Жена Лота
Вскоре она услышала низкий сердитый голос — человек быстро говорил по-французски. С каждым словом Соланж становилось хуже: теперь она понимала, что все мучительные подозрения, засевшие в ее мозгу после посещения мастерской, оказались правдой.
Как глупо было со стороны ничтожного попрошайки думать, что он сможет шантажировать такого человека, как Ангус Мартин — целеустремленного, умного, хитрого, не сомневающегося в своем праве поступать так, как считает нужным!
Раздался голос Ангуса — спокойный, сдержанный, но таящий в себе угрозу.
— Я не разрешал тебе приходить сюда днем. Если еще раз так сделаешь, не получишь от меня больше ни пенса. Я тебе дам, сколько просишь, но сейчас ты уйдешь, а вернешься вечером, когда станет темно.
— Когда темно, когда темно. Я знаю, что ты делаешь, когда становится темно.
— Не будь идиотом. В доме сейчас полно людей. Когда ты в тот раз пришел и увидел меня… здесь никого не было.
— Нет уж, лучше встретимся в отеле или на пристани.
— Ну да, и все увидят, как я даю тебе деньги — тебе, мерзкому грязному старикашке, с которым никто не хочет иметь дела! Спасибо! Нет, ты придешь сюда или не получишь денег вообще.
— Ну ладно, приду сюда, но днем. Все знают, что ты меня рисовал. Никто ничего не заподозрит, увидев меня здесь. Люди просто подумают, что я снова позирую. Не хочу приходить ночью. А то вот расскажу все полиции…
Пару минут было тихо, а затем снова раздался ровный голос Ангуса.
— Ну ладно, как хочешь. Приходи завтра, в пять. Я должен съездить в Сан-Рафаэль в банк за деньгами.
Послышались шаги старика — он направлялся к двери. Соланж мигом слетела с лестницы и, обогнув дом, нечаянно оказалась в беседке. До нее донеслись звуки удаляющихся шагов старика и стук — Ангус захлопнул дверь мастерской за своим незваным гостем.
Итак, Мэтью ушел, но завтра, в пять часов, он вернется. И Соланж уезжает завтра, поезд отправляется с вокзала в Сан-Рафаэле в 16 часов 8 минут. На вилле ее уже не будет, но ведь Флора остается! Хотя она наверняка захочет ее провожать и вернется в Сан-Суси уже после пяти. Несомненно, если Ангус и замышляет что-то против старика, он это сделает, когда Флоры дома не будет. Да, теперь, после всего, что Соланж удалось узнать, она была уверена — у старого бродяги совсем не много шансов выжить. Никто не зайдет в студию Ангуса без его разрешения. И труп может там оставаться хоть до самой ночи, когда Ангусу будет удобно от него избавиться. Мэтью — грязный шантажист и попрошайка, он ей глубоко отвратителен, но при всем при том Соланж не могла бездействовать, зная, что он так близок к смерти, не могла не попытаться хоть как-то спасти его никому не нужную, бессмысленную жизнь.
На землю спустились сумерки, и ей стало холодно. Соланж снова охватило знакомое чувство ужаса, и она вспомнила слова Мэтью. Теперь она все поняла, и ей уже не было так страшно. А в темноте как будто прошелестел тихий смешок — словно сама смерть усмехнулась от удовлетворения. Может, останки Гертруды Мартин, эти мертвые кости, спрятанные в одной из колонн беседки, все еще хранили в себе ее дьявольские помыслы? Человеческую душу не удалось пока обнаружить ни одному ученому, ни в одной, даже самой известной лаборатории мира, но, может, именно душа, душа этой женщины кричала о том, что с ней произошло? Соланж не боялась мертвой Гертруды Мартин — слишком ее занимали проблемы живых, но девушке все-таки захотелось выйти из беседки, и она медленно пошла к дому.
На следующий день Ангус не поехал в Сан-Рафаэль за деньгами, что совсем не удивило Соланж. Нет, сегодня вечером отнюдь не деньги ждали старого Мэтью.
Машина была свободна, и Соланж, сев за руль, все утро провела, занимаясь выяснением прошлого Мэтью. К обеду ей удалось раскопать довольно много любопытной информации, Соланж была вполне удовлетворена результатами своих разысканий.
