Черная кровь

В десяти футах от машины черная троица остановилась, уставившись в ветровое стекло. Видно было плохо, и один из них наклонился пониже. Увидев светлые волосы Ингрид, он показал на нее остальным. Те двое тоже наклонились, всматриваясь. Они улыбнулись, и улыбки блеснули яркими солнечными лучами на их лицах цвета полуночи. Парни подтянули брюки и вразвалочку подошли к самой машине.
Уходите, подумал преподобный Уодсон. Уходите, ради Бога, вас только не хватало! Но промолчал.
Самый высокий из троих, на вид лет восемнадцати, постучал в окошко возле левого уха Ингрид.
Она холодно взглянула в его сторону, потом приоткрыла окно.
— Слушаю.
— Заблудились, леди? Поможем, если заблудились.
— Я не заблудилась. Спасибо.
— А чего вы тут ждете? А? Чего?
— Мне тут нравится.
— Ждете мужчину? Не надо больше ждать. У вас теперь есть три мужчины.
— Прекрасно, — сказала Ингрид. — Почему бы нам не назначить свидание где-нибудь рядом с вольером для обезьян в зоопарке?
— Не надо ждать свиданий. Мы тут, и мы сейчас готовы. — Он обернулся к друзьям. — Мы готовы, а?
Один кивнул, другой ответил:
— Всегда готовы.
— Приятно было побеседовать с вами, мальчики. Доброй вам ночи, — сказала Ингрид.
— Подождите. Подождите минутку. Мы не мальчики. Нет-нет, не мальчики. Мы мужчины. Где вы видите мальчиков? Не надо называть нас мальчиками. Мы мужчины. Хотите посмотреть, какие мы большие мужчины, мы покажем.
Рука его потянулась к ширинке.
— Доставай, а я его оторву, — сказала Ингрид.
— Доставай, — крикнул один из его друзей.
— Ага, доставай, — поддакнул второй. — Она боится твою черную силу. Покажи ей башню черной силы.
Тот, который вел переговоры с Ингрид, немного смутился и вновь посмотрел на нее.
— Хотите увидеть?
— Нет, — отказалась она. — Я хочу твои губы. Я хочу поцеловать твои большие красивые губы.
Парень раздулся от важности и самодовольно ухмыльнулся.
— Ну, леди-лисичка, тут проблем не будет.
Он наклонился, придвинул лицо к самой машине и просунул губы сквозь приоткрытое всего на два дюйма окошко.
Ингрид сунула дуло револьвера преподобного Уодсона прямо в раскрытые губы.
— Ну, чернушка, пососи-ка вот это.
Черный юноша отскочил в сторону.
— Дрянь! — выругался он.
— Рада познакомиться. Я — Ингрид.
— Эта сука психованная, — сказал парень и плюнул, чтобы избавиться от вкуса револьверного дула во рту.
— Эта — кто? — спросила Ингрид, направив дуло револьвера прямо парню в живот.
— Извините, леди. Ладно, ребята, пошли отсюда. Да, мэм, мы уходим.
— Вали, ниггер, — попрощалась Ингрид.
Он отошел на шаг, дуло револьвера следило за каждым его движением.
— Да, мэм, — пробормотал он. — Да, мэм.
Затем, положив руку на плечо одному из друзей, он направился прочь, стараясь, чтобы его друг постоянно находился между ним и дулом револьвера.
Ингрид закрыла окно. Преподобный Уодсон перевел дух. Они не заметили его, скорчившегося в темноте в глубине машины. Ингрид, похоже, не испытывала ни малейшего желания разговаривать, и Уодсон решил не втягивать ее в беседу.
Так они молча прождали еще минут десять, и наконец Ингрид сказала.
— Так. Можно идти.
Когда преподобный Уодсон выходил из машины, она приказала:
— Запри машину. Твои друзья могут вернуться и сожрут кожу с сидений, если двери будут не заперты.
Подождав, пока он запрет дверь, она кивком головы велела ему идти вперед, а сама пошла следом, держа пальцы на красном рычажке черной коробочки.
— Сюда, — сказала она, когда они подошли к трехэтажному каменному дому.
Уодсон поднялся по лестнице на самый верх. На площадке была всего одна дверь, Ингрид втолкнула в нее Уодсона, и он оказался в огромном, по-спартански скудно обставленном помещении; там, на коричневом диване с цветочным узором, сидел Тони Спеск, он же — полковник Спасский, и читал журнал «Комментатор» На его бледном лице играла слабая улыбка Он кивнул Ингрид, а Уодсону велел сесть на стул напротив дивана.
