Девятнадцать писем (ЛП)

Надеюсь, её удовлетворил ответ, потому что мне не хочется углубляться. Это слишком депрессивно. Для моей семьи не было счастливого конца.
Глядя в пассажирское окно, она рассматривает дом, когда мы проезжаем мимо. Он по-прежнему выглядит точно так же, как когда я жил там. Он кажется ей знакомым?
— Мы ходили в одну школу? Она была где-то здесь?
— Да, и да, — говорю я, пока на моём лице появляется улыбка. — Мы можем проехать мимо неё по пути домой, если хочешь.
— Мне бы хотелось.
Я на мгновение закрываю глаза и произношу молчаливую благодарность. Моё письмо зажгло что-то в ней, я уверен в этом. Эта искра надежды растёт. Мне хочется снова написать ей. Я только слегка коснулся красоты, которой мы когда-то были.
Глава 10
Брэкстон
— Дерьмо!
Я выбрасываю очередной лист бумаги. Первое письмо далось легко — был смысл начать с самого начала — но сейчас, когда я знаю, что она на самом деле прочтёт их, мой подход изменился. Я хочу впихнуть в это письмо как можно больше. Мне так много хочется сказать.
Поставив локти на стол перед собой, я кладу голову на руки. С этим нельзя спешить.
С этой мыслью я ставлю ручку на бумагу. Она заинтересовалась, когда мы остановились возле начальной школы, в которую оба ходили. Она даже вышла из машины и обошла периметр школы. Странно, но грустно осознавать, что она видит эти старые, знакомые вещи свежим взглядом.
ПИСЬМО ВТОРОЕ…
Дорогая Джемма,
Семнадцатое марта 1997 года было кульминационным моментом наших юных жизней. На этой стадии мы были соседями уже больше года, и наша дружба крепчала с каждым проходящим днём. 
Тот факт, что я был на год старше тебя, значил, что мы были в разных классах и никогда не играли вместе в школе. Хотя я улыбался каждый раз, когда мы проходили мимо друг друга, потому что один взгляд на тебя делал меня счастливым. 
На игровой площадке ты проводила время с девочками из своего класса, а я играл со своими приятелями. Вначале я боялся рассказать о тебе своим друзьям. Для них любая девочка была заражённой микробами и запретной зоной. Ты никогда не была для меня такой; с того самого первого дня я увидел, что ты другая. Ты была забавной, лёгкой в общении и невероятно милой.
Теперь, когда твоя мама знала, что днём я дома один, она настояла, чтобы я оставался у вас дома, пока моя мама не вернётся с работы. Я с нетерпением ждал этого времени каждый день, потому что ты принадлежала только мне. Казалось, ты была так же счастлива быть рядом со мной.
В такие моменты я не должен был притворяться, что ты мне не нравишься, потому что ты мне нравилась. Очень. Обратное было невозможно. Я был во впечатлительном возрасте, и для восьмилетнего мальчика репутация — это всё.
Мы совсем не знали, что этот год изменит для нас правила игры. Один инцидент на школьной площадке изменил всё. Это был момент, который поставил на грань всю мою репутацию.
Это был понедельник. Я помню это только потому, что провёл всё воскресенье с тобой и твоими родителями на пляже. Я всё ещё витал в облаках от этого и искал тебя на площадке. Втихоря, конечно же.
Я перевёл своих приятелей на травяную зону за школой, когда раздался звонок на ланч, потому что знал, что ты играла в резиночки или прыгала через верёвку со своими подругами. Это был рискованный шаг с моей стороны, но на этот риск я готов был пойти. Мне просто нужно было взглянуть на тебя, чтобы успокоиться до конца дня. Звучит глупо, когда я так говорю, но именно это ты заставляла меня чувствовать... и заставляешь чувствовать до сих пор.
Когда там не оказалось ни признака на твоё присутствие, я начал переживать. Называй это шестым чувством, но я знал, что что-то не так. Я, не колеблясь, бросил своих друзей, чтобы пойти искать тебя. Я искал везде и всюду — на передней площадке, в библиотеке, даже проверил медпункт, на случай если ты поранилась. Но ничего, и тогда я начал испытывать отчаяние. 
