Леди не движется

То, что Август до сих пор популярен у женщин, я объясняю лишь гадкими сторонами нашей натуры. Женщины просто не говорят новеньким, что случается наутро, если вы произвели на Августа впечатление, и он решил с вами дружить всерьез. А потом, затаив дыхание, ждут – когда та придет и пожалуется. Раз уж красавчик Август оказался редкостным болваном, женщинам хочется, чтоб от него пострадали все. Тогда никому не будет обидно.
Насколько мне известно, я единственная, кто выдержал экскурсию до конца и побывал не только на Автодроме, но и в Гараже. Причем Август тогда жил на Большом Йорке, и коллекция хранилась в куда менее комфортных помещениях, чем сейчас, на Танире. Местами мне было интересно. Честное слово. Я оживлялась, когда встречала знакомые модели из разных эпох, кивала им, как старым друзьям – я ведь в детстве почти не дружила с девчонками, а мальчишки играют в технику. Я даже рассказала Августу, что мы с братьями (у меня их четверо, если что, два старших и два младших) на дедовском ранчо построили космодром. А когда Крис захотел устроить взлетно-посадочную полосу для челноков на месте ангара с корветиком, я с ним подралась. Потому что на корветик я два года копила карманные деньги. Корветик, между прочим, летал – недалеко, но громко. Август дотошно расспросил меня про ту игрушку, потом признался:
– Я тоже люблю корветы. У меня яхта той же линии, какой была ваша модель. Только яхта из старшей серии. Ей пятнадцать лет, но я совершенно не хочу ее менять.
– А где она? – спросила я, потому что содержание личного космического корабля на Большом Йорке было запредельно дорогим удовольствием. Аренда особняка вроде того, где жил Август, в некоторых районах обходилась и то дешевле.
– На Кларионе. Здесь ее держать дорого и бессмысленно – в любую точку штата куда проще добраться на федеральном лайнере. На Кларионе же ей самое место. Я и по системе на ней хожу, и на Землю вылетаю. Там это оправданно. Вы увидите мою яхту. Думаю, вам понравится. Это самый настоящий корвет, я только пушки с него снял – зачем они, лишний вес. Кларион в первом радиусе от Земли, там давно никто не нападает на одиночные корабли.
Гм, подумала я, и это сказал звездный принц. Ну как зачем пушки – чтобы люди видели! Им нельзя, а принцу – можно, и даже положено. Вот за этим.
Правда, у моего бывшего супруга на яхте тоже половины орудий не хватало. Две штуки Макс оставил. Но он поддерживал форму – иногда выходил в систему и стрелял по мелким астероидам. Можно сказать, ему артиллерия была нужна для дела.
– Хотите заглянуть в Гараж? – спросил Август.
– Почему бы нет? Насколько я понимаю, там вы храните современные модели. По крайней мере, я хоть что-то в них понимаю.
А после Гаража я спросила, сколько Август заплатит за дополнительную работу. Ведь первый контракт я уже закрыла, но у меня оставалось трое суток командировки, и Август предложил помочь ему еще в одном дельце. Себя я уже показала в лучшем виде, так что тема гонорара волновала нешуточно.
Август окинул меня чрезвычайно недоверчивым взглядом. Его обеспокоило, что я не спросила, почему он коллекционирует эти машинки. Я фыркнула, закурила и ляпнула первое, что пришло в голову:
– Потому что они красные.
Август распахнул серые глазищи, как будто я ударила его, и сказал, сколько будет платить за постоянную, а не разовую работу. За такие деньги я согласилась бы даже выучить наизусть все характеристики всех этих трех тысяч чертовых красных машинок.
Увы, я не могла работать с Августом. Мне это было не по силам, мертвому человеку работать с живым. Я должна была отказаться. И отказалась.
Но это же Август. Со свойственным ему простодушием, граничащим с жестокостью, он вызвал меня на трудный разговор, вспоминать который лишний раз не хочется – разговор о прошлом и будущем, о жизни и смерти, о жертвах и смыслах. Если коротко, я узнала о себе много нового тогда, включая такие факты биографии, о которых сама не подозревала. И кое-что для себя решила. И подписала контракт ассистента – для начала на год.
