Чувственность

— Кажется, он собирается повернуть на следующей развилке. Там автостоянка. Полагаю, он бросит машину. Возможно, попытается захватить водителя и пересесть в другую.
— Я решила, что ты — самый замечательный человек, которого я когда-либо встречала, — наконец сказала Памела. — Правда, Рон. — Никакие слова не могли выразить то, что она чувствовала, фантазии, которые захватили ее. — Я пыталась закрутить с тобой роман, но ты не обращал на меня внимания. Я кокетничала, старалась произвести на тебя впечатление, но ты…
— Я приехал туда работать. — Роналд сжал руль, когда они приблизились к развилке; его тело казалось расслабленным, и только глаза были прищуренными и напряженными.
Памела хотела промолчать, но слова помимо воли сорвались с губ:
— Ты говоришь так… словно работа — единственное, что было, Рон!
— Нам с тобой не стоило спать вместе, — сказал он, злясь на себя. — Если бы не это, я вел бы себя иначе. Более рационально. Тогда ничего не случилось бы.
Он так считает? Памела похолодела.
— Не вини себя.
Роналд не ответил.
— Тебе ведь понравилось со мной, — пролепетала она.
— Это верно, — буркнул он. — Я мужчина, Памела.
Краска залила ее щеки.
— Тебе необязательно мне это говорить.
Он вздохнул.
— Пожалуй.
Ее сердце болезненно ныло, словно чья-то железная рука стискивала его. Если бы только она была в состоянии понять, что с ней творится!
— Когда я впервые тебя увидела… — Памела заставила себя продолжить, не позволяя ненужной гордости встать на пути ее чувств и сознавая, что у нее может не быть другого шанса объясниться с ним, — я поняла, что ты тот мужчина, которого я искала всю жизнь. Но что бы я ни делала, ты все равно не замечал меня, и…
Его взгляд был прикован к знаку стоянки впереди.
— В мои обязанности входит не замечать хорошеньких дочерей клиентов.
— Я писала самой себе, — призналась Памела, игнорируя его слова, хотя краска смущения снова залила ее щеки, — чтобы заставить тебя понять, что я тоже могу быть любимой и желанной. Я думала, ты захочешь меня, раз хочет кто-то еще. — Она увидела, как на его губах появилась улыбка. — В журналах пишут, что лучший способ заполучить мужчину — это заставить его ревновать.
— Неужели? — пробормотал Роналд.
Памела никогда не чувствовала себя так глупо. Однако кивнула.
— Не могу в это поверить, — покачал он головой.
— Я тоже.
Она казалась себе последней дурой. Наивной девчонкой. А Роналд, напротив, выглядел невероятно спокойным и уравновешенным.
— Как ты сказал однажды ночью? Что я — странная смесь детской уязвимости и женского опыта? Что ж, может быть. Но, в конце концов, у меня тоже есть чувства.
— Слушай, сделай мне одолжение, — произнес Роналд, и в его голосе неожиданно зазвенела сталь, — хотя бы сейчас держи свои чувства в узде.
— Что? — испуганно прошептала Памела, в то время как он поворачивал на автостоянку. — Что происходит?
— Вот она, — сказал Роналд. — Пригнись.
Памела проследила за его взглядом и увидела свою машину. Она стояла боком, уткнувшись в бампер другой машины. Водительская дверца была распахнута, и сумрачный свет освещал пустой салон. Понимая, что Фред Хартон может быть где-то рядом, Памела решила, что разумнее послушаться Роналда. Она наклонилась, спрятавшись за приборной доской, как за щитом, и затаила дыхание.
  
