Пересмешники (СИ)

У Картера тоже были шпионы.
У Картера были друзья в Тафт–хэй–холле, докладывающие ему, шпионы в классах, следящие за мной. Конечно, Картер был таким самоуверенным, готовым прийти на слушание. Пересмешники были сильными, но он создал свою силу.
– Это моя работа, – ответил Мартин.
– Работа? – спросил Кевин.
– Да. Не секрет, что Алекс пришла к Пересмешникам и попросила о помощи. Потому мы все сегодня здесь.
– И ты помогаешь, – Кевин нарисовал кавычки пальцами, – посещая ее комнату? – с подозрением спросил он. – Как именно ты помогал ей в ее комнате? – сказал он, добавляя смешок в конце.
Мартин сохранял спокойствие, и в этот раз я была рада, что он вел себя так, словно был со мной из жалости.
– Многие из нас навещали ее. Эми и Илана, например. И мы с Алекс дружим с прошлого года.
– Это так. Вы ужасно близки во всем этом, и ей, конечно, нужна твоя дружеская поддержка в тяжелые времена.
Мартин молчал, потому что Кевин ничего не спросил. Кевин поднял голову, посмотрел ан потолок, гладя подбородок. Он вдохнул, выдохнул, прошелся между столами.
– И как далеко заходит эта поддержка? – он остановился в центре комнаты. – Я знаю! – он поднял указательный палец, словно что–то открыл. – Назовем это усиленными ласками?
– Протестую! – завопила Мая.
– На каком основании? – спросила Келли.
– Он не задает свидетелю конкретные вопросы.
– Кевин, прошу, задавай конкретные вопросы, – сухо сказала Келли.
– Конечно, прошу прощения, – сказал Кевин и повернулся к Мартину. – Мартин, ты устраивал усиленную сессию поцелуев с Алекс тринадцатого марта в пустом классе Морган–янг–холла после урока французского, при которой вы целовали, зажимали друг друга, прижимались телами и лезли под рубашки друг другу?
Мартин смотрел на Кевина.
– Да.
– И часто ты позволяешь себе физический контакт с Алекс, например, когда ты держал ее за руку по пути к «Заморозке мозга»?
Как я могла быть такой глупой?
– Да, мы держались за руки, когда шли за мороженым, – ответил Мартин сильным голосом, который не дрогнул.
– Это так мило. Какой ее любимый вкус?
– Протестую! – закричала Майя.
Келли строго посмотрела на Кевина, а он продолжил:
– Вернемся к визитам в комнату Алекс, которые часть твоей работы Пересмешника. То, что ты целовался там с ней, – тоже часть работы?
– Нет, – сказал Мартин.
– Так ты соврал, что посещать ее – часть твоей работы?
– Не соврал. Это было моей работой. Я ходил к ней. Мы целовались. Это не было частью работы, но я все равно делал это.
– Это против правил Пересмешников? Сближаться с истцом? Я не знаю. Мне любопытно.
– Да.
– И ты все равно это сделал.
– Мы сделали.
– И Алекс знала, что это против правил?
– Да.
– И ты регулярно занимался таким с Алекс?
Мартин кивнул.
– Да, и это было взаимно. И по обоюдному согласию, – сказал Мартин, медленно произнеся последнее слово, чтобы точно ударить им.
– О, уверен в этом, – бодро сказал Кевин. – Как и с Картером. Потому что Алекс вступает в сексуальную активность с мальчиками, где хочет, когда хочет, когда возникнет желание, без мыслей о последствиях. И ты попался ей.
Кевин почти проплыл к своему стулу, довольный собой. Они с Картером дали друг другу пять под столом. Слова Кевина жалили, особенно из–за того, что мы с Мартином не спали вместе.
Майя встала и прошла в центр комнаты.
– Мартин, – начала она, – не тебя тут судят. Так что я не вижу смысла обсуждать ваши отношения с Алекс. Взаимные отношения. Но я хочу прояснить пару моментов. Алекс была пьяной, когда ты был с ней?
– Нет.
– Она спала, когда ты ее целовал?
– Нет.
– Была без сознания?
– Нет.
Майя посмотрела на совет.
