Рождение шестого океана

Рыжая девушка внимательно глядела на блондина, Валентин — тоже. Лицо его вытянулось — он был впечатлителен, легко соглашался с людьми, уверенными в себе.
— Простите, как вас зовут? — спросил Сергей.
Блондин охотно протянул руку:
— Белопесоцкий, Олег. Будем знакомы.
— Нет, я совсем не хочу знакомиться с вами, товарищ Белопесоцкий, — грубо сказал Сергей. — Вы — обыкновенный трус. Вы испугались трудностей.
Блондин вспыхнул.
— А вы, юноша, нахал и фразер!.. Но я прощаю вас. Вы просто ничего не понимаете в жизни. Легко не бояться трудностей тому, кто не видел их. Посмотрим, что вы запоете через месяц.
— Посмотрим, — отрезал Сергей. — Ваших песен я петь не буду.
Он невольно покосился на рыженькую девушку... Но она глядела вниз, в ущелье, где клокотала горная река; темно-серая, как цементный раствор. Губы у девушки были сжаты, но в уголках таилась усмешка. Интересно, над кем она смеялась — над Белопесоцким или над Сергеем?
3
Новиковы вскоре сошли. Белопесоцкий проехал дальше. Друзья больше никогда не встречались с этим, случайным попутчиком, но спор с ним затянулся на все лето. Оказалось, что Сергею не так легко доказать свою правоту.
В ущелье, где шумела сердитая, пенистая, как бы взмыленная река, по берегам валялись заросшие мхом камни. Некогда они скатились сверху без пользы растратив свои килограммометры. Контора участка помещалась в тесной комнатке, сколоченной из досок от ящиков, в которых привозили механизмы. Штампы заводов-отправителей и предупреждающие надписи «Осторожно! Не кантовать!» виднелись на полу и на потолке. В комнате было людно, накурено. В углу, за столиком, старик-счетовод крутил стрекочущий арифмометр и, подняв очки на лоб, списывал цифры в толстую книгу. Рядом с ним девушка в черном ватнике цветными карандашами закрашивала клетки на графике выполнения работ. Сам прораб, маленький, взъерошенный, похожий на петушка, крикливым голоском отчитывал провинившегося шофера.
— Небось, гнал вовсю, мастерство показывал! Вот составлю акт по всей форме...
«Акты составляет!»—подумал со вздохом Сергей, вспоминая Белопесоцкого...
Долговязый шофер оправдывался с профессиональной бойкостью:
— Честное слово, Илья Петрович, тридцать километров без обгона: как полагается в населенном пункте. Но ведь они — население пункта этого — такой несознательный народ. Для них шоссейка, как бы бульвар или клуб. Даже танцы на мосту по вечерам; им, видите ли, нравится каблуками топать, по настилу. Гулко получается. И тут же ребятня с футболом и девка эта самая на велосипеде. Впервой она села, что ли, велосипед несет ее, куда захочет, она только держится за руль, чтобы не упасть. Я посигналил, взял направо — и она направо. Я еще правее — и она правее, прямо под колеса. Я влево — и она влево. Ну вот, завернул баранку до отказа — и в кювет.
— Вот видишь — тридцать километров без обгона, разбил государственную машину.
— Да я не разбил, просто заехал в кювет и перевернулся. А машина целехонька, только бензин вытек. Пока я сидел в кабине вниз головой, прямо на личность мне текло. До сих пор отплеваться не могу.
Новиковы слушали этот диалог, ожидая своей очереди. Рядом с ними под плакатом «За курение в неуказанном месте — штраф» сидел жилистый старик с большим носом. Докурив в неуказанном месте папиросу, он раздавил окурок каблуком, затолкал под скамью и оказал Валентину:
— Правильный у нас прораб. Всегда разберется, зря не кричит. Понимает, кто есть мастер своего дела, кто пустозвон. Мастер на стройке в чести, потому ко всякой машине свой подход нужен. Про подход в книгах не пишут. К примеру сказать, вы, студенты, механику всякую проходили, теплотехнику и основы, а если машина барахлит, Илья Петрович не вас позовет, а мастера Данилушкина. Данилушкин сорок лет слушает, как поршни стучат. У него глаз — ватерпас, никаких приборов не надо.
