Война

- В деревне есть армейские части? - спросил он. 
- Что это такое - армейские части? - переспросила девушка. 
Эстебан захохотал во все горло. А Уорнер, застонав от боли, съехал по стенке на пол. Женщина, успевшая было сесть, вновь вскочила. Солдаты тотчас направили на нее оружие. Не обращая на них внимания, она сделала несколько шагов по направлению к Уорнеру. Эстебан хотел ее удержать, но Эмиль бросил на него быстрый взгляд, словно говоря: пусть поможет, это даже кстати. 
Женщина опустилась перед раненым на колени и попыталась расстегнуть его накидку, но безуспешно. 
"Она впервые видит вакуумные застежки. А ведь они каждому ребенку известны, с начала войны накидки розданы всему населению", - подумал Эмиль. И никак не мог решиться подойти к ней и помочь. Он несколько оторопел. 
Эстебан тем временем приблизился к девушке. Схватив за плечо, притянул к себе. 
- Пошли! Мы с тобой немного побалуемся! 
Девушка, на вид лет восемнадцати, не больше, глядела на него в сильнейшем испуге. 
- Я вас не понимаю. Вы делаете мне больно. Отпустите меня, пожалуйста. 
Запрокинув голову, Эстебан расхохотался. 
- Она меня не понимает! - развеселился он. - Нет, вы слышали такое? А-а, да что там, пошли! - и он потащил ее за собой в коридор. 
По лицу хозяина дома заходили желваки, видно было, что он весь напрягся. 
- Пусть он оставит дочь в покое. 
Эмиля его слова не тронули. Поведение Эстебана вернуло ему ясность мысли, способность идти к цели кратчайшим путем, без проволочек. 
- Отвечай на мой вопрос: есть в селении армейские части противника? 
Мужчина покачал головой. 
- Здесь нет никаких солдат. Нигде. 
Он все еще стоял у стола. Эмиль подошел к Уорнеру и нажал кнопку вакуумной застежки. Накидка с тихим шипением открылась, будто раздвижная дверь. Взяв лазер Уорнера, Эмиль вышел из комнаты. Из комнаты справа послышался негромкий вскрик девушки. Одним прыжком Эмиль оказался на пороге. 
Эстебан, разорвав на девушке блузку, тянулся к ней грязными руками. Перед глазами Эмиля мысленно возникла полузабытая картина, когда-то причинившая ему острую боль. Эта женщина... В ту пору, несмотря на огромные потери, армии его полушария продвигались вперед. Возле какого-то пенька он увидел сидевшую на корточках женщину в форме "службы гуманности" противника. Струйки пота проложили извилистые дорожки по ее темному от копоти лицу. На кровоточащей правой руке не хватало нескольких пальцев. 
Но в глазах женщины не было и тени страха, хотя она прекрасно понимала, что ее ждет. Ярдок задал ей обычные вопросы. Она не отвечала. Глаза у нее были как у газели, миндалевидные, темно-карие, искрящиеся жизнью. Взгляд излучал доброту и нежность. 
Эмиль, до тех пор имевший дело только с продажными женщинами, неожиданно для себя ощутил жгучее желание остаться с ней вдвоем, разделить с ней жизнь. В ту минуту он даже съежился от стыда перед ней - ведь он ничем не мог ей помочь, он испытал неподдельную боль, когда понял, что жизнь оставляет ее, что она испытывает страшные муки. Она умерла. Но даже после смерти из глаз женщины не сразу исчезло сияние. И тогда впервые в жизни душу Эмиля переполнила печаль. 
- Свинья! Оставь ребенка! - заорал он на Эстебана. И когда тот не повиновался, с силой ударил его прикладом по спине. - Отпусти ее. 
Эстебан медленно повернулся, пригнулся, изготовившись к прыжку как дикий зверь, но Эмиль выдержал его взгляд. Эстебан молча отступил в сторону. 
Подталкивая перед собой девушку, Эмиль вернулся в жилую комнату, охваченный смутными, разноречивыми чувствами и мыслями. С момента захвата дома прошло всего несколько минут, но он ощущал, как они его изменили. Во всей атмосфере дома было что-то необъяснимое. Она дышала чем-то невыразимо новым, не поддающимся его пониманию. Его смутили и встревожили отдельные мелочи, детали, заставлявшие вдуматься в смысл происходящего. 
За последние годы Ярдок силой вытравлял из него все личное, неповторимое, навязав взамен понятия, прежде для него чуждые. Ему пришлось усвоить нормы поведения, превратившие его в животное. В те редкие мгновения, когда Эмиль это осознавал, он старался как можно скорее избавиться от таких мыслей, потому что они были мучительными, требовали напряжения душевных сил, а этого он всячески избегал. Прямой, накатанной дорогой было повиновение приказу. 
Сейчас женщина стояла рядом с мужем, прислонившись к его плечу, как бы желая подчеркнуть свою силу и решимость, хотя, по сути дела, она лишь искала у мужа защиты. Роста она была невысокого, скорее казалась даже приземистой, но сложена пропорционально. Одета в мышиного цвета длинную, до щиколоток юбку, переливавшуюся тунику, не скрывавшую нежных рук. 
"Картинка из мирной жизни", - подумал Эмиль. Идиллия среди хаоса войны, как и птички там, у дороги. А потом он заговорил, и собственный голос показался ему непривычно хриплым, грубым. 
- Выполняйте наши приказы и ничего без разрешения не предпринимайте. В противном случае вас ждет смерть. 
Мужчина покачал головой. Как показалось Эмилю, тот ему не поверил. 
- Пожалуйста, объясните, кто вы? Нам непонятна причина вашего вторжения. 
Он не понимает! Да над ними просто смеются! Раздосадованный этим, Эмиль рявкнул: 
- Идет война, старик! И если кто не подчиняется, того убивают! 
- Война? - мужчина негромко рассмеялся и сел. - Никаких войн больше нет. К чему они? Кому против кого сражаться и по какой причине? Молодой человек, позвольте мне высказаться: вы играете в глупые игры. Ведь как легко задеть или ранить человека... Взгляните на вашего друга... Разрешите, я вызову медоператора. 
У Эмиля появилось такое чувство, будто его провели как дурачка. 
- Ты и правда не знаешь, что идет война? 
- Конечно, я знаю, что такое война, и могу только радоваться, что при мне их никогда не было, войн. Для нас они - история. Последняя большая война закончилась лет триста тому назад. 
Чтобы убедиться, что это ему не снится, Эмиль ущипнул себя за руку. 
- Проходите, присаживайтесь с вашим другом к столу, поешьте вместе с нами. Вы, верно, проголодались. 
Эмиль вышел наконец из оцепенения.