Безволосый Мексиканец

Безволосый Мексиканец шел уверенно, по-видимому, он хорошо ориентировался на пустынных ночных улицах. Эшенден шагал с ним рядом. Наконец они дошли до какой-то дрянной и шумной таверны в одном из пристанских тупиков. 
- Правда, не "Риц",- сказал Мексиканец, входя,- но об эту пору ночи только в таких заведениях и могут накормить человека. 
Они очутились в длинном смрадном помещении; в дальнем конце сидел за фортепьяно старообразный юнец; у противоположных стен торцами стояли столы, возле столов - скамьи. Здесь находилось с десяток посетителей, мужчин и женщин. Пили вино и пиво. Женщины сидели страшные, старые, размалеванные, их грубое веселье было шумным и в то же время безжизненным. Они все обернулись навстречу входящим Эшендену и Мексиканцу; и Эшенден, усевшись за стол, не знал, куда смотреть, чтобы только не встретиться с этими искательными, плотоядными взглядам готовыми загореться зазывной улыбкой. Старообразный пианист заиграл какую-то музычку, и несколько пар поднялись и пошли танцевать. Мужчин не хватало, некоторые женщины танцевали одна с другой. Генерал заказал две порции спагетти и бутылку каприйского вина. Как только вино подали, он с жадностью выпил полный стакан и, сидя в ожидании макарон, разглядывал женщин за другими столами. 
- Вы не танцуете? - спросил он Эшендена.- Я сейчас приглашу какую-нибудь из этих девочек. 
Эшенден сидел и смотрел, а Мексиканец встал, подошел к одной, у которой были, по крайней мере, блестящие глаза и белые зубы; она поднялась, и он обхватил ее за талию. Танцевал он превосходно. Эшенден видел, как он заговорил со своей дамой, как она рассмеялась, и вот уже безразличное выражение, с которым она приняла его приглашение, сменилось заинтересованным. Скоро уже оба весело болтали. Потом танец кончился, Безволосый Мексиканец отвел ее на место, а сам вернулся к Эшендену и выпил еще стакан вина. 
- Как вам моя дама? - спросил он.- Неплоха, верно? Приятная вещь танцы. Почему бы и вам не пригласить которую-нибудь? Прекрасное местечко, а? Можете на меня положиться, я всегда приведу куда надо. У меня инстинкт. 
Пианист снова заиграл. Женщина вопросительно оглянулась на Безволосого Мексиканца и, когда он большим пальцем указал ей туда, где топтались пары, с готовностью вскочила со скамьи. Он застегнул на все пуговицы пиджак, выгнул спину и ждал, стоя сбоку у стола. Она подошла к нему, он рванул ее с места, и они поскакали, разговаривая, смеясь, и оказалось, что он уже со всеми в таверне на дружеской ноге. По-итальянски, с испанским акцентом, он перешучивался то с тем, то с этим. Его остроты вызывали смех. Когда же официант принес две тарелки спагетти, Мексиканец, увидев еду, без долгих церемоний бросил свою даму, предоставив ей самостоятельно возвращаться на место, и поспешил к себе за стол. 
- Умираю с голоду,- сказал он.- А ведь сытно поужинал. Вы где ужинали? Поешьте немного макарон, а? 
- Аппетита нет,- ответил Эшенден. 
Однако придвинул тарелку и, к удивлению своему, обнаружил, что тоже голоден. Безволосый Мексиканец ел, набивая рот и получая от еды огромное удовольствие; он поглядывал вокруг блестящими глазами и не умолкая, разговаривал. Его дама успела рассказать ему все о себе, пересказывал Эшендену историю ее жизни. Он и запихивал в рот огромные куски хлеба. И распорядился принести еще бутылку вина. 
- Что вино! - презрительно кричал он.- Вино - это не напиток, вот разве только шампанское. А это все даже жажду не утоляет. Ну как, amigo, получше чувствуете себя? 
- Должен признаться, что да, - улыбнулся Эшенден. 
- Практика, вот все, чего вам недостает, немного практики. 
Он потянулся через стол и похлопал Эшендена по плечу. 
- Что это? - вскрикнул Эшенден, весь передернувшись. - Что за пятно у вас на манжете? 
Безволосый Мексиканец скосил глаза на край своего рукава. 
- Ах, это? Да ничего. Всего-навсего кровь. Несчастный случай, порезался немного. 
Эшенден молчал. Глаза его сами отыскали циферблат часов над входной дверью. 
- Беспокоитесь, как бы не опоздать на поезд? Еще один последний танец, и я вас провожу на вокзал. 
Мексиканец поднялся, со свойственной ему великолепной самоуверенностью подхватил ближайшую женщину и пустился танцевать. Эшенден хмуро водил за ним глазами. Конечно, он страшный, чудовищный человек, и эта его голая рожа в обрамлении белокурого парика - бр-р-р; но двигался он с бесподобной грацией, небольшие ступни мягко упирались в пол, точно кошачьи или тигриные лапы, и видно было, что свою бедную размалеванную даму он совсем закружил и околдовал. Музыка пронизала его с головы до ног, музыка жила в его крепких, загребущих руках и в длинных ногах, так странно шагающих прямо от бедра. Зловещее, кошмарное существо, но сейчас в нем было какое-то хищное изящество, даже своего рода красота - невозможно было, вопреки всему, им тайно не залюбоваться. Эшендену он напомнил каменные изваяния доацтекской эпохи, в которых грубый примитив сочетается с жизненной силой, в которых есть что-то страшное и жестокое и одновременно есть своя вдумчивая, осмысленная прелесть. Но все равно он бы с удовольствием предоставил Мексиканцу самому коротать остаток ночи в этом жалком притоне, если бы не деловой разговор, который еще надо было с ним провести. Предстоящее объяснение не сулило ничего приятного. Эшенден был уполномочен вручить Мануэлю Кармоне некоторую сумму в обмен на некие документы. Однако документов нет, и взяться им неоткуда, а больше Эшенден знать ничего не знал, дальнейшее его не касалось. 
Безволосый Мексиканец, вальсируя мимо, помахал ему рукой. 
- Буду с вами, как только кончится музыка. Расплатитесь пока, и я как раз появлюсь. 
Неплохо бы знать, что у него на уме. Эшенден даже отдаленно себе этого не представлял. 
Мексиканец, отирая раздушенным платком пот со лба подошел к столу. 
- Хорошо повеселились, генерал? 
- Я всегда веселюсь в свое удовольствие. Конечно, это все белая голь, но мне что за дело? Я люблю почувствовать тело женщины у себя в руках, и чтобы глаза у нее затуманились и губы приоткрылись, и чтобы она вся млела и таяла передо мной, как сливочное масло на солнце. Голь-то они голь, да все-таки женщины.