Валентин глядел на старика с уважением и сочувственно кивал. Он был покладист и верил словам. Сергей, наоборот, обычно сомневался и не соглашался.
А прораб уже обернулся к мастеру.
— Ну ты, Глаз-ватерпас, опять балки перекосил? Для чего тебе инструменты выдают? Чтобы ты их на складе держал? Считать неохота, все на чутье надеешься.
Данилушкин вскочил. Самоуверенность его улетучилась мигом.
— Илья Петрович, да разве я...
— Разве я, разве ты!... Вот даю тебе в помощь студентов, грамотных людей. Учи их и сам учись. А если и через месяц у тебя инструменты будут на складе пылиться, студенты станут командовать, а ты к ним пойдешь помощником. Учти это, Глаз-ватерпас. А сейчас забирай ребят и веди к себе на объект.
4
Обиженно бормоча что-то под нос, Данилушкин повел студентов на объект.
Под «объектом» подразумевалась одна из вышек для ветростанции. Она строилась неподалеку от конторы, но не в ущелье, у реки, а гораздо выше, на косогоре. Дорога змейкой взбиралась туда, однако старый мастер не пошел по шоссе. Он выбрал тропинку, срезающую углы.
Валентин, бывалый турист, с трудом поспевал за ним. Менее привычный Сергей пыхтел, отирая пот, останавливался перевести дух. И старик говорил торжествуя:
— Квелая вы молодежь, командиры производства! Книжечки-то перелистывать легче.
Наверху неожиданно оказались не скалы и утесы, а пологая травянистая степь. Там и сям виднелись как бы колышки, вбитые в землю. Но по мере приближения колышки превращались в овальные бетонные башни. Они тянулись к небу, а над ними высоко-высоко в синеве висели стрелы подъемных кранов.
Запорошенная известковой пылью кабина доставила Новиковых к подножью крана. Вслед за Данилушкиным они вышли на площадку и оказались на головокружительной высоте.
Здесь все казалось непрочным и шатким. Над головой нависал ажурный висячий мост — подъемный кран. Дул резкий ветер, он гудел и свистел, обтекая стальной скелет крана. Чудилось, что тонкие стойки гнутся под его напором. Ветер налетал порывами, норовил столкнуть через перила. Сергей глянул вниз и отшатнулся. Восьмидесятиметровая отвесная стена!
Автомашина у подножья вышки, как спичечная коробка. Мелькнула нелепая мысль: «А что если прыгнуть?» Сергей побледнел и закрыл глаза.
— Лезьте выше, ребята. Там смена обедает. Пока перерыв, познакомитесь с бригадой, — сказал хмурый мастер и подтолкнул Валентина к железной лесенке.
Валентин полез не очень уверенно. Он судорожно хватался за перила руками и, как дети, ступал одной ногой, а потом подтягивал другую.
Видимо, обиженный мастер подготовил им первое испытание, дескать, грамотные вы, руководить беретесь, покажите для начала, как вы ходите на высоте? Головка у вас не закружится? Сергей понял это и, не колеблясь, полез за товарищем. Но, видимо, Валентин меньше боялся высоты, может быть потому, что в Москве он жил на седьмом этаже, а Сергей на втором. Как только Сергей ступил на ступеньку, он услышал смех. Очевидно, каждое движение его выдавало страх. Но насмешки даже не задевали. Сергей был занят трудной работой — старался удержаться. Он видел только железные прутья в голубизне — казалось, лестница висит в небе. Уже в конце пути Сергей нечаянно глянул вниз и замер. Руки задрожали, он почувствовал, что упадет сейчас же, немедленно, как только разожмет пальцы, потянется к следующей перекладине. С болезненной ясностью он представил себе, как, кувыркаясь, полетит вниз вдоль бетонной стены, как шлепнется мешком оземь и кровь его смешается с пылью...
— Бросьте смеяться! Он же сорвется сейчас! — послышался встревоженный женский голос.
«Сорвусь», — покорно подумал Сергей и крепче прижался к железу.
Кто-то сильной рукой схватил его за шиворот.
— Лезь, я держу тебя, — сказал тот же голос.
Наконец Сергей оказался на площадке. Здесь были люди. Но лиц он не видел. Слышал голоса и не понимал слов. Судорожно держась за доски, переводил дух. А разговор, между тем, шел о нем.