Пока мы будем летать (СИ)

Верчу уже несколько минут в руках тост с сыром, который прихватила из дома. Выглядит отвратительно. Откусив кусочек, чувствую, что и этого не стоило делать. Меня тошнит от сыра.
Не знаю, повезло ли мне, что в школе никто не напоминает о произошедшем. Никакой больше Кровавой Мэри, никаких косых взглядов в мою сторону. Чувствую, будто просто перестала существовать для этих людей. Сную по школе, словно приведение.
Такое положение обстоятельств могло бы обрадовать меня, но я не могу избавиться от мыслей о том ужасном вечере. Его липкие руки на моем теле, грязные слова в моем подсознании. И я не в силах перестать думать о том, что из-за какого-то глупого слуха, моя жизнь идет к чертям. Почему именно я?
Слышу звук оповещения о новом сообщении. Наверняка это Мишель или Фостер. Не хочу видеть никого из них. Изо дня в день я не мечтаю о большем, как просто вернуться домой, где меня никто не может достать. Стены там слишком хрупкие. Иногда мне кажется, что стоит легонько ветру подуть, и это карточное строение просто рассыплется, и мы вместе с ним.
«Он тебе рассказал что-то об этом?!» — сообщение от Лиззи. Забивать свои мозги ещё и тем, что она болтает о Мишель и Фостере, последнее, о чем я сейчас хочу думать. Но теперь, когда она уже напомнила мне об этом, я чувствую, как на плечи навалилось больше груза, под которым я ломаюсь ещё больше.
«Он не мой бойфренд, чтобы я беспокоилась теперь об этом. Не говорила и не хочу говорить. Мне всё равно, если он действовал за моей спиной!!!»
Отправляю сообщение и рефлекторно подношу ко рту чёртов тост. Но как только мой язык чувствует отвратительный вкус сыра, я просто бросаю тост на соседнее сидение. Это ужасно!
«Да, но сейчас он смотрит тебе в глаза и врет. Если тебе нужен такой друг, то…»
Слишком много драмы. Я уже собираюсь печатать новое сообщение, в котором собираюсь послать Лиззи к чертям. Это она сейчас встречается с парнем, который плохо поступил со мной. Это она позвала меня на эту чёртову вечеринку. Это она игнорировала меня несколько следующих месяцев после случившегося. Так какого чёрта?!
«Ладно, прости, если я слишком назойлива…»
«Может, встретимся сегодня после уроков? У нас ведь последний урок совместный?»
Я удаляю сообщение, что собиралась ей отправить. Это всё слишком странно. Сначала она притворяется, будто не знает меня, а теперь ведет себя как мега-заботливая подруга. Не знаю, стоит ли мне верить ей после всего, что произошло между нами.
— Я же говорила, что она здесь, — слышу знакомый голос, который сразу же привлекает моё внимание. Ко мне уже поднимаются Мишель и Фостер. Мне хватило секунды, чтобы посмотреть ему в глаза и понять, что он чувствует себя виноватым передо мной. Интересно, знает ли он только, в чем его вина на самом деле?
Прячу телефон в карман, оставив Лиззи без ответа. Мне ещё нужно подумать над этим предложением. Обхватив коленки руками, я наблюдаю за тем, как Мишель, переступая через сиденья, идет ко мне. Чертыхнувшись, девушка едва не падает, что вызывает на моем лице лишь ухмылку. Нет сил смеяться.
— Господи, что это ещё такое? — спрашивает блондинка, двумя пальцами легко подняв тост с сыром, о котором я уже успешно забыла. Я лишь скривила нос в ответ. Мишель перекинула это ядерное оружие ещё за два сидения от нас.
Мишель садится слева от меня, Фостер — справа. Я сквозь толстый шар одежды чувствую, как его рука почти незаметно прикасается к моей. Я бы успешно упустила это мимо своего внимания, но это оказывается сложнее. В попытке игнорировать это, я просто надвигаю волосы на правую половину лица.
— Я написала «верность». Для меня главное в человеке верность, — кажется, Мишель решила продолжить диалог с Фостером, который они начали ещё до того, как нашли меня. — Но честность — тоже неплохо. Это важно, — она кивнула головой.
— Что написала ты? — чувствую толчок в бок со стороны Фостера.
— Я даже не понимаю, о чем вы ведете разговор, — пожимаю плечами. Честно говоря, я даже надеялась, что меня этот разговор не коснется. Я искала здесь одиночества, поэтому было бы неплохо, если бы меня не вовлекали в это.
