Эра Водолея, или Каждый имеет право знать

– Следуйте за мной, – сказал сержант.
Юшкин вывел Зубкова на улицу. Здесь их ждали те же двое рядовых, что сопровождали Юшкина раньше. Зубков и милиционеры сели в такой же микроавтобус, на котором его привезли из столовой, только теперь он был серого цвета. Как только двери захлопнулись, микроавтобус плавно тронулся с места и через минуту выехал на шоссе. Стражи порядка, как и прежде, вели себя предельно корректно.
Через тридцать минут он остановился у ворот психиатрической клиники номер четырнадцать и подал два длинных гудка. Ворота со скрипом отворились, микроавтобус въехал на территорию больницы. Через минуту машина остановилась перед шестым корпусом, и водитель заглушил двигатель. Первым вышел сержант, за ним Зубков. Увидев вывеску, он только теперь до конца осознал, что это за медицинская служба. Юшкин проводил нового пациента в приемный покой. Рядовые остались стоять на улице.
В приемном покое Зубкова ждали два санитара и доктор. Санитарами, как и в любом уважающем себя сумасшедшем доме, были два амбала ростом под два метра и весом за сто килограммов. Доктором оказалась женщина лет сорока пяти. У нее было сухое вытянутое лицо, глубоко посаженные глаза и черные, как смоль, волосы, слегка тронутые сединой. Она расписалась в сопроводительных документах, Юшкин козырнул, пожелал Косте скорейшего выздоровления и ушел. У нового пациента забрали все ценные вещи и убрали в сейф. Затем его переодели. Цивильную одежду поместили в персональный шкафчик и попросили Зубкова закрыть кодовый замок. В шлепанцах и пижаме и в сопровождении санитара Костя пошел в девятое отделение.
Отделение располагалось на четвертом, последнем этаже шестого корпуса четырнадцатой психиатрической больницы. Внешний вид корпусов больницы, приемного покоя, лестницы уже не удивлял Зубкова. Он много успел увидеть за этот день, поэтому больница, скорее похожая на хороший отель, воспринималась как само собой разумеющееся. Остановившись на верхней лестничной площадке возле двери, санитар нажал кнопку звонка. Вот этот факт никак не вписывался в очертания отеля. Но черт его знает, какие здесь, или теперь, бывают отели.
Через минуту в коридоре за дверью послышались быстрые легкие шаги. Дверь открыла молоденькая санитарка. Та самая девушка, что ехала в автобусе. Только теперь ее красивая головка с волшебного цвета волосами была забрана под белую шапочку и одета она была не в голубое ситцевое платье, а в коротенький белый халатик.
– Здравствуйте, – поздоровалась девушка с пациентом и перевела взгляд на санитара.
– Наташа, получай новенького, – сказал санитар и передал ей папку с бумагами.
– Мария Федоровна звонила, предупреждала, что сегодня должны привезти нового пациента, – сказала Наташа, чуть качнула головкой и, взяв бумаги Зубкова, перевела взгляд на него.
Костя продолжал стоять с чуть приоткрытым ртом и смотрел на ту самую девушку, которую однажды увидел в автобусе или ему приснилось, что он ее видел… Теперь эта девушка стояла перед ним во всем своем очаровании. От нескромного взгляда нового пациента Наташа немного смутилась, и через несколько секунд ее прелестные щечки тронулись розовой краской.
– Проходите, – сказала Наташа, улыбнувшись и чуть наклонив набок голову.
Костя очнулся и сделал шаг вперед. Дверь за его спиной захлопнулась.
– Пойдемте, я покажу вам палату, – сказала Наташа и, все еще сдерживая улыбку, пошла по коридору.
Костя пошел следом. У нее была совершенная по формам фигура, а коротенький белый халатик как минимум вдвое усиливал эротизм этого зрелища. И как Костя ни старался смотреть по сторонам, время от времени маленькая попка чаровницы все-таки попадала в поле его зрения.
– А вы правда ничего не помните? – вдруг спросила Наташа, пропуская вперед Зубкова.
– Что? А-а-а… да. Практически ничего, – растерянно ответил Костя.
– Удивительно, в медицинской практике похожие случаи встречаются, я читала об этом, частичная амнезия или полная… Но вот чтобы человек не был зарегистрирован… я впервые слышу.
– Может, сбой в компьютере, файл и потерялся?
– Исключено. Информация дублируется несколько раз. Плюс мировой банк данных… нет, это в принципе невозможно.
