Мозаика странной войны

Здесь мины также не было.
Напоследок пилот зашел в компьютерную. Мертвый металл встретил его отблесками его же фонаря, скелет в кресле оператора иронично оскалился. Человек вздохнул и протянул ру­ку к пульту.
И отдернул. Последнее место, где могла жить мина – это компьютер, но все же… Он снова вздох­нул и поднял рентгеноскоп.
И оказался прав. Черная коробка притаилась рядом с выключателем. Как живой, ше­вель­нул­ся детектор, почуяв излучение прибора. И с натугой, еле пошевелившись, сработало древнее электромеханическое реле. 
Некоторое время пилот, обливаясь холодным потом, следил, как медленно – ужасающе мед­ленно, – обдирая приварившийся за десятилетия пластик, сближаются две урановые плас­ти­ны, слушал угрожающий треск индикатора, орущего о начале цепной реакции, затем вы­ругался и бросился к выходу.
Уран разогрелся, и пластик начал плавиться.
Пилот длинными прыжками мчался к кораблю.
Пластик крупными каплями начал вытекать из-под пластин.
Пилот рванул ручку на себя, и, потеряв открытый фонарь, на девятикратной перегрузке рва­нул вверх.
Сзади полыхнуло. Затарахтел счетчик. Некоторое время пилот летел, вжавшись в бро­не­спин­ку корабля, затем выпрямился и расхохотался – немного истерически, но, в общем-то, счаст­ливо. Затем вытащил из ранца две бутылки коньяка – все, что осталось от лунной базы – и хохотал долго, непрерывно, до изнеможения, пока не пришла пора набирать программу Пе­ре­хо­да…
Эпизод 2 (продолжение).
– Кстати, о потоке, – напомнил пилот.
– О потоке? – подводник недоуменно посмотрел на него, затем перевел взгляд на ручеек конь­яка на столе. – Ах, да. О потоке. Дальше все просто. Если возмущение оказалось малым – на­пример, ты только заглянул и сразу ушел – поток будет некоторое время испытывать авто­ко­ле­бания, которые затем стихнут. Если же ты, например, вышел на Красную площадь и по­мо­чил­ся на мавзолей…
Он красноречиво умолк. И ухмыльнулся.
– А в чем это выразится?
– А в разрыве потока. Эта линия времени просто прервется. Исчезнет. Вместе со всем ее со­держимым. Не сразу – но довольно скоро. И именно это нам и предстоит сделать, кстати, с этой линией.
– Почему?
– Потому что здесь Враг добился своего. Победил. Понятия не имею, зачем ему по­на­до­би­лось убивать нашу общую… знакомую… но – зачем-то он это сделал. Значит, что-то плани­ру­ет, следовательно, ему надо помешать.
– А что… – пилот сделал паузу и судорожно сглотнул, – …будет со мной?
– То же, что и с линией. И то же, что и со мной… кстати.
Он молча опрокинул в рот еще один стакан.
– Мою линию прервали года четыре назад.
– И… сколько тебе осталось?
Подводник пожал плечами, затем снова наполнил стаканы и глухо бросил:
– Года два. Может три.
– А сколько останется мне?
– Ну… нашел о чем беспокоиться. Сейчас прикинем…
Он развернулся к компьютеру и некоторое время сосредоточенно трещал клавиатурой, затем от­кинулся в кресле, потянулся и с расстановкой произнес:
По оценке ящика, противник дотянется сюда лет через десять. Значит, силу возмущения сле­дует рассчитать так, что грохнулось все это хозяйство лет через восемь-восемь с половиной. И ты, соответственно, тоже. Манипуляции в этом случае лучше производить в настоящем вре­ме­ни – так считать проще. Так что… -Он крутнулся в кресле. - Что предпочитаешь? Принародно трахнуть английскую королеву ? Да хоть и самого короля ! Набить морду Шварц­нег­геру ? – Тоже пожалуйста ! А хочешь -  воздушный рейд на Москву?
Пилот медленно растянул губы в улыбке.
– Впрочем, с Москвой – это я погорячился… – с сожалением пробормотал подводник, при­кинув вариант на компьютере. – В этом случае кое-кому из нас останется максимум года пол­тора. А вот устроить маленький воздушный праздник где-нибудь на окраине – это вполне….
Эпизод 4.
