Миссис Крэддок

— А зачем? — произнесла она. — Я имею пятьсот фунтов годового дохода. Ах, понимаю, ты не то ожидала услышать. Извини, но трагической любви у меня не случилось. Как правило, оправданием для старой девы может служить лишь тот факт, что она тридцать лет чахла от тоски по возлюбленному, который либо умер и теперь над его могилой растут подснежники, либо женился на другой.
Берта промолчала. Для нее мир расцвел радужными красками, и она не хотела ничего слышать о несовершенствах человеческой натуры. Она поднялась наверх, села у окна и принялась задумчиво смотреть в сторону фермы, где жил Эдвард. Любопытно, чем сейчас занят предмет ее обожания? Ждет ли вечера с тем же нетерпением, что и она? Внушительное препятствие в виде большого холма, разделявшее Берту с любимым, сильно ей досаждало. За ужином она не промолвила и двух слов. К счастью, мисс Лей тоже молчала. Берта не могла проглотить ни кусочка. Она крошила свой хлеб и возила по тарелке предложенную еду, постоянно бросала взгляд на часы, а когда они пробили, отчего-то вздрогнула.
Придумать какой-либо предлог для мисс Лей Берта не потрудилась, предоставив тетке думать все, что угодно. Было темно и холодно. Берта выскользнула через черный ход. Восхитительное ощущение того, что она совершает нечто рискованное, будоражило кровь. Ноги, однако, едва держали ее. Похожего прежде не бывало: Берта еще никогда не испытывала такой страшной слабости в коленях и теперь попросту боялась упасть. Дышать почему-то стало тяжело, сердце колотилось как сумасшедшее. Она шла по аллее, почти не сознавая, что делает. А что, если Эдварда нет, если он совсем не придет? Берта заставляла себя сидеть в комнате до тех пор, пока желание выйти не обуяло ее с неистовой силой, и сейчас боялась даже представить, что, придя к воротам, не найдет там Эдварда. Это будет означать лишь одно: он ее не любит. Берта остановилась и всхлипнула. Может быть, стоит подождать, ведь еще рано? Однако нетерпение подгоняло молодую женщину вперед.
Она тихонько вскрикнула: Крэддок неожиданно выступил перед ней из темноты.
— Ох, простите, — сказал он. — Я вас напугал. Решил, вы не будете против, если я приду. Вы на меня не сердитесь?
Берта задыхалась от счастья, на сердце у нее мгновенно стало легко. Значит, он все-таки любит ее, да еще переживает, что она может рассердиться!
— Я вас ждала, — шепнула она.
Какой смысл изображать робость и стыдливость? Они любят друг друга, так почему Берте не открыть свои чувства?
— Здесь очень темно, — сказал он. — Я вас не вижу.
Берта была так безумно счастлива, что утратила дар речи. Сейчас ей хотелось лишь лепетать: «Я тебя люблю, люблю!» Она приблизилась к Эдварду, чтобы коснуться его. Почему же он не заключает ее в объятия, почему не целует, как ей виделось в мечтах? Но как только Крэддок взял ее за руку, Берту словно пронзило током; перед глазами все поплыло, она едва не зашаталась.
— Что случилось? — встревожился он. — Вы дрожите?
— Просто немного замерзла. — Берта изо всех сил старалась говорить спокойно, но все слова куда-то пропали.
— Вы совсем раздеты. Накиньте-ка вот это, — сказал Крэддок и начал стягивать с себя куртку.
— Нет, нет, — забеспокоилась Берта, — вы замерзнете.
Этот поступок показался Берте верхом бескорыстной доброты, сердце ее преисполнилось благодарности.
— Эдвард, вы так добры, — прошептала она чуть не со слезами.
Он обернул куртку вокруг ее плеч, и от прикосновения его рук Берта утратила остатки самообладания. По телу пробежала сладкая судорога, она теснее прижалась к Крэддоку. В тот же миг его руки скользнули вниз и обняли ее талию. Берта сдалась в его объятия и подняла глаза, Крэддок наклонился и поцеловал ее. Поцелуй привел Берту в такой экстаз, что она едва не застонала — то ли от боли, то ли от наслаждения. Она обвила руками шею Эдварда и привлекла его к себе.
— Какая же я дурочка, — наконец промолвила она, издав нечто среднее между смешком и всхлипом.