– Не думаю, что стоит продолжать допрос, потому что это будет оскорблением. Не для него. Для всех. Для тебя, Келли. И для тебя, Лила. И для тебя, Паркер. Это оскорбило бы любого мужчину и женщину этой академии, этой страны и мира. Обсуждать при всех взаимные отношения Алекс с ее парнем, что они делают, решать за них, как к этому относиться – когда они вместе в ее комнате или в кафе с мороженым – это подло. Это низко. Этому нет здесь места. Это уничтожает весь прогресс, который сделали мы, как женщины и мужчины, которые знают, что правильно, а что нет, которые верят, что нет значит нет, которые верят в то, что вся близость должна быть по взаимному согласию. Упоминать настоящие и взаимные отношения Алекс с Мартином и пытаться намекнуть, что они связаны с тем, что случилось в январе в комнате Картера Хатчинсона против ее желаний, против ее воли, неуместно. Быть с Мартином – выбор, который Алекс сделала по своей воле. Быть с Картером – не выбор. У нее не было выбора. Я прошу вас не связывать это с произошедшим в ночь, когда Картер изнасиловал Алекс.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Вдох, выдох 
Мартина отпустили. Я не знала, ушел ли он на пост у двери, или Эми куда–то – в тюрьму Пересмешников? – прогнала его.
Кевин вызвал третьего и последнего свидетеля. Картер поднялся у стола. Он был в белой рубашке в синюю полоску, зеленом галстуке и штанах со стрелками. Его белые волосы были зализаны назад.
– Проясним ситуацию, – начал Кевин. – Как начался тот январский вечер, Картер? Тот, когда ты встретил Алекс?
Словно мы могли обсуждать другую ночь.
– Эм, он начался в библиотеке…
Я тихо кашлянула, скрывая смешок. Он издевался.
– Я готовился к уроку испанского.
Я постучала Майю по ноге и шепнула ей:
– Он врет…
Она зашипела, не дав мне продолжить, потому что следующим утром он говорил, что еще даже не начинал домашку. Он был на тренировке по водному поло перед нашей встречей.
– А потом я вернулся в свою комнату и, кхм, позвонил маме, чтобы рассказать, как дела на уроках. И чтобы узнать, как она, ведь она болела на каникулах.
Они не понимали, что он врал? Не видели его насквозь, как я?
– После разговора с мамой я пошел с друзьями в клуб. Там я заказал содовую, ведь выпивать мне нельзя. Ни там, ни где–то еще. Мне всего семнадцать.
Кевин задумчиво кивал, словно Картер был примерным учеником, образцом добродетели.
– В семнадцать пить нельзя, – заявил Кевин.
Спасибо за уточнение, придурок.
Я снова постучала Майю по ноге, словно спрашивая, что делать дальше? Она покачала головой, прося меня молчать. Я подавила желание прикрыть глаза руками, потому что тогда смотрела бы на все сквозь пальцы, как в фильме ужасов, каким все это и было.
Картер, белый рыцарь, как ему казалось, продолжал:
– И тогда я встретил Алекс. Помню, как я думал, какая она милая, – сказал он с застенчивым, почти влюбленным видом, напоминая щенка. – И я подошел к ней и представился. Она пожала мою руку и улыбнулась. Она была очень остроумной, и мы обсуждали, как нам нравится группа.
Давайте притворимся, что я была трезвой всю ночь. Потому что он забыл упомянуть, как я чуть не врезалась в него в пьяном состоянии. Он продолжал в таком духе, описывая, как покинул клуб, отправился в общежитие Сандипа, сыграл в Круг смерти, заявляя, что пил там только апельсиновый сок. И он описал наш поцелуй в общей комнате, словно краснеющий джентльмен, пораженный моей красотой.
– А потом ты ушел в свое общежитие? – спросил Кевин.
– Да. Алекс сказала, что хотела туда.
Я повернула голову к Майе. Я просила ее взглядом сделать что–нибудь.
– Протестую! – завопила она, вставая.
Келли посмотрела на Майю.
– Да?
– Его сторона ошибается, – заявила Майя. – Вы уже слышали от Алекс, что это была его идея.
– Можешь сесть, Майя, – сказала ей Келли. – Мы слушаем его сторону истории.
– Можешь рассказать, что происходило в твоей комнате? – спросил Кевин у Картера.
– Мы еще немного целовались, а потом… – Картер замолчал, сильно краснея.