детский сад

А она его ненавидела. На ее уроке он был тем самым громоотводом, в который и лупило большинство молний. Сейчас то понятно было, что это она себя так гнопила, себя в нем, но кому от этого легче?
Егору он не нравился, но порой его становилось жалко. Коростыль пытался огрызаться, не ходил на уроки, тогда доставалось другим, правда не так сильно, пытался отмалчиваться, но школа, как говорил старый физрук Ким Филипыч - это большая подводная лодка.
Однажды в восьмом классе, последний их год в школе, Химоза особенно неистовствовала. Она была в очень плохом настроении и, сразу вызвав к доске Коростыля, вначале делала вид будто спрашивает домашнее задание, затем, все более нервничая, перешла на личности, через некоторое время она уже кричала ему в лицо, периодически ударяя его указкой по плечу. Тут указка сломалась. Тогда, рассвирепев, она стала стучать его пальцами, сжатыми в кулачок, по голове. Коростыль только морщился, втягивая голову в плечи, потом не выдержал и выбежал из класса матерно ругнувшись. Она побежала следом.
На перемене Коростыль показал окровавленные пальцы - у Химозы было кольцо, она немного рассекла ему кожу на голове.
После этого Макс подошел к Егору. Он был очень бледен. Сказал, что Она в школе работать не будет.
Неизвестно что происходило, и что он делал, Егор не решался спросить, но Химоза становилась все более растерянной и задумчивой. А потом действительно исчезла из школы.
Сейчас она была мертвой и ее было жалко, как и всех остальных.
Бывали и еще подобные истории. Это его выражение лица узнавалось. А сейчас еще Егор его и сам спровоцировал.
Неожиданно подал голос Тезка и предложил попробовать проехать по железнодорожному полотну. Егор с надеждой покосился на Макса, но тот только скривился.
Стас начал спорить, Егор вздохнул и полез в карман за сигаретами.
- Пойдем?
Отошли в сторонку.
- Как стемнеет, - сказал Максим, жадно затягиваясь и разглядывая снег под ногами. - Подъедем тихо. Понаблюдаем… Живут они, скорее всего, в этих бараках… Посмотрим в каких… Ночью поставим пулемет правильно, двери заблокируем и гранаты в окна… Гранат у нашего гамадрила много… Легко! - преувеличенно аккуратно растоптал кедом окурок, запихнул его в сугроб и поднял глаза на Егора.
Тот мялся. Было страшно.
- Макс. - решился наконец. - Я не хочу. Боялся неизвестно чего. Обиды, презрения. Неизвестно чего.
Почему? - спросил Максим после длиннойдлинной паузы, опять уткнувшись глазами в дорогу.
Не знаю. - судорожно дернул Егор плечами. - Просто… Нам нельзя так. Это не мы… Мы… не можем мы… - хотелось как-то объяснить, растолковать, но выходило как-то жалко. - Понимаешь?
Макс хотел что-то горячо сказать, но, не успев, оборвал себя. Прикусил губу. 
Опять помолчали.
- Ты решил?
- Да. -А если я пойду туда один?
- Я тебя не пущу. Макс резко повернулся и отошел. Присел на кор
точки. Егор ждал. Длилось это долго, и по мере ожидания тревога то
усиливалась, то вроде бы отпускала.
Потом Максим встал. Встал и со злым и решительным лицом пошел на Егора. Подошел близко и вдруг неожиданно ткнул пальцем в живот.
Не сильно ткнул, но от неожиданности тот дернулся, сгибаясь. И почувствовал, как его голову сжали две руки и как его звонко чмокнули в макушку.
- Умница… Пошли они все.
Еще покурили, поглядывая друг на друга и посмеиваясь непонятным и очень приятным смехом.
- Знаешь. - Максим сощурился и подмигнул. - Странный ты тип все-таки.
- На чем остановился, Кутузов? - беспечно спросил Макс. Обоеглазый Кутузов молча вглядывался и шевелил бородой.
- Я предлагаю по железке проехать, - негромко сказал Тезка.- Можно попробовать.
Ну и поехали, чего сидим! Стас облегченно уселся прямо.
Поехали, поехали!
Железная дорога проходила где-то недалеко, в паре километров. На ближайшем съезде свернули.
