Мрамор

Публий. Кто это сказал? 
Туллий. Гораций. 
Публий. Елки-палки. Передай-ка мне телефон. 
Туллий. Пожалуйста. 
Публий. Господин Претор? Это Публий Марцелл, из 1750-го. Будьте любезны, бюст поэта Горация к нам в камеру. Да, Горация. Го-ра-ция. ([В сторону, Туллию.]) По буквам... 
Туллий. Гомер, Овидий, Рамзес, Ахилл... 
Публий. Гомер, Овидий, Рамзес, Ахилл... 
Туллий. Цезарь, Иегова, Язон. 
Публий. Цезарь, Иегова, Язон... Да, Квинт Гораций Флакк. Что, не много ли места займет? Какая разница, г-н Претор? Да, тюрьма есть недостаток пространства, возмещенный избытком времени... Да, чем раньше, тем лучше. А что вниз? 
Туллий. Шахматы. 
Публий. А вниз шахматы... Премного благодарен, г-н Претор. ([Вешает трубку.]) Сука этот Претор. Невежда. 
Туллий. Хорошая должность. 
Публий. Чем же? 
Туллий. Ну... болтать по телефону. Всего и делов. 
Публий. Н-да. Тысяча сестерциев. Все казенное. Забот никаких. Знай плодись да за компьютером присматривай. Дурак я, что не нанялся, когда была вакансия. 
Туллий. Все равно бы не взяли. 
Публий. Это почему? 
Туллий. У тебя ж в роду никто не сидел. Таких на государственную службу не принимают. Претором, сенатором, консулом может стать только человек, у которого... чьи предки побывали в Башне. Хоть в четвертом колене. На кой Риму чиновник, которого в один прекрасный день... И подумай сам: какой из тебя сенатор, если у тебя в перспективе -- Башня? 
Публий. Что да, то да. 
Туллий. Одно утешение: дети в люди выйдут. ([Пауза.]) Сына-то как назвали? 
Публий. Октавианом. 
Туллий. Звучит... Быть ему претором. Или сенатором. Может, даже консулом станет. А то, глядишь, и принцепсом. Красивое имя -- залог успеха, Полдела. Молодец был Тиберий, когда запретил святцы. Ну какой принцепс из Федота? Или хуже того -- Стэнли? Это же курам на смех. То ли дело -Октавиан!.. Так же хорошо, как Тиберий. Я своего старшего Тиберием назвал. 
Публий. А младшего? 
Туллий. Тоже Тиберием. И среднего... 
Публий ([задумчиво]). Что ни говори, большой был человек Тиберий... Где бы мы все были, если б он Империю не придумал... 
Туллий. ...и столицу бы в Рим не переименовал... Гнили бы понемногу. Задворки Европы. 
Публий. Ну, это уже кое-что. ([Пауза.]) Как погода? 
Туллий ([подходя к окну и заглядывая вниз]). Низкая облачность. Ни черта не видно. Облачность... Может, в Риме сейчас дождь. 
Публий. Посмотри градусник. 
Туллий ([не меняя позы]). Наш или наружный? 
Публий. Наружный. 
Туллий. Плюс десять по Цельсию. 
Публий. Холодновато. 
Туллий. А какая тебе разница. Градусник-то наружный. 
Публий. Не имеет значения. Все равно -- градусник. ([Пауза.]) Неужели дождь сейчас в Риме?.. 
Туллий. Тебе-то что? 
Публий. Я римлянин... Хотя бы уже потому, что тут нахожусь... 
[Пауза.] 
Туллий. Все мы теперь римляне. ([Глядит на градусник.]) Зачем только они его сюда повесили? Садисты. 
Публий. Когда я воевал в Галлии, к нам однажды в когорту бордель привезли. Так бандерша ихняя, сука, знаешь до чего додумалась? Приделала к пружинам матраца таксометр. Представляешь? 
Туллий. Ты, значит, все о бабах... 
Публий. Да нет, одного легионера вспомнил: не хватило у него. Пары сестерциев. Больно здоровый был. Так у него рожа была, как у тебя сейчас. Точь-в-точь. 
Туллий. На себя посмотри, грызло. ([Берет с полки книжку и заваливается на постель.]) 
