Экспресс «Надежда» (Сборник)

— Я думал об этом. — Полковник возвратился к столу, но остался стоять. — Вероятнее всего, они видят или ощущают лишь на ограниченном расстоянии. О'Брайен находился высоко на дереве. Зисман — на приличном удалении и к тому же в машине. А вот Дэвидсон был всего в нескольких метрах, однако они его не тронули.
— Или не захотели трогать, — предположил Стэнли.
— Возможно, — сухо согласился Плэйтон. — У меня все, господа. Копии показаний очевидцев, пробы и анализы, а также результаты экспертизы одежды и личных вещей солдат с восемьдесят седьмого поста вам доставят чуть позже.
— А ботало? — поинтересовался Хейлигер.
— Ботало? — переспросил Стэнли. — Это еще что за чертовщина?
Плэйтон едва сдержал улыбку. Несмотря ни на что, ему импонировала непосредственность Стэнли.
— Вы неподражаемы, Стэнли. Ботало — это колокольчик, который подвешивают корове на шею, чтобы знать, где она бродит.
— В наше-то время? — недоверчиво покосился на него физик.
— Фермеры достаточно консервативный народ. — И, обращаясь уже к Хейлигеру: — Ботало тоже передано в лабораторию. Итак, господа, — он отогнул манжету и взглянул на циферблат часов, — в вашем распоряжении почти десять часов. Встречаемся здесь же, в девять вечера.
В приемной Плэйтон пробежал глазами последние сводки. Гринтаун оцеплен тремя батальонами десантников. По радио и телевидению передаются приметы шестерых неизвестных, составленные по описанию Кена Дэвидсона, и воззвание к местному населению с просьбой немедленно известить полицию о их местонахождении. Задержано несколько бродяг, но разыскиваемых среди них нет. Наряды полиции и военные патрули продолжают прочесывать Гринтаун и его окрестности.
Плэйтон опустил сводки на стол и только теперь обратил внимание на странное поведение дежурного офицера. Тот сидел, облокотившись о низенький стол, уткнувшись лбом в кулаки. Офицер прибыл в поселок всего за несколько часов до Плэйтона, но быстро освоился с обстановкой и превосходно справлялся со своими обязанностями.
«Как же его зовут?» — попытался вспомнить полковник. Вспомнить не удалось.
— Капитан, — негромко окликнул Плэйтон.
Офицер не шелохнулся.
— Капитан, — Плэйтон легонько похлопал сидящего по плечу. Плечо было как каменное.
«Тренированный малый, — отметил полковник. — А на вид не скажешь. Что это с ним?»
Офицер медленно поднял голову и открыл глаза. На белом, как мел, лице глаза казались густыми чернильными кляксами. Капитан помотал головой и резко поднялся со стула.
— Виноват, господин полковник.
— Вам нездоровится?
— Уже лучше. — Капитан достал платок и вытер выступившие на лбу капли пота. — Сейчас все пройдет.
— Вызвать врача?
— Не стоит, — капитан покачал головой. — Не тот случай.
— Вам, вероятно, лучше знать. Кстати, напомните, как вас зовут. Я становлюсь забывчив.
— Генри Крейн, господин полковник.
— Ну вот и прекрасно. На девять вечера я назначил встречу с членами комиссии. Отметьте себе где-нибудь. А я, пожалуй, пройдусь.
Он спустился с крыльца и зашагал вдоль выкрашенного в зеленый цвет штакетника к окраине поселка. Поселок был невелик и по-настоящему, видимо, оживал только в летние месяцы, когда падкие до дикой природы горожане приезжали сюда, чтобы подышать свежим лесным воздухом, поудить рыбу и пошататься по лесу в поисках грибов и ягод. Леса здесь были действительно великолепные.
Когда-то, давным-давно, на месте поселка стоял форт. Полуистлевшие остатки бревенчатых бастионов, как напоминание о далеком прошлом, величественно высились на северо-западной оконечности поселка. Левее, вдоль реки, спешно возводились сборные щитовые дома для войсковых частей.
Занятый своими мыслями, Плэйтон машинально свернул с дороги и направился к форту. Стэнли по-прежнему не выходил из головы. Теперь полковник вспомнил, как физик отшатнулся от Маклейна, когда тот сделал попытку прикоснуться к его плечу. Встречаются, конечно, люди, которые не переносят фамильярного обращения, но ведь тут-то было простое человеческое участие. Разумеется, каждый волен воспринимать это по-своему. И все же…
Плэйтон представил себе лицо Стэнли — стремительный калейдоскоп эмоций: негодование, гнев, брезгливость, испуг… Как он вообще мог оказаться на посту N_87? До поста верных полсотни миль. Десантников доставили на вертолетах. Пилотам строго-настрого запрещено брать посторонних. «Я был там вместе с десантниками…» Явное вранье! Но тогда откуда у него жетон?..