- Макс. - тихо спросил Егор. - А что тогда было? Ну… С Химозой? Что ты сделал?
Страшно было спрашивать, но он уже чувствовал, что не может больше не знать.
- Ничего. - Максим повернулся, покусывая губу.
- Ничего. Захотел. Просто захотел… А у нее ребенок заболел… А я теперь думаю…
Он отвернулся не договорив, Егор заметил как у него блеснули глаза.
- Да ты что! - вскинулся он, похолодев. - Ты не смей так! Ты что! Если б… Если б все было так просто! Так тупо! Так предательски тупо! Тогда вообще нет смысла! Так не может быть! Все гораздо больше! Гораздо! Понял?! Дурак! Сейчас по морде получишь, понял?! - Стас повернулся недоумевающе. - А ты что уставился?! Экспериментатор хренов! Тоже захотел?! Да пошли вы все! Задолбали! А ну тормози! Да я с вами…
Его еще долго потом успокаивали, а он все порывался уйти куда-то в заснеженное поле.
По целинному проселку добрались до обозначенной на карте деревушки.
Ее уже почти что и не было. В поле виднелся десяток огороженных подкопченных печей с обугленными растрепанными старыми яблонями вокруг. Дальше за деревьями обнаружилось полотно.
Тезка сразу, не притормаживая, мягко и аккуратно взобрался на насыпь и перевалился через рельс. Попробовал проехать - получилось. Одно колесо катилось по торчащим концам бетонных шпал, другое между рельсами.
- Ну, вперед! - сам себе скомандовал и добавил газу.
Трясло немилосердно. Белая полоска с полузаметенными ниточками рельсов убегала вперед и терялась в деревьях.
- А мо-о-о-жешь бы-стре-е?
Мог и быстрее. Так вроде бы и трясло не так раскачисто.
4. Пружины. 
В ровном свете драгоценной керосиновой лампы, сосредоточенно жмурясь в обжигающем тягучем пару, блаженно ерзая на нагревшейся простыне, Егор переживал заново такое разное сегодня. А главным сегодня все-таки был снег. Стоило закрыть глаза, и перед ними оказывалось снежащееся небо.
- «А когда доешь свое красное печенье, то тоже пойди и умри». - закончил он ровным голосом и глянул на Максима.
Тот сидел рядом на полке, подтянув ноги и уткнувшись головой в скрещенные руки. Лица видно не было, по рукам рассыпалась его гордость - длинная темно-русая челка, слипшаяся в сосульки от пота и пара.
- Ништяк. - послышался приглушенный голос. - Сочиняешь, значит, про нас страшные истории.
- Я всегда про нас. - гордо сказал Егор, с кончика носа сорвалась и шлепнулась на ногу большая капля пота. - Настоящий художник никогда ничего не выдумывает!
Макс поднял голову - челка тут же облепила его тонкие черты, насмешливые глаза блеснули из-под волос.
- Так вот какое Вы печенье притащили нам, сэр, с сюрпризом значит.
- Обычное печенье! - вскинулся внимательно прислушивающийся к разговору Семенов, бултыхавшийся внизу со своим тазиком. - Ничего оно не красное, это пачка красная, а так оно вообще желтое!
- И что же было вначале. - заинтересованно спросил у него Максим. - Курица или яйцо?
Семенов недоуменно посмотрел на Егора. Тот ухмыльнулся.
- Вообще яйцо уже было в курице. Только она об этом еще не знала. А потом смотрит - а оно красное!
- Егор согнулся пополам хихикая.
Снизу ударил поток теплой мыльной воды и он, отфыркиваясь и вытирая лицо, сполз с полки, зацепил мокрую простыню и, смеясь, вывалился из парной.
- Бессмысленно как-то все. - сказал неожиданно Максим и заправил челку за ухо.
Они с Егором стояли голые за баней, приминая босыми ногами небольшой сугроб и растаивая разгоряченными телами не подозревающие о подвохе налетающие снежинки, продолжавшие сыпаться из раскрытого черного неба.
- Безмысленно. - поправил друга Егор. Тот улыбнулся грустно.
- Темно как-то… Временами отпускает,… а потом снова видно, что ни смысла, ни света.