11
 
Последующие события разворачивались с молниеносной скоростью. Только много позже Памела сумела припомнить все в деталях, спрашивая себя, что она могла или должна была сделать тогда. Роналд въехал на стоянку и заглушил двигатель. Памела прислушалась, скорчившись за приборной доской.
Роналд выключил фары и вылез из машины, тихо бросив ей:
— Сиди здесь.
— Не ходи, — попросила Памела, прекрасно понимая, что это бесполезно. Она была беспомощна, что бы ни происходило, и что бы она ни чувствовала. Ей стало страшно — и не только за себя.
Памела могла бы поклясться, что там, в доме, видела любовь в его глазах. Но потом он разозлился на нее. И он имел на это право. Она открыла рот, чтобы сказать ему, что… Однако Роналд не позволил ей произнести ни слова.
— Я должен идти.
— Но…
Он прикрыл дверцу, оставив лишь узкую щель так, что Памела могла видеть яркий свет уличных огней, и начал тихо пробираться между машинами, прячась за ними и пристально вглядываясь во тьму. Все было спокойно — странно, неестественно спокойно. Ни один мотор не работает, подумалось ей. Не слышно ни гудков, ни человеческих голосов. Может быть, люди ощутили, что происходит нечто необычное? Может, пригнулись в своих машинах, прячась, как и она? Памела стиснула зубы, ожидая выстрелов.
Сверху послышался шум винта, который становился все громче, — это приближался вертолет. И тут Памела услышала звук шагов. Но это не был Роналд. Мужчина был крупнее, его шаги — тяжелее. Другой агент службы безопасности? Или Фред Хартон?
Шаги стихли. Потом раздались снова — пугающе близко. У Памелы сжалось сердце. Она ощутила, что цепенеет. Ей мучительно захотелось выскочить из машины, оказаться на открытом месте, где у нее была бы возможность бежать. Как она могла защитить себя, сидя в неудобной скрюченной позе на полу машины?
Делай, что велел Роналд, сказала она себе. Оставайся здесь. Но внутренний голос возразило ей: что, если это Фред Хартон? Что, если он пройдет мимо? Увидит незапертую дверь машины? Залезет внутрь? Памела похолодела. Что, если он заметит ключи, которые Роналд оставил в замке зажигания?
Памела представила, как она скорчилась на полу машины, а за рулем сидит Фред Хартон. Он мчится прочь на предельной скорости. Она похищена!
Шаги остановились. Затихли. Это было так, словно человек исчез. Давай иди! — умоляла Памела. Когда незнакомец двигался, она могла хотя бы уловить направление. Задержав дыхание, она тихо вынула ключи и затолкала их под сиденье. Звук шагов возобновился — они удалялись, а не приближались.
— Ушел, — прошептала Памела. — Слава Богу, ушел.
И тут заговорило радио:
— Машина семьдесят…
Памела вздрогнула, прижимая микрофон к губам.
— Кто это? — Она говорила шепотом просто на всякий случай. — Кто-нибудь меня слышит?
В голосе, который ответил ей, неожиданно послышалась усмешка.
— Мисс Памела Гарди? Вы в машине Роналда О'Коннела?
— Да, — прошептала она, холодея от ужаса. Выходит, связь работала все это время. Неужели Роналд не выключил ее? Памела, тяжело дыша, спросила: — Сколько еще это будет продолжаться?
Голос мужчины звучал удовлетворенно.
— Столько, сколько нужно, милашка… Памела понимала, почему он с ней так разговаривает. Каждый агент в каждой машине слышал то, что она сказала Роналду. Каждый агент знал, что она спала с ним и писала эти дурацкие письма, чтобы привлечь его внимание. Ей стало жарко. Не исключено, что Роналд теперь не получит долгожданного повышения. Он может вообще потерять работу… Ну почему, почему она разрушает все, к чему прикасается?
Ты, сукин сын, думала она, глядя на радио. Кто бы ты ни был, ты, очевидно, считаешь меня шлюхой. Но она теперь понимала и кое-что еще. Эти парни ежедневно играют со смертью. И пока она сидит в машине, похолодев от ужаса, некоторые агенты, возможно, наслаждаются происходящим. Когда ты вынужден иметь дело с преступниками, невольно начинаешь вести себя так же, как они.
— Простите, что прерываю вашу беседу, — раздался голос еще одного агента, хотя она молчала. — Но мы работаем, мисс Гарди. Памела холодно ответила:
— Вы говорите так, словно я мешаю вам ловить вашего преступника.
— Да, я так говорю, поскольку вы отвлекаете агента.
Ей хотелось объяснить, что с ней происходит, но радио умолкло. Она поспешно нажала красную кнопку.
— Эй! Эй, вы там!
Но ответа не последовало.
Остальные агенты, видимо, вышли из своих машин. Но что, если ей понадобится позвать на помощь? Памела села на сиденье, шаря пальцами по приборной доске. Роналд не мог оставить ее здесь одну и без связи!