Грязный секрет (ЛП)

***
На следующее утро, я выползаю из комнаты, пока Мила продолжает спать. Спускаюсь, обходя скрипучие ступени, и иду на кухню. Моя гитара прислонена к задней двери, я поднимаю её и кладу на стол. Открываю чехол и беру два блокнота: один из чехла, а второй, в котором писал вчера.
Ранним утром прохладный ветер обдувает мою голую спину, пока я сижу на ступеньках крыльца, гитара лежит на коленях. Я перелистываю блокноты, пока не нахожу нужные записи, и пытаюсь связать ноты с текстом.
Я играю и напеваю каждые пару строк, чтобы убедиться, что всё правильно. Я уверен в том, что делаю, но в любом случае повторяю снова и снова. Повторяю до тех пор, пока мелодия не застревает в моей голове, и я не обретаю уверенность, что ненавижу каждое слово, написанное прошлой ночью.
— Всё в порядке, сынок? — папа просовывает голову в дверной проём, когда я заканчиваю играть.
Поднимаю на него взгляд.
— Да. Просто… запутался.
— Мила проснулась, — произносит он. — Не спеши. Твоя мама приготовила ей завтрак.
— Ты должен был позвать меня раньше, — закрываю блокнот и встаю. — Я бы сам сделал.
— Ты успокаивался. У меня не было намерения прерывать тебя, — мама прерывает нас суровым взглядом. — После вчерашнего тебе точно это необходимо.
Я не обращаю внимания на раздражение в её голосе и прохожу мимо неё в дом.
— Во сколько она заберёт Милу?
— В час, — отвечает мама. — Лейла написала мне.
— Ладно, — целую Милу в голову и кладу несколько тостов в тостер. — Она в порядке?
— Лейла? В полном.
— Ты знаешь, что я имел в виду Софи.
— Что ты подразумеваешь под «в порядке»? — спрашивает она, подняв брови. — Ты в порядке сейчас?
Приму это как нет.
Пока мой тост поджаривается, я смазываю арахисовым маслом каждый ломтик. Я откусываю от одного и облокачиваюсь о столешницу, наслаждаясь хрустом. Меня окружает напряжённая и неловкая тишина.
Тэйт заходит через переднюю дверь, выглядя так, будто не ночевал дома.
— Тэйт Бёрк! — кричит мама. — Где ты был?
— Отстань, мам, — он направляется сразу наверх. Надеюсь, в душ.
Эйден фыркает, проходя на кухню.
— Эй, бро, у них скоро будет ещё один из братьев Бёрк, о котором можно будет писать домыслы. Он может даже скинуть тебя с первой страницы, когда его последняя пассия продаст свою грязную историю, — он хлопает меня по плечу.
Я ухмыляюсь. Да. Та история о групповушке была неловкой, мягко говоря. Всё-таки, Тэйт был не виноват, что одна из девушек, будучи проституткой, продала звёздную историю в газету. Не думаю, что в следующие три месяца родители бросили на него хоть один взгляд. Чёрт, да они не разговаривали с ним полгода.
— Лучше бы этого не произошло, — ворчит мама.
— Диана, дорогая, почему бы тебе не принять душ? — папа выводит её из кухни.
Она опять ворчит, но делает, как он сказал. Папа ждёт, пока она не окажется вне пределов слышимости, и садится за стол, опираясь о него.
— Слава Богу, — произносит он, вздыхая. — Я имел дело с этим всю ночь, так что вам, мальчики, лучше поработать над своим поведением. Я понимаю, что слишком поздно говорить об этом Коннеру и Тэйту, но, Эйден, дорогой мой, веди себя, сынок, как идеал для своего папы.
— Дорогой отец, готов поставить на это левую половину задницы, — Эйден выхватывает у меня другой тост и уворачивается, когда я собираюсь ударить его.
— Задница! — весело кричит Мила.
— Что? Нет, — я наклоняюсь перед её стульчиком. — Плохое. Плохое слово.
— Задница, — хихикает она, прикрыв лицо ладошками.
Я стреляю взглядом в Эйдена.
— Спасибо.
— Извини, братан, — он на самом деле выглядит виноватым.
Вытираю лоб и поднимаю её со стульчика. Пора готовиться.
***
— Что думаешь? Отстой, да?
Мила хватается за пальцы ног и раскачивается.