— Задание по психологии. Черта, которую ты ценишь в человеке больше всего, — объясняет девушка. Теперь, когда всё вроде бы прояснилось, они оба уставились на меня в ожидании ответа, словно это так уж важно.
— Я… Я такую ерунду написала, — не хочу говорить, что написала, потому что мой ответ не кажется мне достаточно хорошим. Это просто было первое, что пришло мне в голову.
Но у меня не получается избежать ответа. Две пары глаз по-прежнему выжидающе смотрят на меня. Это напрягает, на самом деле. Почему я не могу просто побыть наедине?
— Человечность. Я написала «человечность», — опускаю глаза вниз. Сложив руки в замок, рассматриваю их так внимательно, будто ищу на них что-то.
Молчание, что образовалось, напрягает меня ещё больше, нежели тот разговор, что мы затеяли. Я могу услышать свист ветра, что кажется мне громче мыслей людей, которых с недавних пор я называла друзьями. Я не знаю, что мне делать и стоит ли вообще что-то делать. Всё это так неловко.
— Думаю, в этом есть смысл, — произносит наконец девушка. Она смотрит вдаль, когда я смотрю на неё. Думаю, эта черта ей присуща. Думаю, Мишель хороший человек. Не только потому, что она согласилась быть со мной, когда моя жизнь оказалась самым дном, и не потому, что она первая, кто вообще заговорил со мной в школе. Просто она человек. И таких видно издалека.
Фостер тоже человек. Несмотря на то, что я узнала о нем, мне всё ещё сложно поверить в то, что это был он. Я не могу верить Лиззи на сто процентов, но теперь не могу доверять и ему. Пока я не определила, правдой ли является вся чушь, что наговорила мне Лиззи, я не могу не видеть человека и в нем.
Мы снова молчим. Мне не совсем комфортно, поэтому я начинаю ерзать на месте. Смотрю прямо, туда, куда смотрит и Мишель. Чувствую пальцы парня, неуклюже переплетенные с моими. Фостер совсем незаметно положил свою ладонь на мою. Отдернув руку, я просто кладу её на колено. Каждое его прикосновение сейчас только больше разрушает меня.
— Кстати, я принесла тебе салат. Думаю, это намного лучше… Этого нечто, — Мишель первой нарушает тишину. И я даже отчасти рада, что именно она делает это. Девушка улыбается, протягивая мне пластиковый контейнер, из которого выглядывают листья салата, кукуруза и помидоры.
— Спасибо, я сейчас не голодна, поэтому…
— Эйприл, об этом мы и хотели поговорить с тобой, — её теплая ладонь накрывает мою холодную и совсем легко сжимает. Из голубых глаз сыпятся искорки. Я выпрямляю спину, но чувствую сзади Фостера, который теперь ещё ближе, нежели мне этого хочется. Он буквально дышит мне в затылок. Меня это более чем пугает.
— Ты достаточно хороша, — произносит у меня за спиной Фостер. Обе его руки ложатся мне на плечи, от чего я вздрагиваю. Не сдержавшись, я оборачиваюсь. Пара карих глаз, кажется, не врут мне, но если всё, что рассказала мне Лиззи — правда, странно, что я вообще могу смотреть этому человеку в глаза. Но его слова переворачивают во мне буквально всё.
— Эмм… Стюарт, кажется, ты перепрыгнул фазу, когда мы должны были сказать, что не так… — Мишель всё ещё сжимает мою ладонь и теперь, кажется, ещё сильнее. Я снова перевожу свой взгляд на неё и теперь смотрю просто в недоумении. — В общем, мы заметили, что ты… Ты никогда не ешь вместе с нами. И вообще… То есть я не думаю, что ты должна это делать… Ты и так очень красива, — обрывчастые фразы свидетельствуют о том, что Мишель ужасно волнуется. Я волнуюсь не меньше неё.
Но я выдавливаю из себя улыбку в ответ. Опускаю глаза, мне срочно нужно найти себе оправдание. Пытаюсь выглядеть более непринужденно, насколько это вообще возможно, ведь всё моё тело сейчас напряжено. Но когда поднимаю глаза и снова смотрю на Мишель, то понимаю, что выгляжу сейчас не весьма адекватно.
— Я не хотела говорить об этом… Я придерживаюсь специальной диеты, которую мне прописал врач. Ем лишь в определенное время и только определенную еду. Мне очень жаль, что вы неправильно меня поняли, — мне хочется стукнуть себя же по лбу за эту глупость. Вообще не понимаю, как я могла придумать такую ерунду, но, похоже, это действует.