Я учился жить... (СИ)
Совещание закончилось. Присутствующие перекинулись напоследок парой шуток, пообсуждали планы на вечер. Тополев отозвался парой острот и начал терпеливо ожидать, когда все разбредутся. Рабочий день официально закончился минут этак восемьдесят назад, пора и честь знать. Наконец, оставшись наедине в ярко освещенном конференц-зале, Тополев и Кедрин еще раз прошлись по пунктам, вынесенным на повестку. Все вроде было переговорено; оставалась пара нюансов.
- Я это посмотрю попозже, - сказал Глеб с отстраненным видом, не отрываясь от экрана лэптопа.
- Ты это завтра посмотришь, - отозвался Тополев, вставая, потягиваясь и с блаженным видом прикрывая глаза.
Глеб поднял на него холодный взгляд.
- Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? – ровным голосом возразил он.
- Затем, что уже поздно. А отдыхать время от времени надо. Давай, не выдергивайся и топай домой. Все равно ничего критичного не произойдет за двенадцать часов.
Тополев вышел из-за стола и пошел к выходу. Проходя мимо Кедрина, он потрепал его по плечу и добавил:
- Давай, не зависай слишком долго, трудоголик. Ты нужен мне сильным, здоровым и полным сил, а поэтому приказываю: отдыхай. Спокойной ночи.
Тополев задержался на секунду за спиной Кедрина, а затем направился к двери. Кедрин дождался, когда за ним закроется дверь, и посмотрел ему вслед. Затем он прикрыл глаза, сохранил открытые документы, выключил компьютер и начал складывать бумаги. Домой идти не хотелось – кабинет был куда более обжитым, чем квартира. Да и есть было нечего; и не хотелось идти в ресторан. Хотелось побыть одному.
Глеб попрощался с охранниками и вышел из здания. На улице моросил дождь, очень уместный в эти ранние весенние дни и странным образом совсем не унылый. Деревья стояли пока совсем без листвы, и при этом не напоминали об унылой и графичной зиме: казалось, что они затаились и изготовились выстрелить одномоментно и неожиданно робкой молодой зеленью. А пока все вокруг было слегка пасмурным, освещенным ярким искусственным светом и предвкушающим. Глеб шел по улице неторопливо, прикидывая, что он должен купить в супермаркете, и незаметно для себя самого оттягивая момент возвращения в негостеприимную квартиру. Там его никто не ждал. Совсем никто. Это изменилось давно, а Глеб все никак не мог привыкнуть, каждый раз надеясь, что это неправда, и каждый раз разочаровываясь.
До супермаркета оставалось совсем немного – пара десятков шагов. Как водилось, рядом со споро выраставшими торговыми центрами выпрыгивали из земли и киоски. Частью их потом сносили, подводя под это дело всевозможные постановления, которые явно создавались в пьяном угаре и в качестве троллинга. Частью они облагораживались. От некоторых доносились аппетитные запахи, которые напомнили Глебу, что одноразовое питание хорошо в виде исключения, а не правила, которому он упорно следовал. Глеб замедлил шаг возле ларька с шаурмой. Рискнуть здоровьем или довериться более институционализированным заведениям? Глеб сглотнул слюну, которой было примечательно мало, и решил перекусить, прежде чем у него дойдут руки до чего-то существенного.
Состояние усердной умственной деятельности по поводу совершенно несущественных проблем было для него более чем привычным. Глеб развлекал себя тем, что чуть ли не часами прикидывал достоинства и недостатки той или иной рубашки, в течение долгого времени концентрировался на выборе меню на будущую неделю, что угодно; причиной была та примечательная его особенность, что он полностью сосредотачивался в таком случае на задаче, им перед собой поставленной. Все остальное представало тогда размытым, незаметным и почти неосязаемым, да и потом более привычные мысли и чувства не сшибали его с ног подобно приливной волне, а крадучись вползали в нутро – вполне гуманно. Так что пока он совершал усердные умственные действия, тоска не накатывала на него.
Глеб остановился, оглядел возможные точки питания, принюхался. Кажется, в одной властвовал более чем располагающий к себе тип в выразительно чистом фартуке. Глеб направился к нему. В поле его зрения попал парнишка в кедах, джинсах с донельзя вытянутыми коленками и глубокими складками на бедрах, в потертой курточке и рюкзаке, который жадно оглядывал кусок мяса на вертеле и набычившись глядел на продавца. Дождь не моросил, но редкие капли иногда слетали с неба. Джинсы у парнишки были мокрыми до середины икры, сырыми были и взъерошенные волосы.
- Тебе купить шаурмы? – подойдя совсем незамеченным, спросил Глеб у парня.
Парень вдрогнул и подозрительно посмотрел на Глеба.