— Приму это как «да», — вздыхаю и беру карандаш, чтобы изменить несколько слов. — Ладно, господин автор, как насчёт… — я наигрываю последние поправки перед припевом и начинаю читать с листа. — Время пройдёт, и чувства изменятся, но ты не знаешь, всё те же ли мы, я всё ещё хочу тебя как раньше, я всё ещё хочу тебя, как ты хочешь меня... Да?
Мила хлопает в ладоши.
— Да, папочка!
— У тебя явно мамины способности для написания песен, а не мои, — я проверяю следующий абзац. — Ладно, следующие строки, — снова начинаю играть. — Я отрицаю это, потому что больно, я борюсь с этим, потому это чувство сжигает, но я хочу всё, что ты можешь дать... Как-то так?
Я смотрю наверх, Софи стоит в паре шагов позади Милы. Её волосы собраны на макушке, тёмные тени залегли под глазами, губы потрескались.
Мила снова хлопает в ладошки в знак согласия, и я киваю.
— Хорошая работа, детка, — ставлю галочку рядом со строчками. — Смотри, кто пришёл.
Она поворачивает свою маленькую головку и падает навзничь. Смеётся, встаёт и, подбежав к Софи, обнимает её за ноги.
— Привет, малышка! — Софи наклоняется и поднимает её на руки. — Тебе было весело с папой?
Мила кивает.
— Пой! Папа, пой! — она смотрит на меня с большой улыбкой.
— Да, папа пел, — ставлю гитару и встаю. — Я принесу её вещи, — говорю Софи.
Она кивает и относит Милу на крыльцо. Лейла толкает меня в спину, и я, спотыкаясь, выхожу из кухни. Сыпля на неё проклятия, начинаю подниматься наверх, пока она наступает мне на пятки.
Она захлопывает дверь в спальню.
— О чём ты думал, так разговаривая с ней вчера?
— Я, очевидно, не думал, — начинаю собирать вещи Милы в её сумку.
— Да, серьёзно, Шерлок. Она плакала на моём плече, Кон, — Лейла хватает меня за руку и заставляет посмотреть на неё. — Всю ночь. Всю чёртову ночь.
Я выдёргиваю свою руку, моё сердце сжимается.
— Чего ты от меня хочешь, Лей? Я уже знаю, что она не примет извинений. Она не хочет разговаривать со мной. Хочешь, чтобы я послал ей цветы и чёртового мишку, держащего воздушный шар с надписью «Прости»?
— Я не знаю, но тебе стоит придумать что-нибудь.
— Я делаю то, что она хочет. Веду себя как отец, и держусь подальше от неё, — открываю дверь. — Уважаю её желания.
— Невозможно, — она качает головой и отступает в свою комнату. — Ты невозможный.
Она закрывает дверь, выгнав меня, и я минуту смотрю на неё. Что это значит?
Спустившись вниз, протягиваю Софи упакованную сумку Милы.
— Спасибо, — тихо произносит она, пристёгивая Милу в коляске. — Я приведу её завтра. Если ты хочешь.
— Да. Я могу прийти и забрать её.
— Нет. Я приведу её, — она наклоняется вперёд. — Готова, Мила?
Дочка кивает. Я наклоняюсь и целую её в лобик, потом в щёчки, в носик, и в завершении в маленький ротик. Она смеётся и крепко обнимает меня за шею.
— Пока, пап. Пока, пока, пока, — она машет мне пухлым кулачком.
— Пока, малышка.
Я дожидаюсь, когда они уйдут, а затем падаю на траву, подложив руки под голову. Чёрт, как бы мне хотелось, чтобы всё было не так. Так не должно быть. Она должна быть здесь, всё время рядом со мной.
Они обе должны быть рядом.
Нахрен всё это. Бью рукой по дереву рядом со мной. Я понимаю, что никогда не прощу Софи, но не могу осуждать её вечно. И, чёрт возьми, они обе мои, мои девочки, и они должны быть со мной. А не вдвоём на другом конце леса, пока я сижу здесь в одиночестве.
Но я ничего не могу с этим поделать.
Передвигаю гитару, возвращая её обратно на колени, и утыкаюсь в блокнот, снова погружаясь в музыку.
Глава 15
Софи
— Мила? Мила, детка, пожалуйста, вытащи свои пальчики из носа, — я вздыхаю и шагаю вперёд, убирая их.
Она вскрикивает и хлопает по дивану.
— Нет! — и сразу засовывает пальцы обратно.
— Мила Лу! — снова вытягиваю их. — Сделаешь это ещё раз, и ты наказана!