Завещание

– Такого шока удалось бы избежать, если бы налог на наследство составлял сто процентов.
– Вероятно. А вас можно принять за большевика. Но дело не в размере ожидаемого наследства, все гораздо хуже…
– Позвольте, – негромко перебила сестру Мэй. – В моем случае дело как раз в размере. Брат говорил мне, что оставит научному фонду нашего колледжа миллион долларов.
– Я всего лишь хотела сказать, – нетерпеливо воскликнула Джун, – что мы не гиены. Ни одна из нас не рассчитывала на скорое наследство от Ноэла. Конечно, мы знали, что он богат, но ему было всего сорок девять лет, и на здоровье он не жаловался. – Она обернулась к Прескотту: – Думаю, Гленн, вы сможете точнее изложить мистеру Вульфу основные пункты завещания.
Юрист откашлялся:
– Должен напомнить вам вновь, Джун, что как только о завещании станет известно…
– Мистер Вульф сохранит все в тайне, не так ли?
Вульф кивнул:
– Естественно.
– Что ж. – Прескотт опять прочистил горло, потом посмотрел на Вульфа. – Мистер Хоторн оставил небольшие суммы слугам и сотрудникам своей фирмы, всего сто шестьдесят четыре тысячи долларов. По сто тысяч долларов каждому из двоих детей его сестры, миссис Джон Чарльз Данн, и аналогичную сумму научному фонду Варни-колледжа. Пятьсот тысяч своей жене, детей у него не было. И также он завещал яблоко своей сестре Джун, грушу – сестре Мэй и персик – сестре Эйприл. – Юрист явно испытывал неловкость. – Заверяю вас, что мистер Хоторн, который был не только моим клиентом, но и другом, никогда не слыл чудаком. В завещании имеется приписка о том, что его сестры ни в чем не нуждаются и он дарит им фрукты в знак уважения.
– Вот как. К этому сводится все наследство усопшего? Примерно миллион долларов?
– Нет. – Прескотт не знал, куда девать глаза. – После выплаты налогов остается еще около семи миллионов. Возможно, чуть меньше. Все это оставлено женщине по имени Наоми Карн.
– La femme, – заметила Эйприл. Это не было ни насмешкой, ни издевкой, а просто констатацией факта.
Вульф вздохнул.
Прескотт сказал:
– Завещание было составлено мною в соответствии с указаниями мистера Хоторна взамен написанного тремя годами ранее и датированного седьмым марта тысяча девятьсот тридцать восьмого года. Хранилось оно в сейфе в моей фирме. Я останавливаюсь на этих деталях потому, что прошлым вечером миссис Данн и мисс Мэй Хоторн высказывались в том смысле, что мне следовало уведомить их об условиях завещания, как только оно было подписано. Как вам известно, мистер Вульф, это было бы…
– Ерунда, – оборвала его Мэй. – Вы прекрасно понимаете, что мы были расстроены. Мы рты пооткрывали от изумления.
– И до сих пор не можем прийти в себя. – Джун впилась глазами в лицо Вульфа. – Убедительно прошу вас понять, что мои сестры и я сама полностью удовлетворены теми фруктами, которые оставил нам брат. Дело не в них. Вы только подумайте, какой грянет скандал! Просто невероятный! Мы до сих пор поверить не можем. Мой брат завещал почти все свое состояние этой… этой…
– Женщине, – подсказала Эйприл.
– Очень хорошо. Женщине.
– Это было его состояние, – заметил Вульф. – И он распорядился им по своему усмотрению.
– Что вы этим хотите сказать? – потребовала разъяснений Мэй.
– Только то, что, если вам не нравятся скандалы, поменьше об этом говорите и суетитесь. Тогда все скоро забудется.
– Премного вам благодарны, – едко сказала Джун, – но нам нужно кое-что посущественнее. Во что выльется одна только публикация завещания в прессе, учитывая миллионные суммы, положение моего мужа и моих сестер… Бог мой! Разве вы не понимаете, что мы – знаменитые сестры Хоторн, нравится нам это или нет!
– Конечно нравится, – заявила Эйприл. – Мы в восторге от этого.
– Говори за себя, Эйп. – Джун не сводила глаз с Вульфа. – Вы отлично представляете, как все изобразят газеты. Тем не менее я считаю ваш совет правильным. Я согласна с тем, что разумнее всего было бы ничего не делать и не говорить. Пусть все идет своим чередом. Нас это не должно касаться. Но ничто не пойдет своим чередом! Поскольку случится кое-что ужасное… Дэйзи собирается опротестовать завещание!
