Гражданин преисподней
— Ленечка, прости, — взмолилась Феодосия. — Подозревать меня стали! Игумен в поломойки хотел назначить, а вон тот малохольный, — она пальцем указала на Венедима, — проходу не давал. За каждым шагом следил. Еще бы чуть-чуть, и я бы пропала.
— Ты все равно пропала. — Леня демонстративно отвернулся. — Нет над тобой моей защиты. Живи как хочешь.
Темнушники от восторга даже взвыли. Ошарашенная таким поворотом событий, Феодосия и слезу пустить не успела, как ее узел оказался выпотрошенным. Добычей темнушников стали не только богатые женские уборы, но и серебряные подсвечники, дорогие оклады икон, позолоченные напрестольные кресты.
— Всю ризницу разорила, блудница вавилонская. — Венедим аж затрясся. — Неужто подобное святотатство сойдет ей с рук!
— Вряд ли, — рассудительно произнес Кузьма, за последнее время весьма поохладевший к Феодосии. — Накажут ее. Обязательно. Не Бог, так бесенята.
Леня Черпак по-прежнему демонстрировал полное равнодушие ко всему происходящему вокруг Феодосии, зато ее взял под защиту Юрок Хобот — не бескорыстно, конечно. Такую бабу можно было не только для собственных нужд приспособить, но и выгодно обменять потом на какую-нибудь стоящую вещь.
По первому его требованию, подкрепленному серией увесистых зуботычин, грабеж прекратился (с самой Феодосии успели сорвать только златотканое покрывало да кое-что из верхней одежды).
Впрочем, Юрок был не дурак и понимал, что сохранить при себе столь лакомый кусок можно только ценой некоторых уступок (пригоршней крошек, если придерживаться предыдущей аналогии). Почти сразу начался жаркий торг, достойный невольничьих рынков древности, верх в котором одержал уже немолодой, но весьма горячий «зубр», багроволицый от переполнявшей его дурной крови. По обычаям темнушников все должно было происходить прямо на глазах у общества среди объедков и потеков мочи.
Нетерпеливый темнушник, запутавшийся в юбках Феодосии, уже хотел было распороть их ножом, но ему помешали — зачем зря губить добро?
Трудился счастливец долго и добросовестно, под конец даже икать начал, а дело свое завершил прямо-таки лошадиным ржанием. Для могучей и многоопытной Феодосии все это было лишь щекоткой, но к ней подбирался уже новый кавалер. А ведь если меры не знать, то защекотать можно и до смерти.
Пока происходили эти скотские игры, Леня Черпак подсел поближе к Кузьме. На Венедима он смотрел как на пустое место, и чувствовалось, что судьба несчастного светляка уже решена — если и жив останется, то в обитель Света никогда больше не вернется.
— Ты, Индикоплав, духом-то не падай, — ухмыльнулся темнушник. — Зла тебе никто не желает. А на всякие мелкие наскоки внимания не обращай. Публика у нас сам знаешь какая…
— Хоть сказали бы, зачем я вам нужен? — взмолился Кузьма.
— А разве ты нам нужен? — удивился Леня, но потом ободряюще похлопал Кузьму по плечу. — Нужен, нужен. Я пошутил. Служить нам будешь. Верность докажешь — в «волки» произведем. А там и в «зубры» можно выбиться, вроде как я. «Зубр» в семье большая сила. Запомни это. Против воли «зубров» даже папа не попрет.
— Это все, конечно, интересно. Но хотелось бы сначала узнать, что за служба меня ожидает?
— Потом узнаешь…
— А с ним как думаете поступить? — Кузьма кивнул на Венедима.
— Что-нибудь придумаем… Уж больно много лишнего он знает. Да и зачем нам лишний рот? — Леня зевнул.
— Я без него никуда не пойду! — со всей категоричностью заявил Кузьма.
— Пойдешь, — равнодушным голосом возразил темнушник. — Даже побежишь, если горячий дрын в задницу загоним.
— В виде аванса за будущую службу?
— Пойми, приятель, я тебя не пугаю, — произнес Деня проникновенно. — Я только хочу, чтобы ты сразу уяснил: твое место крайнее. И мнение свое держи при себе. Надо будет — тебя спросят… Ладно, пусть пока подышит твой дружок. На месте разберемся.
— И на том спасибо, — сказал Кузьма с горькой иронией.
— Почему он сам молчит? — Леня подозрительно покосился на Венедима.
— Обет молчания принял, — пояснил Кузьма.
— Зачем тогда на нас в келье тявкал? Отвечай, гнида! — Темнушник локтем ткнул Венедима в бок,
— Воздержусь. Не хочу уста марать погаными словами. — Венедим перекрестил рот.
— У-у-у… — Леня вскинул кулак, но в последний момент отвел его в сторону. — Молись, крыса церковная! Скоро перед своим Богом предстанешь.
— Все там будем, — миролюбиво сказал Кузьма. — Только зачем заранее друг другу душу травить? Разве нельзя поговорить спокойно?
— Можно… — буркнул темнушник. — Я, собственно говоря, к тебе за этим и подошел. Надо одно дельце обмозговать.
— Хоть десять, если они, конечно, доступны моему соображению.
— Доступны, доступны, — заверил его Леня. — Сам же признался, что по Шеолу не один ходишь, а с поводырями. Стало быть, сам по себе ты фигура малозначительная. Вроде как король без пешек. Желательно, чтобы ты своих крылатых дружков прихватил. Уж мы-то их на полное довольствие примем, без всяких вопросов.
— Хм-м… сложно это, — сообщил Кузьма после некоторого раздумья. — Назад придется возвращаться. Да потом вокруг обители Света целый день топать. Есть там одна укромная пещера, где они меня дожидаются.
— Да-а… — Леня почесал затылок, отчего его вихор смешно задергался. — Долгая песня. Отложим на будущее. Хотя прямо скажу, что без нетопырей ты нам не так интересен.
Кузьма прислушался к пьяному хохоту темнушников, сквозь который едва-едва пробивалось тяжкое дыхание Феодосии (знать, заездили даже такую неутомимую кобылицу), заглянул в полные тоски глаза Венедима, припомнил все оскорбления, полученные за день, и его вдруг осенила одна сумасшедшая мысль.
Конечно, гарантий на успех не было, да и какие гарантии могут быть в Шеоле. Выйдет, не выйдет — это бабушка надвое гадала. Но попробовать стоит. Верные люди про этот секрет рассказывали. Если все путем выйдет, можно и свою шкуру спасти, и темнушников приструнить.
— В общем-то есть способ и попроще. — Кузьма ухватил Леню, уже собравшегося было уходить, за рукав. — Правда, не всегда удается. Зато потом никаких хлопот. Летучие мыши сами к нам явятся.