metal heart (ЛП)
— Что? Нет! Совершенно точно нет, — машет рукой Робин, и Лили скептически поднимает бровь. — Клянусь. Между нами с Тедом ничего нет. Я просто занята.
— Хочешь, я поспрашиваю в школе? Наверняка у кого-нибудь из учителей есть симпатичные одинокие друзья.
Что-то сдавливает у неё в груди. Ещё немного и Робин расскажет ей всё, она почти ломается здесь, в красном плюшевом кресле «Кофейного домика», потому что это же Лили, а эта ситуация с Барни становится всё значительней и запутаннее, чтобы держать всё в себе. Её губы раскрываются и в голове формируется предложение: «Я сплю с Барни и не могу остановиться», но выражение лица Лили её останавливает. Если она расскажет Лили, то всё станет слишком реальным.
Очень неловко реальным, и Робин придется разгребать беспорядок самой.
— Я в порядке, — говорит она вместо этого. Лили не настаивает, потому что она хорошая подруга, а просто пожимает плечами, тянется за пальто и начинает рассказывать о новой холодной войне, которая разворачивается между ней и матерью Маршалла. Робин думает, что она не должна чувствовать настолько сильное облегчение от того, что Лили оставила эту тему.
-
Всё становится ещё более странным.
Рабочий день Робин подходит к концу, и всё, что она хочет — пойти домой и забраться под одеяло. Но раздаётся звонок от Барни, который просит встретиться, и его голос настолько не похож на обычного нахального Барнизла, что она даже не раздумывает перед тем, как поехать к нему. После они лежат в постели и пальцами он перебирает её волосы, пока Робин с трудом борется со сном.
— Сегодня днём у меня перекрёстный допрос, — внезапно выпаливает он и замолкает.
— В суде? По какому поводу?
Барни сглатывает, и Робин чувствует его кадык своим плечом.
— Не могу рассказать, это конфиденциальная информация.
Она пытается понять, хочет ли знать подробности, и решает, что это ничего не изменит.
— Ты нервничаешь?
Барни раздраженно фыркает, но не очень убедительно.
— Нет, конечно. Я кому хочешь надеру задницу в даче показаний, — он старательно избегает смотреть ей в глаза.
Робин недоумённо хмурится, ведь раньше Барни и чувства были для неё совершенно противоположными понятиями. Сейчас же они словно ступили на неосвоенную территорию.
— Я уверена, ты будешь великолепен, — Робин видит только его нервно поджатые губы, поэтому успокаивающе проводит рукой по его спине и шепчет. — Ты лучший лгун, которого я знаю.
Барни смеется и приподнимается на локте, чтобы поцеловать её, и это очень серьёзный поцелуй. Словно через него он хочет поделиться с ней тревогами, чувствами и эмоциями, что он испытывает, и ему это удаётся. Когда он отстраняется, Робин хватает ртом воздух, потому что на секунду ей показалось, что она тонула.
— Хорошо, — говорит Барни, вставая с кровати. — Хорошо, — повторяет, будто пытается убедить себя в чём-то.
Робин тоже начинает вставать; она настолько устала, что не знает, сможет ли не отрубиться в такси по пути домой. Барни кладёт ей руку на плечо, останавливая её.
— Эй, ты можешь остаться и поспать, если хочешь. В конце концов, это я виноват, что ты оказалась на другом конце города.
— Ладно, — всё, что может сказать Робин. Он улыбается и направляется в ванную, и когда после он собирается на работу, Робин лежит с закрытыми глазами, притворяясь, что спит.
Как только хлопает входная дверь, она резко садится на кровати. Какого хрена? Робин на девяносто девять процентов уверена, что они с Барни только что занимались утешительным сексом, после которого он предложил ей остаться в его Бастионе Одиночества, когда его даже нет дома? Она готова биться об заклад, что единственная девушка, которой было разрешено остаться в квартире Барни в его отсутствие, была Лили.
Робин пытается успокоить бьющееся как сумасшедшее сердце. Это безумие. Барни просто заботится о ней. Он хороший друг. В этом нет ничего странного, так что ей стоит успокоиться и воспользоваться его гостеприимством: лечь спать, как того и хочет её измождённое тело. Она точно не должна чувствовать себя, словно её вот-вот стошнит.
