Риск (ЛП)

место, которое может скрипнуть.
Я знаю его режим дня лучше, чем собственный. Точно также как знаю, что через пять минут
польется вода.
И, разумеется, старые трубы гудят, когда вода начинает поступать в них. Это сигнал для меня. Я
поднимаюсь по лестнице, игнорируя скрип, потому что он не может слышать этот звук при таком
громком душе.
Когда я добираюсь до его комнаты, мой взгляд падает на кровать. Я знаю, что он живет один, но
всегда беспокоюсь о том, чтобы не столкнуться со случайной женщиной. Я наблюдала за камерами со
своего телефона, и они показали отсутствие гостей, но это все еще та мысль, которая всегда тревожит
меня.
Я с облегчением выдыхаю, когда не замечаю следов чужого пребывания. Только Бен и его
обычный грязный дом.
Душ выключается, и я уже готова и на позиции. Жизнь была бы проще, если бы я могла
использовать электрошокер или седативные. Правда.
Как только он проходит с полотенцем вокруг талии мимо меня, мой нож скользит, жестко врезаясь
в его плоть. Вопль пронзает мои уши, и я понимаю, что момент слабости с мистером Профайлером не
повлиял на меня слишком сильно. Как же хорошо звучат эти крики!
Я работала ради этого слишком долго и усердно. Я должна была знать, что один человек не
разрушит мои границы.
Бен падает на пол, крича в агонии, пока сжимает свою ногу. Полотенце сползает, обнажая каждый
дюйм его тела перед моими глазами.
Меня затошнило.
Но ужас в его глазах? Это приносит удовольствие.
‒ Какого черта? Бери все, что хочешь! ‒ кричит он, всхлипывая, когда я приближаюсь, наблюдая
за мной широко открытыми испуганными глазами.
Я получаю удовольствие от его ужаса. Хочу заставить его рыдать гораздо, гораздо дольше.
‒ Все, чего я хочу, чтобы ты знал мое имя, ‒ говорю я тихо, пугающе.
Его глаза расширяются сильнее, и он бледнеет, когда я поднимаю окровавленный нож и пробегаю
пальцем по обратной стороне лезвия.
‒ Прошу, не надо, ‒ умоляет он, проваливая попытку встать.
Он ударит меня, как только получит шанс. Я не настолько глупа, чтобы подходить близко.
Я вытаскиваю провод из заднего кармана и наблюдаю за ним, пока он смотрит на меня.
‒ Не узнаешь меня, Бен? ‒ спрашиваю я с издевкой, наклоняя голову. Десять операций назад он бы
меня узнал незамедлительно.
‒ Нет. Нет, ‒ плачет он. ‒ Я не знаю тебя. Ты выбрала не того парня!
Я приседаю, замечая, как его взгляд меняет направление. Сейчас он готовится напасть на меня, когда я нахожусь в такой позе. Он находит это ошибкой с моей стороны.
C.Т. Эбби — «Риск» / Dark Eternity of Translations Если бы он только знал...
‒ Я была шестнадцатилетней маленькой девочкой, когда ты видел меня последний раз, ‒ говорю я
с темной улыбкой на губах. ‒ Я выросла. Хочешь поиграть?
Последние два слова стали толчком к узнаванию. Я вижу, как его зрачки расширяются, его ноздри
трепещут, и понимание появляется на его лице.
‒ Ты, ‒ шепчет он. ‒ Нет. Нет. Ты не похожа на нее. Она умерла, ‒ добавляет он тем же тихим
тоном.
‒ Я жива, ‒ отвечаю я, наблюдая, как его страх медленно начинает угасать, как я себе и
представляла.
Прямо сейчас он вспоминает, насколько слабой я была, такой ужасно испуганной рыдающей
девочкой. Он вспоминает, как легко одолел меня. Его разум притворяется, что он все еще контролирует
ситуацию, несмотря на смертельную опасность.
‒ У тебя три превращения, ‒ продолжаю я. Оставаясь уверенной и готовой к нападению, я внешне
демонстрирую слабость, которой в действительности нет. Я позволяю его разуму продолжать
возвращаться к той ночи десять лет назад.
‒ Это означает три фунта плоти в течение следующих трех дней, ‒ продолжаю я.