- А ты добрый дяденька Мороз, что ли? –язвительно отозвался парень, искривив губы в фигурную скобку с красноречиво опущенными вниз уголками рта.
Глеб осмотрел его, пожал плечами и пошел к ларьку.
- Купи, - через полминуты раздалось у него за плечом. Глеб чуть повернул голову в направлении голоса и сказал:
- Говори, какую.
Парню не требовалось дополнительное приглашение, он тут же прилип к прилавку, вытянул совсем тощую шею в направлении вертела и начал ревностно следить за тем, как ему обрезают мясо, нагребают в лепешку и накладывают сверху овощи. Он умудрился за жалкие две минуты поругаться, помириться, снова поругаться с продавцом, почти извиниться перед ним, причем это звучало более чем двусмысленно – Глеб оценил по достоинству кривоватую и беспомощную усмешку того, дать ему пару советов, огрызнуться в ответ на вполне вежливый посыл по всем известному адресу и застыть в благоговении, когда ему протягивали лепешку. Глеб дожидался своей порции в приподнятом настроении; рядом с этим взъерошенным, нервным, агрессивным созданием трудно было оставаться безразличным. С неменьшим рвением парень проследил и за тем, чтобы Глебу досталась хорошая порция, пригнул голову, следя за тем, как тот рассчитывается. Продавец, по достоинству оценив рвение парня, особенно тщательно отсчитал сдачу. Глеб усмехнулся и отодвинул мелкую купюру, посмотрев на продавца, выразительно приподняв брови и подмигнув, забрал остальные деньги и вложил их в бумажник, который он вопреки привычке засунул почему-то в карман брюк. Продавец поблагодарил, пожелал хорошего вечера, предложил приходить еще и обратился к следующему покупателю.
Глеб взял свою шаурму, проследил, как мальчишка вцепляется в свою покрасневшими пальцами с заусеницами и вгрызается в нее, и пошел в супермаркет. Парень крикнул ему вслед: «Спасибо», - и остался сзади. По пути к супермаркету Глеб прислушался к своим ощущениям и решил, что с него хватит ужина. Дома должны были быть конфеты, хватит кофе попить. Утром можно будет перекусить в кафе на втором этаже офисного здания. И он пошел домой.
Дождь припустил на пару минут с новой силой и так же внезапно утих. Людской гул и раздражал и создавал особое настроение на улице – суетливое, живое, бодрое, весеннее. Фонари ярко светили своим искусственным светом. Машины проносились по улице, время от времени пытаясь обкатывать прохожих водой из мелких луж на проезжей части; к счастью, брызги не долетали до тротуара, но наблюдать за тем, как люди инстинктивно поднимают ноги и недовольно оглядывают наглецов, было тем еще удовольствием. Глеб шел не спеша, рассматривая дорожное покрытие или витрины, мерно жуя шаурму и размышляя о совещании. Наконец она закончилась, он вытер руки о салфетку. Проходя мимо урны, Глеб бросил салфетку в нее, но руки ощущались неприятно испачканными, и он полез за платком, который всегда лежал у него в правом кармане брюк – в дополнение к тому, что выглядывал на неполный сантиметр из нагрудного кармана пиджака. Вытерев руки, он аккуратно сложил его и снова засунул в карман, задумчиво оглядывая улицу. Вынимая руку, он не заметил, как вслед за ней и бумажник выскользнул из кармана и шлепнулся на тротуар. И Глеб снова неторопливо побрел домой.
Парень плелся сзади за ним. Мужик, который его так неожиданно покормил, совершенно ничего не требуя взамен, был ухоженным, невозмутимым, даже хладнокровным, и явно при деньгах. Природное любопытство, за которое ему уже не раз прищемляли нос в дверях, взыграло, и справиться с ним не было никакой возможности, кроме разве что уступить. А идти парню все равно было некуда. С квартирной хозяйкой он не просто разругался, а разругался вдрызг, с подработки его поперли час назад со скандалом, и не заплатили за последние две недели, чтоб этому мудаку до конца жизни мясо с паразитами продавали, хозяйка наверняка выбросит не сегодня-завтра все его пожитки в тамбур, потому как и денег заплатить за комнату у него не будет, что она и почувствовала своей жирной обрюзгшей задницей. Надо что-то делать, а что – непонятно. Так что пока парень плелся за покормившим его мужиком, надеясь на озарение, спуск с неба Архангела в сияющих доспехах, который провозгласит ему путь ко спасению, указующий чеширский перст, все, что угодно, лишь бы только ночевать не на скамейке в сквере, а пусть даже на коврике в прихожей, главное, чтобы тепло и сухо, сухо и тепло. И чтобы было что пожрать.