metal heart (ЛП)

Комментарий к Падать вверх (1) Андерсон Купер - американский журналист, писатель и телеведущий, ведет новостное шоу на канале CNN.
(2) ESPN - американский кабельный спортивный телевизионный канал.
(3) Никс - Нью-Йорк Никс, популярный профессиональный баскетбольный клуб, базирующийся в Нью-Йорке.
(4) Кит Олберманн - телеведущий, который ведет новостное политическое ток-шоу.
========== Замереть на месте ==========
Парня из бара, которому её представил Барни, зовут Аарон, и он очень даже ничего. Аарон — юрист и работает на Мэтс (1); он без труда достает Маршаллу и Лили бесплатные билеты на игру, когда узнает, что Маршалл — поклонник бейсбола.
— Симпатичный и внимательный, — ухмыляется Лили.
— Ты должна выйти замуж за этого парня, — распинается Маршалл, пока Аарон в туалете. — Он потрясающий! Лучший парень, с которым ты когда-либо встречалась. Без обид, Тэд. Но правда, этот — самый лучший!
— Я тебя умоляю, — встревает Барни. — Тебе нужны билеты? Я мог бы достать тебе тысячу билетов.
— Ну, да, — поднимает брови Маршалл, — и, тем не менее, ты этого не сделал почему-то.
Когда Аарон возвращается, то рассказывает забавную историю, которая приключилась с его сестрой в Бронкском зоопарке, и все смеются. Робин кажется, что это прекрасный сон: парень, который нравится всем её друзьям. И всё же она не так сильно радуется этому, как должна бы.
Час спустя Робин просит её извинить и выходит покурить. На тротуаре уже стоит Барни с сигарой.
— Привет, — произносит она, и Барни поворачивается. Сегодня довольно ветрено, и волосы Робин развеваются, щекоча её лицо и задевая ресницы. — Я думала, ты давным-давно ушёл с той девушкой. У тебя есть ещё? — указывая на сигару.
Не говоря ни слова, Барни извлекает ещё одну из кармана своего пиджака, и, после того, как Робин разворачивает её, даёт ей прикурить.
— Значит, у вас с этим парнем теперь всё серьезно? Он кажется слегка придурком.
— Всё может быть, — пожимает плечами Робин. — Мы ещё не так хорошо знаем друг друга.
Некоторое время они стоят в свете фонарей и неловком молчании, пока Барни не говорит:
— Слушай, я только что понял: мы с тобой занимались сексом двадцать три раза. Ты разделяешь первое место с предыдущей рекордсменкой.
Робин не может сдержать изумления:
— То есть ты хочешь сказать, что тебе тридцать четыре года, а ты умудрился спать с одной и той же женщиной не больше двадцати трёх раз?
— Ты говоришь об этом так, будто это что-то плохое.
— К чему ты клонишь?
— К тому, что, возможно это наш последний шанс побить рекорд. Если у вас с Аароном в итоге всё срастётся.
Барни покачивается с пятки на носок, и Робин смотрит на его лицо, не выражающее никаких эмоций. Лишь падающие тени делают его живым, притягательным — это как раз из тех моментов, когда Робин понимает, что она ещё многого не знает о настоящем Барни.
— Как же ты любишь соревноваться, — наконец произносит она, и подносит сигару к губам.
Он ухмыляется, и на секунду из-под маски самодовольства проступает «человечный» Барни, но исчезает почти сразу же.
Лили права: Робин нужна помощь мозгоправов. Её стремление стать лучшей во всём совершенно выходит из-под контроля. Ведь она точно, совершенно точно хочет быть женщиной, которая трахалась с Барни Стинсоном больше всех остальных.
— Как насчет переулка?
Кое-что странное случается после.
Робин одергивает и поправляет платье, когда Барни берёт её лицо в свои руки и нежно проводит пальцем по щеке.
— Что такое? — не может понять Робин.
И тогда он целует ее, целует по-настоящему, как никогда раньше не целовал с самой первой ночи в её квартире. Её сердце грохочет то ли от удивления, то ли от чего-то еще, и Робин отвечает на поцелуй. Все это сбивает с толку, потому что Робин знает, что это совсем не похоже на Барни. Он ведет себя так только когда охмуряет очередную дурочку, жаждущую серьёзных отношений. За поцелуем обычно следует «Я люблю тебя… Извини, наверное, я слишком тороплюсь». (Между собой они с Барни называют этот подкат «в стиле Теда»).