Хвост колонны медленно выполз из полуразрушенного города, полковник вздохнул, снял фуражку и облегченно промокнул лысину носовым платком.
– Что, Владимир Петрович? – усмехнулся зампотех. – Нервничаешь? Еще курить нач­нешь.
– Иди ты… – беззлобно буркнул полковник. – Тут закуришь. Тут и запить недолго, и нар­команом стать. Что ни город – то подпольщики, что ни поселок – то партизаны. Накрыть бы всю эту сраную территорию “градом”…
– Ага… – ернически улыбнулся зампотех. – Или напалмом залить – американцам, зна­чит, можно было, а нам нельзя?
– Так американцы чужую территорию напалмом жгли, а это вроде как…
– Вот именно, что “вроде как”! – вдруг растерял весь юмор зампотех. – Посмотри на эти ро­жи? Это тоже свои?
Трое молодых парней стояли на повороте и нагло, в упор рассматривали уходящий полк. Чернобородые, одетые в камуфляж, явно отложили автоматы где-то под куст и вышли по­любоваться. 
– Щас бы развернуть КПВТ [3], и… – зампотех вздохнул. Ближайший БТР с упомянутым ус­трой­ством как раз продымил мимо штабного “газика”. Следующий шел, чуть ли не упираясь ему в корму.
– Ты б лучше за водилами следил! – вдруг обозлился комполка. – Вон, лезут чуть ли не друг на друга! А ну, наведи порядок. Баррррдак в полку, мать-распроперемать!
Бардак в полку был всегда. Совершенно непонятно было другое – как при таком бардаке полк умудрился пройти эту идиотскую войну насквозь, обойтись минимальными потерями и при этом еще и выполнить половину заданий? Солдаты полковника хоть и называли “Ко­лоб­ком”, но уважали, и. что вообще уму непостижимо, армейское начальство тоже относилось к не­му неплохо.
Колонна отошла от города километров на пятьдесят, пропустила мимо себя несколько ма­шин с нахальными, довольными, смуглыми мордами аборигенов – те нагло скалились и что-то болботали по-своему, пока головной БТР не зацепил – случайно, разумеется, – одного из та­ких “провожающих”. Зампотех примчался разбираться, увидел смятый бок “Волги”, царапину на борту транспортера, наорал на водителя, втихомолку показал ему большой палец и по­со­ве­то­вал пострадавшему аборигену обратиться за компенсацией в местный орган самоуправления, этот, как его… забыл, как по-вашему называется…
Абориген злобно сверкнул глазами, залез обратно в машину и уковылял куда-то с глав­ной дороги, после чего весь полк дружно грохнул  гомерическим хохотом.
– Главное – не пытайся подробно объяснять ящику, чего ты хочешь, – инструктировал под­водник. – Осмысли задачу в общих чертах, типа “поразить зенитную установку” или “обой­ти гору слева” – а дальше он сам разберется. На сверхзвуке, да еще на малой высоте, сре­аги­ро­вать на препятствие ты все равно не успеешь, и на зенитку, разумеется, тоже, поэтому на пер­вом заходе можешь вообще расслабиться. 
– А почему на первом? – пилот сидел в кабине небольшого куцекрылого аппарата, окра­шен­ного в грязно-серый цвет, и задумчиво вертел в руках шлем.
А потому, что на первом заходе ящик постарается поразить все зенитки и оглушить удар­ной волной живую силу. Ты при это будешь ему только мешать. Твой час настанет потом – когда колонна начнет расползаться, и надо будет выбирать, какие цели следует поражать в пер­вую очередь, а какие можно и отложить. Обычно на втором заходе сбрасывают бомбы, расстреливают танки и тран­спортеры, а потом уже принимаются за грузовики и пехоту.
Пилот надел шлем – перед глазами сразу же замигали требовательные красные огоньки, где-то в хвосте зашипел азот – казалось, штурмовик только и ждал этого момента. 
– А откуда они вообще взялись? – спросил вдруг пилот.
– Кто?
– Ну – самолеты эти, моя тачка… подводная лодка.
– На самолетах я прилетел...
– На обоих?
– Второй шел в режиме “зомби” - то есть болтался сзади и повторял все мои маневры.
– А лодка?
– Лодку прислали, – пожал плечами подводник. – Я запросил – они и прислали.
– “Они” – это кто?