Я вижу, как это происходит, прежде чем он кидается на меня. Крича от боли, он пытается
повалить меня на пол. Мой нож вспарывает его плечо, и раздается еще один крик. Я кручусь на коленях, скольжу ему за спину, и впечатываю его лицо в пол.
Нож все еще в моей руке, и я молниеносно выбрасываю его, одновременно бросая провод вокруг
его шеи и плотно затягивая. Я сжимаю его горло, наслаждаясь болезненными звуками. Он становится
вялым, теряя сознание, находится между жизнью и смертью. Из-за потерянной крови он слишком слаб, чтобы сопротивляться. Было бы так легко убить его прямо сейчас.
Но смерть не придет так скоро.
Я больше не верю в милосердие.
Три фунта плоти будут извлечены, когда он проснется.
Он будет просить и умолять.
Будет унижаться до потери сознания.
Но он почувствует все.
История повторяется.
Глава 2 
Как человеческие существа, одни были одарены достаточным 
интеллектом, чтобы четко увидеть, каким крайне малым 
этот интеллект становится, когда сталкивается с реальностью. 
А. Эйнштейн. 
Логан 
Я доедаю свой круассан, пока смотрю фотографии с места преступления.
Кровь размазана по стенам кистью, как и в других четырех случаях, которые нам удалось связать.
Это одна из немногих вещей, которая остается последовательной. Преступник всегда окрашивает стены
кровью жертвы.
‒ Как ты можешь есть, пока смотришь на такое? ‒ спрашивает Элис, морща носик и присаживаясь
на край моего стола.
‒ Что они нашли на Бена Харриса? ‒ спрашиваю я, игнорируя вопрос.
‒ По оценке судмедэкспертов, его пытали в течение последних трех дней. От него отрезали части
тела, прямо как от остальных. Включая пенис, ‒ вздохнула она.
Это заставляет меня поежиться, как и любого другого мужчину. Одна из фотографий должна быть
с отрезанным членом?
C.Т. Эбби — «Риск» / Dark Eternity of Translations
‒ Все его пальцы ампутированы, ‒ продолжает она, указывая на одно фото, на котором
изображены десять отрезанных пальцев, лежащие на земле. ‒ Его грудь медленно разрезали кусочек за
кусочком. Преступник останавливал кровотечение каждый раз, используя варварский метод
прижигания. Он хотел, чтобы жертва была жива все эти три дня. Его пенис был последним, чего он
лишился. Были найдены следы связывания, цепи свисали с балок цокольного этажа. Мы полагаем, что
преступник остается верен своему профилю, оставляя жертву повешенной в собственном доме. До сих
пор, все мужчины имели изолированные дома, слишком далеко стоящие от соседей, чтобы услышать
или увидеть хоть что-то. И он делает все собственноручно. Его удары продуманы, тщательно и
подробно спланированы, даже если мы не понимаем смысла этих деталей.
‒ Преступник может быть женщиной, учитывая затрагивание паха во всех убийствах, ‒ говорит
Крейг, содрогаясь, когда присоединяется к нашему разговору. ‒ Только женщина станет отрезать
мужскую мошонку.
‒ Серийные убийцы женского пола, согласно статистике, не пытают своих жертв. Они на самом
деле намного рациональнее, и из-за этого их труднее выследить, ‒ говорит Элис пренебрежительно.
‒ Что ж, он может быть импотентом. Большинство серийных убийц такие, ‒ подходя к нам, присоединяется к разговору Алан.
Есть причина, по которой он и Крейг не являются профайлерами.
‒ Мне кажется, что преступник ‒ сексуальный садист, ‒ объясняет Элис. ‒ Импотенция, вероятно, играет определенную роль, но просто назвать его импотентом ‒ это не профиль.
‒ То есть он немощный сексуальный садист? ‒ спрашивает Крейг в замешательстве.
‒ Сексуальные садисты часто лишены мужской силы, и они ищут свою сексуальную разрядку
посредством пыток. Никаких признаков изнасилования обнаружено не было, но, скорее всего, преступник еще не эволюционирует и не набрался уверенности, чтобы насиловать мужчин.
‒ Сексуальный садист ‒ гей? ‒ продолжает Крейг, все еще потерянный.