– Значит, амнезия. А это лечится?
– Ну конечно, – улыбнулась Наташа. – Сейчас почти все лечится, даже рак. Завтра с утра вас осмотрит профессор Яншин и проведет сеанс гипноза. В подсознании обязательно должна остаться информация. Узнаем причину заболевания – можно будет подобрать оптимальный метод лечения.
– Наташа, если вы лично будете принимать участие в лечении, то я точно скоро поправлюсь.
– Нет, я всего лишь медсестра, – улыбнулась Наташа, остановившись у входа в палату.
– Но хотя бы присутствовать вы будете?
– Тоже нет. Завтра у меня выходной. Вот ваша палата. Свободная кровать у правого окна.
Только теперь Зубков отвлекся от медсестры и заметил, что вход в палату не закрывается дверью. Ее просто нет. Во всех палатах отделения не было дверей. Зубков медленно прошел на середину просторной светлой комнаты и посмотрел на кровать, которая на неопределенное время должна была стать его. Стены палаты были обтянуты клетчатой тканью темно-синего оттенка. Вдоль стен стояли кровати, по четыре в ряд. Слева от каждой кровати была тумбочка. У противоположной от входа стены между двух окон стоял круглый стол. На нем лежали шахматная доска и коробка с домино.
Зубков прошел к своей кровати и присел на нее. Пружины под ним мягко прогнулись и тихо скрипнули.
– Жить можно, – сказал Костя и улыбнулся Наташе.
– Я рада, что вам понравилось, – улыбнулась в ответ Наташа. – Скоро будет ужин.
Сказав это, она ушла. Костя посидел на кровати минут пять, затем поднялся и подошел к окну. На улице, на скамейке под березами, рядом с женщиной сидел пациент в сером халате. Очевидно, жена пришла навестить мужа.
В коридоре послышался шум. Зубков обернулся. Через минуту в палату шумной гурьбой вошли постояльцы. На Костю они обратили внимания не больше, чем на соседа в трамвае. Некоторые из них легли на кровати, другие сели и открыли тумбочки. Зубков с некоторым волнением наблюдал за ними.
«Приглашаем всех на ужин», – сказал по радио приятный женский голос.
Больные поднялись и, продолжая обсуждать что-то свое, направились к выходу.
– Ты что, есть не идешь? – спросил молодой парнишка.
– Иду, – ответил Костя и улыбнулся.
В каждом отделении была своя столовая – просторная светлая комната со столами и телевизором под потолком. За стойкой-раздачей была небольшая кухня с двумя раковинами, электрической плитой и тремя шкафчиками на стене. На ужин в этот раз давали гречневую кашу с молоком, стакан какао и сдобную булочку. Зубков поставил ужин на поднос и, развернувшись, увидел за ближним столом двух пациентов, с аппетитом поедающих кашу.
– У вас не занято? – спросил Костя.
– Садись, – ответил толстячок в очках и, освобождая Зубкову место, передвинул ближе к себе стакан с какао.
– Новенький? – спросил второй. Он был постарше и тощий.
– Да. Час назад привезли.
– Чего такой грустный, первый раз, что ли? – спросил толстячок.
– Умгу… первый.
– Не переживай, – подмигнул второй. – И здесь жить можно.
Я вот, например, уже почти двадцать лет сюда ложусь каждый год. Тихо, спокойно. Контингент в основном смирный, кормежка хорошая. Опять-таки законный повод ничего не делать. Отдохнуть месячишко. Плюс к отпуску.
Тощий и толстый допили какао и, пожелав Зубкову приятного аппетита, встали из-за стола. Костя проводил их взглядом и вернулся к тарелке с гречневой кашей. Ел он медленно и без аппетита. Когда пришла очередь какао и булочки, столовая была уже пуста. Няня протирала столы влажной тряпкой и ставила на них перевернутые ножками вверх стулья. Зубкова никто не подгонял. Он спокойно допил какао и, поставив тарелки к мойке, сказал нянечке «спасибо».
Напротив столовой располагался небольшой зимний сад с диванами, креслами, журнальным столиком, заваленным прессой, столами для игры в шахматы и бильярд. Зубков не торопясь подошел к своей палате. Как только он появился в дверном проеме, его тут же усадили играть в домино. Костя любил домино и играл довольно сносно. Из разговоров он понял, что пациенты достаточно хорошо знают друг друга и относятся к пребыванию в клинике как к ежегодному медосмотру.