не хотела, чтобы он высаживал меня у главного входа, потому что знала, что мне понадобится время, чтобы успокоиться перед встречей с кем-либо. 
Мне также требовалось несколько минут, чтобы усовестить себя за то, что всего за два дня в обществе Мэтта я влюбилась в него до безумия. Разве я не знала, что он никогда не умел закончить начатое? Именно поэтому он покинул Кэмден. Он не способен выдержать тяжкий груз долгих отношений. Его настроение ежесекундно меняется. Он непостоянен. Когда что-то становится для него слишком привычным, он теряет интерес. 
О чем я думала, когда воображала, что мои чувства к нему более наполнены смыслом, чем наши отношения с Питером? Питер хочет жениться на мне, посвятить мне всю свою жизнь. Он с детства был моим преданным другом. Никогда не отказывался от нашей дружбы, и моё счастье и благополучие было для него всем. 
Он даже предупредил меня об опасности встреч с Мэттом. Как всегда, хотел защитить меня, потому что любит. Как обычно, Питер вел себя разумно и предусмотрительно. 
Мэтт припарковался под дубом. Он не стал выключать мотор, что лишь добавило масла в огонь моей враждебности. Мэтт не сказал ни слова о том, что хочет снова встретиться, и не поблагодарил меня за проведенный с ним день. Он смотрел прямо перед собой, словно я чем-то его обидела. 
Наверное, так оно и было, ведь я позволила себе обожать его. 
Одинокий лист, как перышко, спланировал с дерева на лобовое стекло машины. 
Я взялась за ручку двери и уже была готова выйти, бросив на прощание лишь «Увидимся», но не смогла так поступить. Я не такая. В отличие от Мэтта, я всегда озвучивала то, что чувствую, и сейчас собиралась говорить откровенно. 
— Не знаю, что с тобой не так, — промолвила я, — но ты ни слова мне не сказал за всю дорогу от Марблхеда, а я хочу, чтобы ты знал, насколько я разочарована. Я считала, что мы хорошо провели время, но теперь ты всё испортил. 
Он наконец перевел взгляд на меня. 
— Ты думал, что я буду чего-то от тебя ждать? — спросила я. — Ты этого боишься, что я могу захотеть получить от тебя клятву или предложение руки и сердца? Ты пытался сказать мне в своей обычной грубой и трусливой манере, что тебе это не нужно? Не волнуйся, Мэтт, я хорошо тебя знаю. Знаю, как быстро тебе всё наскучивает, и как ты ненавидишь ограничения. Мне известно достаточно, чтобы не ожидать от тебя ничего. 
Его адамово яблоко дернулось, когда он сглотнул. Несколько секунд он молчал, а когда заговорил, его голос прозвучал придушенно. 
— Тебе, наверное, пора. 
С тем же самым успехом он мог бы ударить меня в лицо бейсбольной битой. 
Еле сдерживая слезы, я подхватила сумочку, открыла дверь и вышла из машины. 
— Ты и в самом деле козел, Мэтт. Ты в курсе? Я никогда не хотела в это верить, даже когда Питер предупреждал меня, что тебе не стоит доверять, но, думаю, сейчас у меня не осталось выбора. Но я не позволю тебе уехать, пока ты не услышишь, что разбил мне сердце, потому что я никого так не любила в жизни, как тебя. Я думала, мы похожи, но теперь понимаю, что нет. Потому что я не такая как ты. Я не вычеркиваю из жизни людей, которых люблю. 
Я захлопнула дверь и отвернулась, позволив слезам заструиться по лицу. Я быстро пересекла тёмную лужайку и направилась к двери общежития, не позволяя себе оглядываться посмотреть, уехал ли он. Хотя, к своей бесконечной досаде, каким-то уголком сознания я надеялась, что он догонит меня, извинится и будет умолять простить его. 
Если бы Питер был здесь, он бы посоветовал мне не тешить себя глупыми надеждами, ведь мы не можем остаться друзьями, потому что Мэтту нельзя доверять, и лучше бы мне больше с ним не встречаться. Никогда в жизни. 
Я резко остановилась и вытерла несносные слезы со щек. Нельзя заходить в общежитие в таком состоянии. Нужно прекратить реветь и восстановить дыхание. 
За спиной хлопнула дверь машины. 
Я обернулась. 
Мэтт шёл по лужайке в мою сторону целеустремленным широким шагом. 
О боже… 
Сердце болезненно затрепетало в груди. Я не могла дышать из-за рвущихся наружу рыданий. 
Разум командовал мне сорваться и побежать в противоположном направлении. Но внезапно Мэтт налетел на меня, впечатывая в дерево, заключил в объятия и накрыл мои губы своими. 
Моя сумка со стуком упала на землю. Руки обвились вокруг его шеи. Меня словно унесло в море. Я не могла найти в себе силы бороться с течением, потому что несмотря ни на что я желала Мэтта со страстью, затмевающей разум. 
Не знаю, сколько мы так простояли под деревом, целуясь в темноте. Его руки исследовали моё тело так, словно близился конец света. 
Наконец он оторвался от моих губ. 
— Мне так жаль. 
Оглушенная и эмоционально опустошенная, я невидяще подняла глаза. 
— Не нужно было приезжать и искать встречи с тобой, — сказал он. — Это эгоистично. И не следовало приглашать тебя на яхту. Надо было остановиться вовремя. 
— Но почему? 
Он закрыл глаза и покачал головой. 
Что-то было не так, и я это чувствовала. Мы столь многое разделили за последние несколько дней. Должна быть причина, почему он отталкивает меня, и она кроется вовсе не в том, что он говорил ранее. 
— Ты что-то недоговариваешь, — озвучила я. 
Он скривился, словно испытывая физическую боль. 
— Расскажи мне. — Я обхватила его лицо ладонями. 
— Я болен, — наконец признался он. — Через пару недель мне предстоит операция, а если я не стану её делать, то все доктора пророчат мне одно и то же. Что я не доживу до весны.