Я побежал обратно к твоим подругам, чтобы спросить, видели ли они тебя. Одна из них сказала, что ты пошла обратно в класс, потому что забыла взять на площадку свой ланч, так что я пошёл туда. Я помню, как перепрыгивал ступеньки по две за раз.
Как только я добрался до нужного этажа, я услышал тебя. Ты плакала. Я позвал тебя по имени, начиная бежать. В тот момент, когда ты вышла из-за перегородки, меня переполнила смесь облегчения и замешательства. Это был первый раз, когда я видел, чтобы ты плакала.
— Что случилось? — спросил я, кладя руки тебе на плечи.
— Ларри… Ларри Уилсон.
Когда ты уткнулась лицом мне в грудь, я обвил тебя руками. Никаких других слов не нужно было. За спиной Ларри все называли Мародёром. Он был школьным хулиганом и управлял школьной площадкой своим железным кулаком. Он был в пятом классе, и хоть ему было всего десять, он был огромным. Даже шестиклассники боялись его. Он был известен тем, что задирал слабых и брал всё, что хочет. В данном случае, твой ланч.
Я никогда не испытывал такой злости, как в тот момент. Я понятия не имел как, но Ларри Уилсон должен был заплатить за то, что сделал с тобой.
Подвинув тебя к большой скамейке у стены, я усадил тебя.
— Тебе нравится ветчина, сыр и латук (прим. салат латук или просто огородный салат причисляется к растениям семейства Астровые)? — спросил я у тебя.
— Да, — всхлипнула ты, вытирая с лица слёзы.
Развернув свой сэндвич, я отдал половину тебе. Тебе повезло, что был понедельник; по воскресеньям моя мама всегда покупала в кулинарии мясо. Обычно его хватало только до середины недели, так что по остальным дням была скучная старая веджемайт (прим. густая паста тёмно-коричневого цвета на основе дрожжевого экстракта, национальное блюдо Австралии). 
Как только мы поели, я проводил тебя обратно к твоим подругам, прежде чем пойти искать Мародёра. Я бежал на чистом адреналине. Ясномыслящий Брэкстон даже не развил бы мысль о том, чтобы связаться со школьным гигантом, но вот так повлиял на меня твой расстроенный вид.
Я слегка передумал свой план в тот момент, когда встал перед ним. Он был почти таким же широким, каким был высоким, и возвышался надо мной. Но затем я вспомнил твоё залитое слезами лицо, и этого было достаточно, чтобы дать мне смелости столкнуться с ним.
Я распрямил плечи и сделал глубокий вдох, прежде чем заговорить. 
— Зачем ты украл ланч Джеммы?
Он рассмеялся и толкнул меня в грудь, заставляя меня споткнуться.
— Уйди с глаз моих, неудачник, — прорычал он, и что-то внутри меня щёлкнуло. 
Бросившись на него, я обхватил руками его пояс, надавил плечом на его живот. Адреналин в моих венах заставил меня почувствовать себя неуязвимым.
Я услышал громкие вздохи от других учеников, когда Ларри приземлился с глухим звуком на грязную землю. Теперь я оказался на нём сверху. Несколько детей начали скандировать: «Драка! Драка! Драка!», и не понадобилось много времени, чтобы собралась большая толпа.
Я на мгновение встретился с ним взглядом, и злость, которую я увидел в ответ на свою, только подтолкнула меня дальше. Наверное, он собирался съесть меня, прямо как твой ланч, но я не закончил с дракой.
Когда он попытался ускользнуть, я захватил его голову и был удивлён собственной силой. 
— Тебе нравится красть еду у маленьких девочек? — произнёс я, потянувшись за пригоршней грязи. В тот момент, когда он открыл рот, чтобы заговорить, я засунул грязь ему в глотку. Чем больше он пытался возразить, тем больше грязи мне удавалось засунуть ему в рот.
— Слезь с меня, — сказал он, сдавленно плача, пока из его глаз текли слёзы. Теперь он был не таким крутым.