Кстати, у меня есть своя красная машинка – как сказал Август, фантастический раритет. Моя детская игрушка, моя подружка Мэри Энн, точная копия машины, на которой ходил мой далекий предок, – ее знали все коллекционеры мира. А я нашла ее на чердаке дедовского большого дома. Дед рассмеялся: он тоже играл с ней в детстве. Она неубиваемая. Он и сказал, что ее зовут Мэри Энн. Я в нее влюбилась и отобрала у братьев. Когда уехала в колледж, взяла с собой. Она всюду путешествует со мной. А теперь она живет на специальном постаментике, который для нее заказал Август, на моем рабочем столе. Август очень хочет купить ее. Я не продаю. И это в его глазах прибавляет мне уважения.
…Коктейль-пати оказался самой обычной вечеринкой, на мой взгляд. Не знаю, я не сильна в великосветском этикете, может, тут и были какие-то тонкие, но значимые для элиты различия в сервировке и напитках. Но по-моему, коктейль-пати эту сходку обозвали лишь потому, что Дэн Тэгги решил представить на суд общества экзотический напиток по древнему рецепту, найденному недавно в семейных архивах.
Приглашенных было человек семьсот. Это еще одна примета Таниры – здесь даже субботние ужины «только для своих» собирали по сто гостей. Хозяин дома встретил нас у входа, радостно приветствовал. И по секрету шепнул, что женщинам свой коктейль не предлагает – а то последствия непредсказуемы. Коктейль очень вкусный, но коварный, с ним и мужчина не всякий справится. Видимо, пару веков назад все Тэгги были чрезвычайно крепки на голову и сильны желудком. Семье есть чем гордиться. Но надо будет еще поработать над рецептом.
Я пришла в самом обычном черном платье до середины бедра и выглядела на порядок элегантней большинства дам. Притом что на мне не было ни одной побрякушки. Во-первых, я ассистент – читай, помесь доверенного секретаря с оперативником, мне по протоколу не полагается, а во-вторых, у меня попросту не было дорогих украшений. Я носила бижутерию. Но на такие сборища лучше прийти голой, чем в бижутерии.
Я не надела даже браслет к чипу. По этикету, на закрытые вечеринки не полагается брать никакие элементы «сбруи», включая линзы, но это правило все игнорируют. Вдруг случится нечто забавное – не пересказывать же потом, как лорд имярек, образец манер и икона стиля, неподражаемо великосветски блевал в фонтан. Не беспокойтесь, запись никогда не попадет в открытые Сети. Это будет эксклюзив строго для своих. И лорд имярек будет над ним смеяться – неподражаемо великосветски. Невинные тайны высшего общества, обмениваясь которыми в узком кругу, оно только крепче сплачивается… А если на вечеринке вы заметили незнакомца в полной «сбруе», будьте уверены, это влиятельный репортер-профессионал, сам по себе звезда и интересная личность. Возможно, ему кое-что покажут сегодня для общедоступной светской хроники. Вряд ли что-то серьезнее падения в бассейн, и, скорее всего, роли уже расписаны.
Мы медленно прошлись по залу, было скучно.
– Делла, мне нужно кое с кем поговорить, – сказал Август тихо. – Если не знаешь, чем заняться – тридцать градусов влево и увидишь.
Он исчез. А я, разумеется, посмотрела налево.
Ах-ах, сюрприз не удался. Я заметила Макса раньше. Да и Август предупредил.
Кажется, мой бывший еще похорошел за те два года, что мы не виделись. Куда уж дальше… И ведь что интересно: он же не молоденький, уже тридцать восемь исполнилось. Но молодые рядом с ним не смотрелись вообще. Если только Август… Правда, Август никогда не выглядел юнцом.
Макс был красив, как демон. Его черные вьющиеся волосы ниже плеч были отброшены назад небрежной гривой, глаза в искусственном освещении казались совсем синими, хотя от природы были ярко-голубыми. Утонченный профиль, шикарный рисунок чувственного рта, высокие скулы – и неуловимая сумасшедшинка то ли в лихом росчерке бровей, то ли в чарующей улыбке.
Макс был таким же рослым, как и Август, но значительно более стройным, за счет этого казался гибче. Он двигался с подчеркнутой ленивой грацией, от какой юные курсантки Военного Университета закатывали глазки и слабели, бери их тепленькими. Харизма Макса сверкала как бриллиант – в блеске глаз и улыбке, в гордой посадке головы, в медленном и опасном движении плечом, когда он поворачивался к мужчине.