Берта немного отстранилась — правда, не настолько, чтобы Эдвард отнял руку, так уютно лежавшую на ее талии. Почему он ничего не говорит, не клянется в любви? Почему не просит того, чем она готова его одарить? Она склонила голову на плечо Крэддоку.
— Берта, я тебе нравлюсь? — спросил он. — Я хотел спросить тебя об этом с тех самых пор, как ты вернулась.
— Разве сам не видишь? — Уверенность вернулась к Берте. Она поняла, что признаться ему мешала лишь робость. — Глупый, не надо стесняться!
— Тебе известно, кто я такой, и…
— Что?
— Ты — мисс Лей, хозяйка Корт-Лейз, а я всего-навсего один из твоих арендаторов, без всяких средств.
— Я и сама небогата, — ответила Берта, — но если бы имела десять тысяч в год, с радостью положила бы эти деньги к твоим ногам.
— Берта, о чем ты? Не будь жестока со мной. Ты знаешь, чего я хочу, но…
— Ну, насколько я поняла, ты хочешь сделать мне предложение, — улыбнулась она.
— Не насмехайся надо мной, Берта. Я люблю тебя и мечтал бы просить твоей руки, но понимаю, что не вправе, потому что ничего не могу тебе дать. Пожалуйста, не сердись.
— Я ведь люблю тебя всем сердцем! — воскликнула Берта. — Мне не надо другого мужа. Ты сделаешь меня счастливой, а иного я и не желаю.
Крэддок снова заключил ее в страстные объятия и поцеловал.
— Неужели ты не замечал моей любви? — прошептала Берта.
— Я догадывался, но не был до конца уверен, и потом, я боялся, что окажусь недостаточно хорош для тебя.
— Я тебя обожаю. Раньше я не знала, что можно любить так сильно. О, Эдди, ты даже не представляешь, сколько счастья принес в мою жизнь.
Крэддок еще раз поцеловал ее, она вновь обняла его за шею.
— Тебе не пора домой? — спохватился он. — Что скажет мисс Лей?
— Нет, нет, погоди, — запротестовала Берта.
— Как ты откроешься ей? Думаешь, она не будет против? Твоя тетя наверняка уговорит тебя порвать со мной.
— Ты ей понравишься, и не сомневайся. А даже если и нет, какая разница? Не ей ведь выходить за тебя.
— Она опять увезет тебя за границу, и там ты полюбишь другого.
— Эдвард, ты что, не знаешь? Завтра мне исполняется двадцать один год, и я сама смогу распоряжаться своей судьбой. Я не покину Блэкстебл, пока не выйду за тебя.
Пара медленно брела к дому — Крэддок настоял на этом, опасаясь, что Берта слишком долго пробудет на холоде. Они шли рука об руку, Берта наслаждалась своим счастьем.
— Завтра к нам на ленч должен прийти доктор Рамзи, — сообщила она. — Тогда-то я и объявлю, что собираюсь за тебя замуж.
— Ему это придется не по душе, — нервно заметил Крэддок.
— А мне все равно. Если мы с тобой этого хотим, все остальные пусть думают, как им заблагорассудится.
— Ладно, отдаю все в твои руки.
Они подошли к крытой галерее перед входом, Берта неуверенно посмотрела на дверь.
— Пожалуй, я пойду, — сказала она, втайне надеясь, что Эдвард предложит сделать еще один круг по саду.
— Да-да, иди, — ответил он. — Не хватало еще, чтобы ты простудилась.
Как мило с его стороны беспокоиться о ее здоровье! И конечно, он прав. Эдвард прав в каждом слове, в каждом поступке. Берта вдруг забыла о своей упрямой натуре и почувствовала жгучее желание полностью покориться воле Крэддока. Сила этого человека вызывала у нее странное ощущение собственной слабости.
— Доброй ночи, любимый! — горячо прошептала Берта.
Она не могла оторваться от него, словно безумная. Поцелуи никак не кончались.
— Доброй ночи!
Когда фигура Крэддока наконец растворилась во тьме, Берта вошла в дом и закрыла дверь.
Глава III
И у старых, и у молодых за большим горем следует бессонная ночь. На стариков так же действует и большая радость, однако для юной души счастье, по-видимому, более естественное состояние, и потому оно не нарушает ночного покоя. Берта крепко спала без снов, а проснувшись, поначалу не помнила вчерашних событий. Внезапно память к ней вернулась, и она потянулась в кровати с удовлетворенным вздохом.