За горизонт (СИ)

— «Хм, серебряные, вот мажоры», — думаю про себя. Хотя, опять же, может в этом есть скрытый смысл, надо уточнить при случае.
Хорошо пошла, закусываю соленьями с тарелки. Черемша вроде, первый раз пробую.
— Марат сегодня превзошёл самого себя, — невысокая женщина с восточной внешностью ставит передо мной миску плова и пиалу чая.
— Спасибо, никогда настоящего плова не пребывал, — вызываю снисходительные улыбки соседей.
Плов превосходит все мысленные ожидания, он сладкий. Лук и чеснок в нем тоже присутствуют, но они тоже сладковатые. Очень приятная фруктовая сладость, курага, изюм, ещё какие–то неописуемые оттенки вкуса. Кусочки баранины — пальчики оближешь, с чаем из самовара на дровах вообще неописуемо хорошо идёт. У меня приключается разрыв шаблона, никогда бы не подумал, что плов может быть сладким. Неторопливо, минут двадцать, смакую каждый кусочек. Мелочь за это время одолела едва треть своей порцайки и осоловело хлебает чай с вареньем.
— Утром в микроволновке подогреете, — миловидная женщина с раскосыми глазами протягивает мне одноразовый контейнер с пловом.
Хорошие люди.
— Давай ещё по одной и собаку свою покормишь, а то слюной захлебнётся.
По одной, это мы с радостью. Загрызаю бриллиантовую влагу квашеным чесночком. Жизнь явно налаживается!
Дойдя до мухиного вольера, кидаю в миску выделенный мне от щедрот геологических кусок сырого мяса на здоровенной кости. И оставляю псинку наедине с этим счастьем.
Как–то спокойно на душе стало. Я до последнего сомневался, что все это не развод, а тут успокоился. Слишком много сил надо вложить в обустройство подобной базы, собрать людей и технику. А ведь мне виден лишь небольшой кусок всего действа.
Возвращаюсь за стол. С водкой никто не гонит. Кто–то налегает на чай, кто–то достал трубочку, гитару вот принесли, умеют люди жить. Приносившая плов женщина с восточными чертами выдала мелким по здоровенному куску лаваша и повела к конским стойлам. Что же, пусть приобщаются, ТАМ лошадь однозначно средство передвижения. Вот только роскошь или норма жизни?
Подобно гуляющей сама по себе кошке, из темноты возникла Татьяна, подсела к расположившемуся с краешка мужчине в форме местной охраны и без затей запустила ложку в его миску с пловом. Не светит тебе, Русланчик, против такого самца совсем ничего не светит.
Пропустили ещё по одной, под это дело геологи поделились своей историей. Орден собирает такие вот поисковые партии за ленточку. Людей подбирали долго, индивидуально прорабатывая каждого, старались собрать маньяков геологии, готовых ради науки махнуть за край света. Укомплектовали техникой по последнему слову. Обрисовали перспективы. Большинству за этим столом для счастья большего и не надо.
Завтра рано утром у них переход.
Несколько раз ловлю на себе взгляд Таниного мужчины. Вот вроде не злой человек скользнул по тебе взглядом, и неуютно как–то стало.
Славно посидели, в конце посиделок геологи, от щедрот таежных, задарили мне пару бутылок настоянной на кедровой скорлупе водки. Посиделки закончились ближе к полуночи. Муху оставляю ночевать в вольере. Не верится мне, что при такой организации у них вольеры не обрабатываются на предмет всякой нечисти.
Уложив мелких по кроватям, постоял пять минут под душем и со спокойным сердцем отбился до утра.
Выспаться толком не удалось. Полночи снилась разная ерунда. Вроде и не просыпался ночью, но и не поспал толком. Под утро, ненадолго, скользнул таки в сон поглубже.
Но — не судьба.
Шум, сопровождающий суету десятков людей, сменяет рев прогреваемых моторов. Едкий запах отработанной солярки просачивается в дверные щели. Все «ни поспать», а на часах полшестого.
С одной стороны — кто рано встает, тому принадлежит весь мир. С другой стороны — я бы еще покемарил минут триста. Но это субъективно. Объективно — мое мнение никому не интересно.
Не спеша, с ленцой одевшись, выглядываю из номера. Надымили–то, начадили. Мелочь уже тут как тут, им интересно. Гипсы, неделю назад бывшие белоснежно–белыми, превратились в нечто темно–серое, ближе к чёрному. В больнице снимать гипс собирались только через две недели. Неделя прошла, да еще за неделю гипс цвета антрацита будет. И рентгеновские снимки были бы совсем не лишними.