— Вы здесь, преподобный Уодсон, потому, что мы нуждаемся в ваших услугах.
— Кто вы? — поинтересовался Уодсон.
Спеск широко, во весь рот, ухмыльнулся:
— Мы — те, кто держит в руках вашу жизнь. Больше вам знать не обязательно.
Уодсона внезапно осенило.
— Вы коммунисты? — спросил он.
— Можно сказать и так, — ответил Спеск.
— Я тоже коммунист, — заявил Уодсон.
— Да? Правда?
— Да. Я верю в равенство, равенство для всех. Всем все поровну. Никто не должен богатеть за счет бедных. Я верю в это.
— Забавно, забавно, — сказал Спеск. Он поднялся с места и аккуратно положил журнал на один из подлокотников дивана. — А какова ваша точка зрения на философию Гегеля?
— А? — не понял преподобный Уодсон.
— Что вы думаете о Кронштадтском мятеже? — продолжал Спеск. — Ваше мнение о меньшевистском уклоне?
— А?
— Ну, разумеется, вы разделяете социалистическую теорию прибавочной стоимости и ее развитие в работах Белова?
— А?
— Надеюсь, — заключил Спеск, — что вы доживете до победы коммунизма, преподобный Уодсон. И на следующий же день вас отправят в поле собирать хлопок. Ингрид, позвоните и выясните, едет ли к нам еще один гость.
Ингрид кивнула и вышла в другую комнату, поменьше, плотно затворив за собой дверь. Уодсон заметил, что черную коробочку она положила на подлокотник дивана рядом со Спеском. Наконец ему представился шанс. Блеснул свет в конце тоннеля.
Едва дверь за Ингрид закрылась, он улыбнулся Спеску.
— Это плохая женщина.
— Да ну?
— Да. Она расистка. Она ненавидит черных. Она жестока.
— Вам просто не повезло, Уодсон. Ведь, по сравнению со мной, она почти что Альберт Швейцер.
Глаза его странно и очень злобно блеснули. И хотя преподобный Уодсон не знал, кто такой Альберт Швейцер — его вообще мало интересовали всякие евреи, — но он понял, что последняя фраза Спеска начисто исключает возможность вступить с ним в заговор против Ингрид. А до коробочки по-прежнему не дотянуться.
— Послушайте, мистер…
— Спеск. Тони Спеск.
— Послушайте, мистер Спеск, она надела на меня кольцо. Мне больно. Вы меня освободите?
— Через день-другой, если будете вести себя хорошо. Если создадите проблемы, то никогда.
— Я не создам проблемы, — пообещал Уодсон. — Вы не найдете другого такого беспроблемного человека, как я.
— Это хорошо. Вы нужны мне для одного серьезного дела. Сядьте на пол и слушайте.
Уодсон сполз со стула и опустился на пол — осторожно, как если бы в задних карманах брюк у него лежали сырые яйца.
— Есть один белый. Его сопровождает старик-азиат. Они мне нужны.
— Они ваши. Где они?
— Не знаю. Я видел их в вашем районе. Рядом с тем домом, где убили старушку, миссис Мюллер.
Миссис Мюллер? Миссис Мюллер? Это та самая, которой так интересовались власти. Они что-то там искали. Уодсон не знал, что это такое, но оно было у него. В ее квартире оставалась только старая рухлядь, но Саксонские Лорды нашли там какой-то странный прибор, который притащили Уодсону в надежде, что ему удастся сбыть его.
— У меня есть кое-что получше, чем какой-то там белый и еще китаец, — сообщил Уодсон.
— Что же?
— Такая штука, которая была у миссис Мюллер, а правительство ее ищет.
— Ну?
— Она у меня.
— И что это такое? — поинтересовался Спеск.
— Не знаю. Какая-то штука — тикает, тикает. А зачем она — не знаю.
— И где она у вас?
— Снимете кольцо, я скажу. — Уодсон попытался широко, по-дружески улыбнуться.
— Не скажете — оторву от вас кусочек. — Спеск потянулся за черной коробочкой.
— Не трогайте, не трогайте, оставьте ее на месте! Я отдам вам устройство. Оно у меня в квартире.
— Хорошо. Оно мне нужно. Но еще нужнее мне белый человек и азиат.
— Я найду их. Я отдам их вам. Зачем они вам нужны?
— Это оружие. Впрочем, какая разница? Вам этого не понять.