Окрик часового прервал размышления Плэйтона. Сам того не замечая, он вошел в форт, миновал покосившееся здание старой казармы и очутился у противоположного бастиона. В бревенчатой стене зиял огромный пролом, и посредине пролома, широко расставив ноги в массивных армейских бутсах, стоял солдат в форме воздушных десантных войск.
— Пароль! — требовательно повторил десантник. Зеленые глаза из-под каски глядели настороженно и недружелюбно. Черный зрачок автомата был направлен в грудь Плэйтона.
— Метеор, — негромко ответил полковник.
— Комета, — солдат посторонился, освобождая дорогу.
— Доложите обстановку, — скорее для проформы потребовал Плэйтон. Солдат вытянулся и взял под козырек.
— На вверенном участке происшествий нет, господин полковник. Докладывает рядовой Брюс.
— Вольно, рядовой Брюс. Давно на карауле?
— Два часа, господин полковник.
— Страшно? — Плэйтон сообразил, что говорит не то, и улыбнулся, давая понять, что вопрос не следует принимать всерьез.
— Никак нет. — Солдат улыбнулся. — Скорее любопытно.
«Тем пятерым поначалу тоже, наверное, было любопытно», — подумал Плэйтон и невольно вздохнул. Солдат истолковал это по-своему.
— Серьезно, господин полковник. Вы бы послушали, что Дитрих рассказывает!
— Кто?
— Рядовой Дитрих. Он тут ночью на посту стоял.
— И что же он рассказывает? — без особого интереса спросил Плэйтон. Но Брюс уже прикусил язык.
— Так, ничего особенного.
— Ну а все-таки?
— Да померещилось ему. Или задремал.
Плэйтон продолжал выжидающе смотреть на часового, и тому волей-неволей пришлось продолжать.
— Утром, солнце только поднялось, какой-то мужчина в форт вошел со стороны поселка. Ну вот как вы только что. Дитрих хотел его окликнуть, глядь, а отсюда, — Брюс указал рукой на пролом, — то ли облако наползает, то ли туман. Река-то рядом.
Река была действительно рядом; широкий плес с едва заметным течением, и могучие корабельные сосны на берегу.
— Только странный какой-то туман, густой, темно-синий.
— Так-так, — насторожился Плэйтон. — Дальше.
— А дальше туман ветерком вон к той казарме отнесло. И тип тот как раз в нее вошел. По малой нужде, наверно. Вот и все.
— Что все?
— Все происшествие. Дитрих подождал-подождал, а тот из казармы все не выходит. Заглянул Дитрих в казарму, а там никого нет. Всю казарму осмотрел — ни души.
— Где Дитрих сейчас? — повелительно спросил Плэйтон. Солдат невольно вытянулся.
— В части. Где же ему быть? Отсыпается.
— Рядовой Брюс!
— Да, господин полковник!
«Поздно, — с досадой подумал Плэйтон. — Молокососы слюнявые!»
— Заметите что-либо подобное, тотчас поднимайте тревогу!
— Слушаюсь, господин полковник!
Плэйтон помедлил, соображая, что делать.
— Разрешите вопрос, господин полковник?
— Разрешаю.
— Что слышно о ребятах с восемьдесят седьмого?
— Пока ничего нового. Запомнили, что я вам сказал?
— Да, господин полковник!
— Свяжитесь по рации с штаб-квартирой. Пусть дежурный офицер вызовет Дитриха. Я буду там через час.
— Слушаюсь!
Плэйтон повернулся и напрямик зашагал к казарме.
— Фонарик возьмите! — крикнул вдогонку Брюс. — Темно там.
Свет пришелся кстати. В казарме в самом деле стояли густые сумерки, лишь кое-где прочерченные тонкими полосками солнечного света. Плэйтон включил фонарик и посветил под ноги. На пыльном полу отчетливо виднелись следы. Их было много, и полковнику потребовалось несколько минут, чтобы в них разобраться. Преобладали рубчатые отпечатки подошв армейских бутс. По-видимому, Дитрих довольно долго топтался у входа, разглядывая внутренность казармы, заваленной всевозможным хламом. Затем пошел вперед: рубчатые следы тянулись вдоль левой стены, потом пересекали казарму по диагонали и возвращались к выходу параллельно правой стене. Необследованным оставался левый угол казармы. Доступ к нему преграждала баррикада из поломанной мебели, ржавых железных коек и мусора. Она-то, видимо, и остановила Дитриха. Его можно было понять: Дитрих искал человека, а человеку, несмотря на всю захламленность казармы, укрыться здесь было негде.