Это следы курицы

- Оно умерло, чтобы могли жить муравьи, - сказал я. 
- Оно лучше муравьев, - сказал Элан, - и сначала должно жить оно, а не муравьи. 
На дереве висела веревка; Реймонд ухватился за нее и стал бешено раскачиваться, стараясь взлететь повыше. Вдруг он выпустил веревку, пролетел по кривой в воздухе и с глухим стуком упал на мягкий песок, несколько раз перекувырнувшись. Джон подбежал к Реймонду, хотел помочь ему подняться, но тот уже встал сам, гордо улыбаясь. 
- Когда ты вырастешь, вполне сможешь выступать а цирке на трапеции, сказал я. 
- Реймонд может все, - сказал Элан, а затем добавил: - Иногда мне очень хочется быть большим; 
- Вы поистине счастливчики, - сказал я. - Сейчас вы маленькие, но когда-нибудь станете большими, а вот большие знают, что уже никогда не будут маленькими - и это очень печально. 
- Значит, когда человек маленький, он может быть сразу и маленьким и большим? 
- Да. Видишь ли, вот я большой, но я уже не могу стать маленьким. Это очень печально. Ты маленький, но зато ты знаешь, что станешь большим. Осознавать это должно быть очень приятно. 
- Я потому хочу быть большим, - сказал Элан, - что хочу быть смелым. 
- И я. Я тоже хочу быть смелым, - сказал я. 
- А чтобы быть смелым, обязательно надо быть большим? 
- Вовсе нет. 
- Можно же быть большим и маленьким сразу, правда? 
- Да. Вот как ты, например. 
- Ну! - смущенно воскликнул Элан и босой ногой ковырнул песок. 
- Разве горячий песок не обжигает тебе ноги? 
Я тоже был бос и несколько минут назад с трудом добежал до тенистого дерева. 
- Когда я был маленький, обжигал, - сказал Элан. - Но теперь у меня ноги огрубели. Смотри! - И он стал на самый солнцепек. 
- На таком песке можно ноги испечь, - заметил я. 
- В нем можно даже яйцо испечь, - сказал Реймонд. 
- Однажды курица снесла здесь яйцо, а мы его нашли, - сказал Элан, - и оно было печеное. Не мешало бы его еще на огне подержать, но только чуть-чуть. 
Мы подошли к опушке пальмовой рощи, которая защищала от солнца строения миссии. Перед нами расстилалось широкое пространство зеленого-поля, за которым начинался лес; густое, колеблющееся знойное марево искажало очертания деревьев. 
Я заметил, что у Реймонда на шее висит медный свисток. В свисток был вделан компас, по которому он время от времени сверял направление. Сначала он пронзительно свистел в свисток, а затем выхватывал его изо рта и пристально смотрел на компас, словно ища в нем важных указаний. 
- С компасом мы не можем заблудиться, - заявил он мне, желая объяснить, почему он так часто следит за движением стрелки. 
- А как он работает? - спросил я. - Почему, мы с ним не можем заблудиться? 
- Нужно идти туда, куда указывает вот эта прыткая штука, - объяснил он. 
- Но посмотри-ка! - воскликнул я. - Она ведь указывает совсем в другую сторону. - И я кивнул на деревья, которые росли в противоположной от дома стороне. - Если пойдешь туда, наверняка заблудишься. 
- С моим компасом мы не можем заблудиться. Правда ведь, Элан? 
- Не можем, - подтвердил Элан. - Мы дойдем до пляжа и потом по пляжу прямо к дому. 
- Вот видишь! - торжественно заявил Реймонд. 
- Тогда пойдем туда, куда он указывает, - предложил я. 
Мы двинулись вперед по зеленой луговине и подошли к большой проволочной западне для ловли ворон. Внутри валялась куча костей и высохших внутренностей и сидела одна ворона. Мы вспугнули птицу, и она стала бешено метаться по клетке, ушибаясь о проволоку. 
Элан, словно гид на экскурсии, объяснил мне: 
- Это западня для ворон. Вороны попадают вот сюда, - он указал на воронкообразное отверстие наверху, - и не могут выбраться обратно. Тогда надо взять палку, просунуть руку вот сюда и убить ее. - Он просунул палку в дыру и ударил ворону. Птица бешено заметалась, открыла клюв и стала часто дышать. 
- Не делай так. Это жестоко, - сказал я. 
- Ворон надо убивать, - твердо заявил Элан. 
- Но ты ее просто мучаешь, - сказал я. - Надо убивать сразу. 
Он вытащил палку и с беспокойством посмотрел на птицу. 
- Ворона - это ошибка природы, - сказал он. - Все, кого нужно убивать, - это просто ошибка природы. 
Не успел я придумать ответ на это замечание, как Элан повернулся ко мне и сказал: 
- Что ты еще хочешь узнать о воронах? 
- Пожалуй, больше ничего. 
- Ну так ты больше никого не расспрашивай. Мы тебе все о воронах рассказали, ты можешь это записать, когда вернешься. 
Мы отошли от западни и углубились в лес. Тут я остановился и взял на себя роль руководителя разведывательной партии. 
- Станьте ближе! - скомандовал я. Они собрались вокруг меня, и от тона, которым я это сказал, лица их сделались серьезными. 
- У нас осталось мало воды, друзья, - сказал я им торжественным голосом. - Неизвестно, хватит ли у нас сил добраться до цивилизованного мира. Нам осталось идти миль сто, и только наш друг Джон может нас выручить. 
Это заявление заметно смутило Реймонда, который, видимо, очень мало верил в способности Джона как проводника. Он быстро взглянул на свой компас, а потом назад, в сторону домов миссии, видневшихся сквозь деревья. 
Это придало ему уверенности, и он заметно повеселел. - Нам осталось сто миль, - возбужденно повторил он. 
- Веди нас, Макдуф, - сказал я Джону. 
- Его зовут Джон, - сказал Реймонд. 
- Веди нас, Джон, - повторил я. 
Джон пошел вперед; ступал он изящно, как ходят только дети туземцев. 
Позади него, задрав головы, размахивая руками и высоко поднимая ноги, шагали Реймонд и Элан. 
Джои был неутомим и увел бы нас в Центральный Квинсленд, не прикажи я остановиться и проверить направление по компасу. 
Поблизости росло наклонившееся к земле дерево, как раз такое, по каким любят лазать ребятишки, и я приказал им взобраться на него и посмотреть, не видно ли вокруг "признаков жилья". 
Дерево оказалось приютом злых зеленых муравьев; они облепили ноги мальчиков и с верхних веток падали им на голые спины. 
Я стоял около наклонного ствола, и моя голова находилась как раз на уровне ног мальчиков, так что я видел, как после каждого муравьиного укуса на коже у них вскакивали волдыри. 
Однако ребятишки не обращали на это внимания; они машинально смахивали муравьев свободной рукой и продолжали ползти дальше.