Гармана

— Предатель! — зло сказал он, поставив ему ногу на грудь.
— Нет! — слабо отозвался Арут. — Тебя обманули, Владетель… Прорицатель обманул, чтобы войти к тебе в доверие…
Перед смертью Арут решил сделать все для того, чтобы представить себя жертвой недоразумения. Это ставило под угрозу планы Лоэра, может быть, даже ставило под удар его жизнь и открывало все лазейки замыслам суперата. Никор до хруста сжал челюсти. Взгляд, полный ненависти, остановился на Лоэре. Лязгнул меч и застыл в воздухе.
— Гел…
В глазах Никора на секунду промелькнуло какое-то неуловимое воспоминание, какая-то неясная мысль.
— Гел, это же я, Лоэр… Ну, вспомните вашего Рита Лоэра!
— Лэр…
— Да, да, Лоэр!
Рука с мечом медленно опустилась, пальцы левой судорожно сдавили виски. Так он стоял с минуту. Все замерли, ожидая развязки и боязливо переглядываясь между собой. Леопарды натянули ленты как струны.
— Стойте… — неизвестно к кому обратился Никор. — Лэр… Лэр… Кто ты?.. Вроде мы с тобой встречались, давно-давно…
— Конечно же, Гел! Вспомните Сурт, службу в легионе примэрата Ариса Юркона…
Никор едва заметно улыбнулся:
— Ты, наверно, чародей, прорицатель?.. Твои слова подобны песне юных эрсин, звуку чистого родника в пустыне… Ну, скажи мне, что за сила живет в тебе? И что мешает мне убить тебя? Чары или защита богов?
— Старая дружба, Гел.
— Ты опять назвал меня Гелом. В этом есть что-то давнее — манящее и пугающее. Ты, видно, тем и страшен, что речи твои дают крылья ослам и превращают львиц в ланей… Нет, двоим нам не сжиться на этом свете!.. Арестуйте его! — сказал он телохранителям. — Я сам подвергну его пыткам!.. О, что я испытал со смертью преданного Арута!
 
5. ДВЕ ВСТРЕЧИ
Видимо, не меньше суток пробыл Лоэр в подземелье. За это время никто не приходил к нему. Мучила жажда и голод. Факел давно погас, и неуютный холодный мрак казался бесконечным и жутким. В мертвой тишине пищали крысы — их мягкий топот раздавался иногда совсем близко.
Однажды вдруг забрезжил свет, четко очертив арку узкого прохода, и в камеру вошел человек с крохотной коптилкой над головой. Каково же было удивление Лоэра, когда он узнал Беруша. В слабом свете лицо его казалось еще более безобразным, а руки, державшие глиняную чашу с чадящим фитилем, были словно облеплены коричневой чешуей.
— Эрат, — надсадно прохрипел он, — я усыпил стражу. Только скорее!
Лоэр опешил.
— Зачем?
— Как зачем? Неужели вы хотите умереть?
Лоэр с минуту молчал, глядя мимо Беруша во мрак помещения, затем тихо сказал:
— Нельзя мне уходить отсюда, друг мой. Нельзя. Вот в чем штука. Я очень рад, что здесь, в чужом краю, есть хоть один человек, на помощь которого я могу рассчитывать…
— Но вас же убьют!
— Поймите, Беруш: уйти отсюда я не имею права!
— Э-эрат…
В голосе Беруша Лоэр вдруг уловил столько боли, что волна озноба прокатилась по спине, и он вгляделся в страдальческое лицо спасителя. Беруш не выдержал и опустил голову.
— Вам нельзя здесь… — прошептал он.
Лоэр с усилием потер лоб, мышцы его напряглись.
— Прошу вас, уходите, пока не поздно.
Беруш сразу как-то сник, словно растение на морозе, и медленно побрел к выходу.
— Вы забыли светильник, эрат…
Беруш замер. Когда он повернулся, Лоэр увидел на его обезображенных щеках слезы. Большие чистые глаза в последней попытке умоляли о побеге. Лоэр молча покачал головой и завороженно смотрел перед собой, пока слабый свет коптилки не померк в проходе. Когда полный мрак окутал его, он продолжал, не шелохнувшись, смотреть в ту же сторону: таинственный Беруш всколыхнул мысли, и в душе тоже что-то перевернулось. Так, не садясь, не меняя позы, он простоял до тех пор, пока в камеру с факелом в руках не вошел один из командиров Никора. Прежний факел он небрежно бросил в угол, а на его место воткнул тот, который принес с собой. Ни слова ни говоря, он приблизился к Лоэру и, освободив его руки от цепей, коротко сказал: «Убирайся».
— Куда?
— Куда хочешь. Тут будет другой.