Когда наступило время ехать на вокзал, Ангус подошел к Соланж и сказал, что, к сожалению, не сможет ее проводить. Флора посмотрела на него с удивлением — ведь тогда ей придется самой вести машину! Но когда он подошел к жене и, нежно приобняв, объяснил, что хочет поработать, она его поцеловала и мило согласилась. Да уж, не стоит удивляться, что он так безумно любил свою Флору — после ада супружеской жизни с Гертрудой!
Флоре надо было походить по магазинам в Сан-Рафаэле — Ангус написал ей длинный список того, что следовало купить. Он рассчитывает, раньше пяти Флора не вернется, подумала Соланж. Но как ей самой уйти от Флоры и вернуться на виллу вовремя, чтобы успеть перемолвиться парой слов с Мэтью?
Когда они подъезжали к городу, Соланж сказала:
— Флора, дорогая, очень тебя прошу — не провожай меня. Терпеть не могу, когда люди стоят на вокзале, кажется, это длится часами, а потом поезд трогается с места, и все, как безумные, машут руками.
— Что ж, я должна сделать столько покупок, и если ты действительно так хочешь…
— Ну, пожалуйста!
У входа на вокзал Соланж поцеловала Флору и подождала, пока машина отъехала, а затем, оставив вещи в камере хранения, пошла в маленький гараж, где ее уже ждал быстрый «бугатти». Она бросила свою красную шляпку на заднее сиденье, надела кожаный шлем, очки, вывернула на левую сторону красный жакет — теперь на ней была уже темно-синяя кожаная куртка. И когда «бугатти» подъехал к воротам виллы Мартинов, никто не смог бы узнать в этой лихой мотоциклистке Соланж, совсем недавно отбывшую в Сан-Рафаэль!
Было без четверти пять. Соланж, оставив мотоцикл в соснах перед воротами Сан-Суси, направилась через лесок к боковому входу в дом.
Она знала, что под лестницей есть маленькая комнатка, в которой хранились садовые инструменты, проскользнула туда и, оставив дверь приоткрытой, стала ждать. Примерно через десять минут Соланж услышала шаги, выглянула в щелку и увидела старого бродягу. Подождала секунду, а потом последовала за ним. Мэтью зашел в студию Ангуса, а Соланж осталась за дверью.
И вот она услышала голос Ангуса — он спокойно и ровно поприветствовал Мэтью и предложил ему присесть. Тот, поворчав, что лестница слишком крута, упал в кресло.
— Я не звал тебя, — сердито ответил Ангус, — и чем скорее ты уберешься отсюда, тем лучше. Но ты ведь не уйдешь без денег, вот они, бери.
Ангус вытащил ящик бюро, стоявшего за спиной Мэтью, и Соланж услышала хруст купюр. Ангус повернулся к ней спиной, и ей удалось бесшумно открыть дверь чуть побольше. Она увидела Ангуса с пакетом денег в левой руке и с тяжелым револьвером — в правой. Он держал его за дуло, и Соланж поняла — револьвер не заряжен, Ангус собирается использовать его для удара.
— Вот твои деньги, — резко сказал он, и в его голосе зазвучали высокие ноты. Старый Мэтью обернулся к нему, протянув руку, но Ангус бросил деньги на стол: — Пересчитай!
— Но здесь только пятидесятифранковые бумажки! — закричал старик.
— Считай, тысячефранковые банкноты лежат под ними. — И Мартин указал на деньги левой рукой, держа в правой револьвер наготове.
— Ангус! — резко закричала Соланж, входя в комнату. Мэтью бросился собирать деньги, а Ангус застыл, словно окаменев. Его лицо страшно побледнело, казалось, это маска мертвеца. — Ангус, нельзя скрыть одно преступление, совершив другое!
— Закройте дверь, — приказал он.
— Нет, я предпочитаю оставить ее открытой. Ненавижу оружие, чувствую себя ужасно глупой, держа его в руках, но сегодня подумала, что, пожалуй, захвачу-ка я свой маленький пистолет. — И Соланж направила на него дуло револьвера. — Ваш-то ведь не заряжен, поэтому сейчас вам лучше не двигаться.
— Да, он не заряжен, — проговорил Ангус. — Я могу его положить на стол?
— Да, конечно, и думаю, вам лучше сесть на стул напротив Мэтью. А вы, Мэтью, положите деньги на стол. Они не для вас.
Человек, жизнь которого она только что спасла, был так же зол, как и тот, которому она не позволила его убить.
— Где Флора? — Голос Ангуса дрожал. — Только не говорите мне, что Флора с вами!