Она закрывает глаза, считает до пяти.
И десять минут спустя уже ловит такси.
-
В пятницу она снова идёт на свидание с Майком-скалолазом вместо того, чтобы зависать в баре. Весь ужин она пытается убедить себя, что позвонила ему потому, что ей нравится его компания, и потому, что у него отличная задница, а не из-за того, что она здорово психанула из-за Барни пару дней назад.
И это совершенно точно не потому, что какая-то часть её не против идеи получить постоянный пропуск в квартиру Барни. Ну уж нет, она лучше продолжит пользоваться секс-визой; так безопаснее для всех.
К тому же, Барни никогда на это не пойдёт. По крайней мере, так она думала раньше. Сейчас Робин уже не так уверена.
После десерта, она решает привести Майка в МакЛаренс, просто для того, чтобы доказать самой себе, что может. Первое, что она замечает, когда они заходят, как Барни сосется с какой-то блондинкой у музыкального автомата.
— Я-а-а… — начинает заикаться Робин, и Майк озадаченно хмурится. Она должна бы почувствовать облегчение; вообще-то она провела почти неделю, накручивая себя, будто Барни слишком к ней привязался. Но вместо того, чтобы испариться, паника мутирует в злость, которая вязкой массой собирается где-то внизу её живота, и Робин не имеет ни малейшего грёбаного понятия, почему.
Сидящая через столик Лили внимательно на неё смотрит; Робин уверяет себя, что ей это кажется. Всё в полном, в полнейшем порядке. И всё остаётся в порядке пока она не идёт к бару за очередной порцией выпивки. Чей-то хорошо знакомый локоть в костюме от Армани оказывается на барной стойке рядом.
— Пойдём сегодня со мной домой, — говорит Барни, значительно вторгаясь в её личное пространство.
Робин презрительно поднимает бровь и нетерпеливо постукивает пальцами по полированной поверхности бара, пока Карл смешивает джин с тоником.
— Я на свидании.
— И что?
— Что не так с твоей девушкой? Со стороны казалось, что она «верняк». Сегодня тут прямо шведский стол из дурёх.
Он потирает шею и пожимает плечами.
— С ней всё в порядке. Но если бы у тебя была возможность поменяться на что-то лучшее, разве ты не согласилась бы? — он кидает взгляд на Майка. — И для тебя в данном случае это будет выгодный обмен; чувак еле тянет на семерку, — Барни запрыгивает на стул рядом с ней и отпивает глоток пива, предназначающегося Маршалу. — Это простая экономика, мой друг. Нет! Сексономика!
— Даже не собираюсь притворяться, будто понимаю, о чём ты говоришь.
— Ой. Да перестань. Посмотри на эту дурёху: мне понадобится ещё часа два, чтобы затащить её в постель. И даже когда я сниму с неё одежду, как думаешь, каковы шансы, что она позволит мне сделать с ней то, что мы с тобой делали в прошлую субботу?
Робин критично осматривает блондинку, принимая во внимание всё: от золотистых сандалий на плоской подошве до заколки с цветком в волосах.
— Двадцать процентов.
Барни ей улыбается, и Робин старается не замечать, как что-то внутри её живота словно подпрыгивает от радости.
— Именно. Два часа и двадцать процентов. А с тобой это… минут пятнадцать, и процентов семьдесят. К тому же, ты минимум раз в пять горячей той цыпочки.
Её щеки краснеют от одной мысли о этом.
— Да… И скорее, восемьдесят пять процентов.
— Отлично, — хлопает в ладоши Барни, почти опрокидывая украденное у Маршала пиво. — Мне нравится ход твоих мыслей!
И потому что она совершенно точно умственно неполноценна, в конце вечера Робин целует на прощание Майка и отправляет его домой. Как только она садится в такси и Барни тут же целует её, Робин думает, что ей должно быть противно от себя самой. Но никакого отвращения к себе не появляется.
-
После этого всё становится проще; может, из-за того, что она забила на то, чтобы понять почему они делают то, что делают. «Простая экономика», — повторяет она себе. Легко и практично — отличные аргументы, чтобы спать с Барни, а на остальное ей плевать.