— Ну и пусть себе будет — не подеремся, места хватит.
Командир посопел немного, не спуская с узника задумчивых глаз, и спокойно заявил, что двинет ему по загривку. Лоэр сел на скамью:
— Пойми, друг мой, мне негде жить! А здесь уютно, как во дворце.
— Ишь брякнул — как во дворце, — проворчал командир, смягчившись. Глаза его подобрели, и в углах губ появилась сочувственная улыбка. — Жрать-то, небось, хочешь?
— Не отказался бы.
— На вот, пожуй лепешку… Да ступай, ступай наверх, не торчи тут.
Трое солдат ввели в камеру низкорослого крепыша в серой тоге и с удивлением уставились на сидевшего Лоэра.
— А этот чего тут? — спросили они.
— Да пусть, — сказал командир нерешительно. — Уходить не хочет.
— Так Владетель же велел выгнать его!
— Я схожу к нему. — Командир машинально позвенел цепью и бросил ее конец на пол. — Парень-то вроде хороший: раз не бежит, значит и в самом деле не виноват перед нами… А ну-ка, прикуйте новичка, ребята, да покрепче! — Он обернулся к Лоэру. — Ладно. Вот твой угол — сиди покуда, а я схожу к Владетелю, может, придумаем чего.
Когда стражники скрылись в проходе, прикованный к стене человек сказал:
— Права сильных утверждаются оружием!
Лоэр вскочил с места.
— Наконец-то! — Он вгляделся в лицо нового узника. — Боги! Бун Харт?
— Да, это я, Лоэр. Не подходите. Лучше стойте у входа, как бы не подслушали. Я здесь по просьбе Гара Эрганта, чтобы лично ему передать все, что услышу от вас. Будем говорить о главном. Место встречи с посланцами пока остается прежнее: на горе. На всем пути от Сурта до Квина расположены посты самых быстрых всадников и быстроходных кораблей. Гонцы днем и ночью будут передавать друг другу срочный сообщения: ведь летающие лодки теперь бездействуют!.. Ах, как я глупо попался, Лоэр! Эргант так надеялся на меня!
— Не отчаивайтесь, друг мой. Я обещаю освободить вас.
Глаза Буна Харта словно вспыхнули.
— Не выдумывайте! Во мне ли дело? В общем, будем считать, что я здесь надолго, поэтому вместо ваших новостей для примэрата я буду говорить о новостях в Сурте.
— Рано отчаиваться, Харт, и тем не менее я с интересом выслушаю вас. Прежде всего, как самочувствие Гара?
— Неважно. — Бун Харт понуро уставился в пол. — Лихорадку он считает пустяком по сравнению с опасностью стать рептоном. Он железный человек — вы знаете, — и все же с приступами удается справляться все труднее.
— Бедный Гар!
— Он не любит, когда его жалеют, Лоэр.
— Знаю.
— Ну, а в остальном… Положение в столице и в Стране налаживается благодаря жестким мерам примэрата. Он добился самоличного решения спорных вопросов. Он умно и смело ломает старые представления, мешающие избавлению от нашей главной беды — рептонства. Жаль, что эрат Горан выступил против самовластия Эрганта и в знак протеста вернулся в свою деревню.
Лоэр досадливо ударил кулаком по каменной стене.
— Как это скверно, друг мой! Надо как-то примирить их!
— Пытались. К эрату Горану ездил даже старейшина Народного Собрания и эрат Мегул… Кстати, Лоэр… эрат Мегул убит.
— Убит?!
— Да. Гнофоры… Не один он: в тот день были отравлены эраты Илос и Барет.
Лоэр застонал, уткнувшись лицом в стену. Потом резко обернулся:
— А Квин? Что с Квином, Бун?
— Жив ваш Квин. Только после смерти Барета не может говорить… Да, и вот еще что, Лоэр. Слушайте же! Однажды к Гару Эрганту подошла эрина. Лицо ее было закрыто — одни глаза. Она передала примэрату вашу записку, в которой значилось: «Гар, прошу тебя верить этой эрине, как мне» — и ваша подпись… Подождите, не перебивайте. Ваш брат сообщил мне ее имя. Это — Виния Эроб. Правда ли, что она выполняла ваши поручения?
— Да нет же! — Лоэр заметался по подземелью. Только теперь он понял в полной мере свою вину. Да разве мог он предполагать, что Виния пойдет на такой дерзкий шаг, даже имея в руках записку, в шутку сочиненную для Эоры? — Нет, Бун! Вы хорошо знаете, кто такая Виния, и явилась она к Гару для нового злодейства! — Лоэр бросился к Харту и схватил его за плечи. — Вам надо немедленно возвращаться! Берегите наших друзей! Спасайте Гара!