Лоб Вульфа наморщился.
– Дэйзи?
– Ох, простите. До чего я глупа… Как уже заметила моя сестра, наши нервы просто измочалены. Брата не стало так внезапно. Потом все эти церемонии, вчерашние похороны… А теперь еще и это. Дэйзи – жена нашего брата. Вернее, его вдова. Роль трагической фигуры ей не в новинку.
Вульф кивнул:
– Ах да, леди под вуалью.
– Значит, вы знакомы с легендой.
– Это не легенда, – объявила Мэй, – а нечто гораздо большее. Это факт.
– Я всего лишь об этом наслышан, как и все, – сказал Вульф. – Лет шесть назад, если не ошибаюсь, Ноэл Хоторн развлекался стрельбой из лука. И однажды неудачно выпущенная им стрела оставила на лице его жены след, тянущийся ото лба до подбородка. Она была красавицей. С тех пор без вуали ее не видели.
Эйприл зябко поежилась:
– Это было ужасно. Я навещала ее в больнице, и мне до сих пор снятся кошмары. Прекраснее женщины я не встречала. За исключением одной девушки, торговавшей сигаретами в варшавском кафе.
– Она не знает, что такое эмоции, – подхватила Мэй. – Как и я. Только у нее нет альтернатив. Ей вообще не следовало выходить замуж. Ни за нашего брата, ни за кого-то еще.
Джун затрясла головой:
– Вы обе ошибаетесь. Дэйзи слишком холодна, чтобы считаться по-настоящему красивой. И семена эмоций в ней имелись, просто они дожидались своего часа. И теперь, бог свидетель, проросли. Вчера вы все слышали в ее голосе мстительность, а это эмоция, верно? – Опять глаза Джун остановились на лице Вульфа. – Дэйзи неумолима. Она постарается, чтобы всех нас смешали с грязью. Полумиллиона долларов ей хватило бы с лихвой, но она рвется в драку. Вы понимаете, чем это грозит? Катастрофой! Поэтому ваш совет не обращать внимания на скандал и дать ему перегореть здесь не годится. Дэйзи ненавидит Хоторнов. Только подумать: моего мужа вызовут в суд как свидетеля! Нас всех заставят туда явиться.
Снова заговорила Мэй, но в ее глазах и голосе больше не оставалось ничего милого:
– Мы этого не допустим.
– Мы хотим, – изрекла Эйприл, подбавив к переливам огня, – мы хотим, чтобы вы не допустили этого, мистер Вульф.
– Мой муж очень уважает вас, – повторила Джун, словно это определяло все, включая погоду.
– Благодарю вас. – Взгляд Вульфа обежал посетителей, всех по очереди, в том числе обоих мужчин. – Что я могу при таких обстоятельствах сделать? Стереть миссис Хоторн с лица земли?
– Нет, – категорично отрезала Джун. – С ней вам ничего не сделать. Но не с той женщиной, Наоми Карн. Уговорите ее отказаться от большей части наследства. Хотя бы от половины. Если вам это удастся, остальное мы сделаем сами. По неизвестным нам причинам Дэйзи жаждет денег, хотя бог знает, на что они ей нужны. Задача может показаться вам трудной, но вряд ли совсем уж невыполнимой. Можете сказать мисс Карн, что если она не отдаст хотя бы половину завещанной суммы, то вынудит нас подать на нее в суд, и тогда может потерять гораздо больше, чем половину.
– Любой может передать ей это, мадам. – Вульф обернулся к адвокату: – А как смотрит на ситуацию закон? Есть ли у миссис Хоторн шанс возбудить дело?
– Ну… – Прескотт скривил губы. – Дело она сможет возбудить. Начнем с того, что прецедентное право…
– Нет, пожалуйста, не надо подробностей. Ответьте одним словом: сможет ли миссис Хоторн добиться того, чтобы завещание признали незаконным?
– Не знаю. Думаю, сможет. Учитывая то, какие формулировки использованы в документе, закон будет оценивать обстоятельства, а не только текст. – Прескотт опять замялся. – Вы ведь понимаете, сколь щекотливо мое положение. Есть риск, что мое поведение будет расценено как неэтичное с профессиональной точки зрения. Я сам составлял завещание для мистера Хоторна, причем он настаивал на том, чтобы текст не оставлял никаких шансов тому, кто пожелает оспорить его в суде. Трудно ожидать от меня рекомендаций, которые позволят поставить под сомнение выработанный мной самим документ. Скорее, мой долг – защищать его.