— Цыц малявки. Команда была — всем спать! — загоняю детей обратно по кроватям.
Нус, проводим вчерашних знакомцев.
К моменту моего появления, геологи вышли на финишную прямую сборов. Ближние к выходу машины по одной, уже потянулись в открытые ворота. Около меня к «скотовозкам» подкатили пандус и заводят по нему лошадей. Лошадкам вся эта суета явно не по душе, возмущенное конское ржание изредка прорывается сквозь монотонный гул моторов. Со стороны вольеров появляется Марат с тремя лайками на поводках.
— Подержи минутку, — принимаю от Марата два поводка.
Возбужденные суетой лайки тут же натягивают поводки в попытке присоединится к общей движухе.
— А где остальные собаки?
— Уже погрузили. Удачи тебе! Бог даст, ТАМ пересечёмся, — Марат по одной грузит лаек в машину.
— И вам удачи, надеюсь как–нибудь ещё вашего плова попробовать, — жму крепкую руку.
Пятнадцать минут спустя я остаюсь один. Только вой вытяжных вентиляторов, досасывающих последние кубометры задымленного солярочным выхлопом воздуха, напоминает, что здесь был кто–то кроме меня. Опустевшая громада цеха немного давит на психику.
Ну вот, еще и свет погасили. Совсем неуютно что–то. Попробуем еще урвать кусочек сна.
В целом, попытку можно считать засчитанной. Последнее пробуждение в этом мире случилось в начале десятого. Скрупулёзно провожу утренние гигиенические процедуры. Два раза переупаковываю вещи и, поймав себя на мысли, что суечусь как баба, ухожу наводить порядок в фургоне грузовика.
Ожидание перехода струной натягивает нервы, скорей бы уже.
Проснувшиеся дети крутятся под ногами и лезут под руку с тысячей вопросов. Для детей это совершенно нормально. Головой я понимаю, что так и должно быть в их возрасте, но не выспавшегося папку сто тысяч почему начинают вымораживать.
— Пойдемте Муху проверим, а то вдруг её геологи прихватили по ошибке. Рита бледнеет и вихрем срывается в сторону вольеров. Сына не менее энергично припускает следом.
Неудачно я пошутил, надо исправляться.
Обиженная на все человечество, Муха обнаруживается в вольере, где её вчера припарковали. «Собачья радость» обглодана и вылизана до зеркального блеска и, на мой взгляд, стала вполовину короче.
Молодёжь, убедившись, что с Мухой все в порядке, разом успокоилась и оправилась к импровизированной детской площадке в дальнем углу двора. Вчера я её в темноте не заметил, но тут, оказывается, даже и эти мелочи продуманы.
— Иди уже, арестантка, — выпускаю Муху из вольера.
Раз уж детишки нашли себе занятие, воспользуемся моментом и навестим Татьяну или кто там за неё.
Татьяна и Руслан обнаруживаются на рабочих местах. В данный момент они с головой погружены в заполнение и сортировку изрядной кипы бланков и карточек.
— «Социализм — это учёт и контроль», — цитирую Владимира Ильича вместо приветствия.
Шутка, понимания не находит.
— Вроде того. Через двадцать минут приводи детей, сделаем вам документы. Ровно в одиннадцать ваше время, — бормочет Руслан, даже не отрывая взгляда от монитора.
Я, признаться, рад такому течению событий, ожидание ощутимо давит на психику.
— Если захочешь сменить имя, то быстренько решай, на какое, — все так же клацая по клавиатуре, бормочет Руслан.
— Только имя?
— Идентификация по номеру Ай–Ди проводится. Имя исключительно для удобства общения вносим. Многие еще «никнейм» в документы вписывают, ТАМ — это до кучи еще и радио–позывной, — озадачивает меня Руслан.
Оставив офисный планктон трудиться над очередной порцией отчетности, иду за детьми. По дороге размышляя на тему собственной идентификации.
Вот незадача, нынешнее имя оставить и не мудрить или сменить в целях окончательной рубки хвостов. «Погонялово», сиречь оперативный псевдоним, он же — «никнейм», это вопрос серьезный. Как ты лодку назовешь, так она и потонет. Шучу — поплывет, конечно.