Публий ([рассуждает вслух]). Плюс десять. Высота -- полкилометра над уровнем моря. Это если Капитолийского холма не считать. С ним, думаю, все семьсот получаются. Итак, семьсот равняется плюс десять. В Риме, стало быть, градусов на пять теплее. Дождь если там, значит, что -- теплый. Вода в Тибре -- мутная-мутная. Как сказано у поэта. Люди бегут, кошки в окнах мяукают. Башню не видно. Во время дождя никто не думает о Башне... Что значит -архитектура... Я бы в Сенат пошел. Чудное это дело -- во время дождя в Сенате сидеть, слушать, как законы обсуждаются. Голосовать... Я бы, конечно, был "за". Неважно даже, за что. А кто-нибудь был бы "против". Какая разница? На то и демократия. Я по натуре -- позитивист. И когда руки поднимаются, по всему залу -- дух такой волной идет. Под мышками... Даже еще и приятней, когда с меньшинством голосуешь... Э-эх, только подумать: сидишь себе в Сенате -- на улице дождь -- тут тепло -- поднимаешь руку... ([Пауза. Поднимает руку, принюхивается.]) ...демократия... Туллий! 
Туллий. Отстань. 
Публий. Все читаешь... Прошлым интересуешься. Конечно, при таком количестве истории, какое уж тут настоящее. Тем более, будущее. Даже географии ни хрена не осталось. Просто -- колонии: части Империи. Куда ни плюнь. Даже если и независимыми ставшие... Топография только и осталась. Вниз-вверх... Читай, читай... Когда все прочтешь... Книги-то на полке останутся, а тебя в мусоропровод спустят. Как сказано у поэта: Дольче эт декорум эст про патрия мори. Сладостно и почетно умереть за отчизну. Н-да... дольче. 
Туллий. В самом деле, что у нас нынче на сладкое? 
Публий. Хорошо бы опять пирожное. 
Туллий. Опять, говорят тебе, не бывает. 
Публий. Н-да, все повторяется, кроме меню. 
Туллий. Ты бы, конечно, наоборот предпочел. 
Публий. А то нет! 
Туллий. Я и говорю: варвар. ([Захлопывает книгу и встает.]) 
Публий. Да при чем тут варвар?! Чего ты лаешься все время? Варвар! Варвар. Как собака гавкает... 
Туллий. А при том, что истинный римлянин не ищет разнообразия. Истинному римлянину -- все равно. Истинный римлянин единства жаждет. Так что меню разное -- это даже лажа. Меню должно быть одинаковое. Как и дни. Как само время... Послабление это: со жратвой у нас. Нет еще полного единства. Но, видать, грядет. 
Публий. Как же так -- все равно? Пирожное равно отсутствию пирожного, что ли? 
Туллий. Ага. Потому что sub specie aeternitatis *([1]) отсутствие равняется присутствию вообще. То есть истинный римлянин разницу за подлянку считает. Так что меню лучше если одинаковое. 
* 1. sub speciae aeternitatis ([лат.]) -- с точки зрения вечности. 
Публий. Пирожных не напасешься. Или -- их отсутствия... Н-да... Дольче эт декорум. 
Туллий. Сладостно и почетно... Грядет все-таки единство. Стиля -- то есть. Ничего лишнего. С нас, можно сказать, и начинается... 
Публий. Да? а сам канарейку пожалел. 
Туллий. Не пожалел, а оставил. 
Публий. Ну это одно и то же... 
Туллий. Отнюдь. ([Задумчиво.]) И вообще жалко, что это -- канарейка, а не, скажем, оса. 
Публий. Оса?! Какая оса?! 
Туллий. Потому что -- миниатюризация. Сведение к формуле. Иероглиф. Знак. Компьютерные эти... как их. Ну когда все -- мозг. Чем меньше, тем больше мозг. Из силикона. 
Публий. Туллий! 
Туллий. Как у древних... То есть я хочу сказать, что например, оса, если поймать ее в стакан и блюдцем накрыть... 
Публий. Ну? 
Туллий. ...то она там, как гладиатор в цирке. То есть без кислорода. И стакан -- он вроде Колизея, в этой, как ее, миниатюре. Особенно если не граненый. 
Публий. Ну и что? 
Туллий. А то, что канарейка -- слишком большая. Почти животное. Не годится по стилю. В смысле -- эпохи. Много места занимает. А оса -маленькая, но вся -- мозг. 
Публий. Да какое там место! Клетка же. 
Туллий. Тавтология, Публий. Тавтология. И тебе бы больше осталось. 
Публий. Ну, осы ты тут не дождешься. И вообще -- жалятся. 
Туллий. Это все честней, чем чирикать; в данных обстоятельствах. И вообще -- летать перестала. Зажралась. 
Публий ([ощупывая свой живот]). Да, птичке сто грамм прибавить -- это не то, что нашему брату... Я, может, и пирожное из этих соображений... 
Туллий. И то сказать -- отлетался. 
Публий. Одно утешение: в мусоропровод не пролезу. Хлопот со мной, Туллий ([ощупывает свою талию]), не оберешься. Еще пожалеешь, когда скончаюсь.