Барни отстраняется, поправляет галстук; смотрит на выражение лица Робин и кривится:
— Извини. Меня немного занесло.
— Ничего страшного, — она пожимает плечами.
— Эй, — нахально улыбается Барни, хотя в его взгляде нет привычной веселости. Внутри Робин что-то опасно кренится, готовое вот-вот рухнуть. — Двадцать четыре! Дай секс-рекордную пять!
Она ударяет по его ладони, и глухой звук отдается эхом среди бетонных стен.
— Я лучше пойду назад, — говорит Робин, и направляется в бар, цокая каблуками по тротуару. Барни не следует за ней.
Лили хмурится, когда Робин садится за столик.
— С тобой всё в порядке?
— Просто ветрено на улице.
Лили понимающе кивает, и продолжает прерванный разговор с Маршаллом и Аароном, и только Тэд пристально смотрит на Робин слегка прищурив глаза. Робин знает, что он пытается сложить два и два, и это не может означать ничего хорошего.
Отношения с Аароном действительно перерастают в серьёзные; они даже умудряются продержаться до Дня Благодарения. Поначалу, всё просто замечательно. Аарон очарователен и тактичен, а также всегда знает, когда можно пошутить. В постели он тоже великолепен. Но спустя примерно месяц Аарон становится более напорист в вопросе отношений: теперь он звонит Робин каждый вечер, строит совместные планы на их выходные и не только, и это начинает нервировать Робин.
Через два месяца Робин уже не знает, о чём ещё с ним поговорить, и замечает, что Аарон всегда смеется невпопад над её шутками. Три месяца, и он уже начинает задавать вопросы о том, какие у Робин дальнейшие планы на жизнь и где она видит себя через пять лет.
— Может, в Каире… — и выражение лица Аарона подсказывает Робин, что он надеялся на другой ответ.
— Узнаю этот взгляд, — радостно произносит Барни за её спиной, пока Робин наливает себе очередной бокал вина. — Ты изо всех сил пытаешься придумать повод свалить куда подальше.
Они только что закончили накрывать на стол, и Лили суетится в гостиной, пытаясь найти стулья для всех гостей. Они с Барни одни на кухне, и Робин тяжело вздыхает, потому что, как ни странно, он прав.
— Есть какие-нибудь предложения?
— Как насчет традиционного «Дело не в тебе, а во мне»? — вместо ответа Робин просто закатывает глаза, а Барни продолжает. — Нет, я серьезно. Пора это признать, Щербатски: в душе ты одиночка. И твой Билл тут совершенно ни при чём.
— Аарон, — машинально поправляет Робин. Слова Барни задевают её, потому что, если начистоту, он сказал почти правду. — Мне надоело, что вы все считаете меня какой-то снежной королевой, а это не так. Просто Аарон не тот парень, который мне нужен, — Робин раздосадовано поджимает губы; ей действительно неприятно, когда Маршалл или Тед отпускают шуточки на тему вроде «робот-Робин» или «Робин, девушка, которая не умеет плакать». — Я не неспособна полюбить, знаешь ли…
— Я никогда так не считал, — перебивает её Барни настолько серьезным тоном, что Робин невольно поднимает удивленный взгляд от своего бокала. Прежде чем она придумывает, что на это ответить, на кухню возвращается вихрь по имени Лили, которая нагружает их кружками, кофейником и тыквенным пирогом и отправляет обратно в гостиную.
Первого декабря Робин накрывает ладонь Аарона своей и говорит ему:
— Дело не в тебе, а во мне.
И уже на следующий вечер Барни тащит всех отметить «вновь обретённую свободу» Робин. По крайней мере, он пытается: в восемь Маршалл и Лили уже собираются домой, а Тед, Барни и сама Робин оказываются в «Похотливом леопарде».
— Я собираюсь заказать тебе приватный танец, — радостно сообщает ей Барни, — и собираюсь запечатлеть это на видео.
— Господи, только не это.
— Нельзя прийти в стрип-клуб и потратить весь вечер, флиртуя с фейс-контролем. Так не пойдет. Один приватный танец, пожалуйста!