Гармана

Виния днем не пошла на праздник, сославшись на недомогание, и лишь вечером с видимой неохотой покинула дворец. Она шла по улицам медленно, глядя себе под ноги, и поднимала голову лишь тога, когда ее останавливали блюстительницы порядка, чтобы удостовериться в том, что она женщина.
В праздничный день настроение у Винии было не праздничное: прошло уже не мало времени с тех пор, как она проникла во дворец примэрата, но до сих пор не сумела выполнить волю Бефа Оранта. А он ей сказал перед тем, как отправить в Сурт: «Эргант Гар и предавший нас Квин — вот две последние жертвы. Их смерть — ваше возвращение в Эрусту. Их смерть — ваше право требовать от меня любых сокровищ Гарманы!..» Не все так просто, как думает суперат. Эрганта постоянно оберегают верные люди, а Квин, этот влюбленный в нее дурачок, за семью дверями, к нему не подступишься. Впрочем, вышел бы он только в сад, хоть на миг, этого было бы достаточно для осуществления задуманного…
Виния остановилась перед своим бывшим домом. От факелов было светло. Постояв немного возле забора, она вошла в сад. Там, вокруг цветника, раскинулась поляна, подступавшая к дому, деревья, окружавшие ее, были редкими, и поэтому никакой соглядатай не смог бы подойти к ней близко не замеченным. Она села на скамью. Бросила в цветник, как бы в задумчивости, два камушка. Потом нагнулась над дорожкой и стала что-то чертить на песке прутом. Не глядя на цветник, она почувствовала, как одна из мраморных плит чуть приподнялась.
— Ила, ты? — тихо спросила Виния, не меняя позы.
— Я, госпожа, я! — отозвался хрипловатый женский голос. — Уж заждались мы вас!
— Помолчи. За мной следят?
— Роката говорит, двое. Но они далеко отсюда — ничего не услышат. Только не открывайте лицо, госпожа, говорите так.
— Слушай меня внимательно, Ила. Пусть Олвет поскорее узнает, от кого поступают с Юга сообщения примэрату — это очень важная птица, и как бы мне не пострадать из-за нее!
— Госпожа…
— Помолчи! Передай Олвету кинжал в золотых ножнах в награду за то, что он умело изменил смысл сообщения с Юга и представил меня примэрату как врага гнофоров.
— Но, госпожа: Олвет неделю назад умер…
Виния долго молчала, по-прежнему водя прутом по песку, затем сказала:
— Передашь мою просьбу Осору и все теперь будешь делать через него.
— Слушаюсь, госпожа.
— Возьмешь у него яд молочая. Положишь завтра же в тот выступ возле ворот, где оставляла мне записку Олвета. Ты все поняла, Ила?
 
7. У ГЕЛА НИКОРА
— Пошли! — едва войдя в камеру, сказал стражник.
— Куда?
— К Владетелю.
Лоэр взглянул на Буна Харта:
— Раз приглашают, надо идти. Но я еще вернусь, чтобы уйти отсюда вместе с вами, Бун!
Лоэр вышел вслед за стражником. Крутой подъем вывел их в сад, а дорожка — к подъезду дворца. Перед входом стояли четыре солдата охраны, в потускневших кирасах и шлемах с перьями страуса. Солдаты, свирепо скосив глаза, молча кивнули своему товарищу и взяли алебарды на себя.
— Ну вот, пришли, — сказал стражник. — Ступай на второй этаж.
Лоэр поднялся по лестнице. Навстречу вышел человек в командирском шлеме и дал знак следовать за ним. Миновали несколько залов и очутились в помещении, сверкавшим обилием драгоценных камней. Между колоннами, возле стен, застыли с усталыми лицами солдаты, посередине зала — большой стол и кресла. И все. А в обширной лоджии с невысоким барьером стоял Никор. Услышав шаги, он оглянулся и подозвал Лоэра к себе. Командир ушел.
— Владетель сегодня не ездил на верфь, — сказал Никор, садясь за низкий столик у ложа и предлагая собеседнику сесть напротив. — Ты настоящий прорицатель, Лэр. Я не верил тебе и все-таки выходил на балкон во время вчерашнего ужина.
— И видел их?
— Видел. Это те, кого я считал своими друзьями: двое — наместники богов, третий — начальник войска.
— Верно, Владетель. Прогнал бы ты лучше служителей неба.
— Почему ты хочешь, чтобы я прогнал их? — непонимающе спросил Никор. — Ведь они оттуда, откуда и ты.
— Откуда?
— Не хитри, прорицатель. Неведомая для меня ваша страна больших знаний, видно, велика, как наша земля, и путь до нее далек. Говорят, все вы спустились с неба.
— Кто говорит?
— Наместники богов. А ты почему-то молчишь.
— Но это неправда, Владетель. Мы все из одной страны!
Никор отмахнулся:
— Перестань. Владетель ценит твою скромность, только говори ему всегда правду. Конечно, служители неба не признают тебя посланцем богов — только себя, — но я и так вижу, что ты тоже оттуда: и их, и тебя выдают глаза и что-то еще, чего я не знаю.
— Как бы объяснить?..
— Потом, потом, Лэр, — нетерпеливо сказал Никор. — Ты спас мне жизнь, и я не хочу оставаться в долгу. Те трое, что были на балконе, говорили не только обо мне: они подтвердили предательство Арута и договорились умертвить тебя, поскольку видят в тебе опасное препятствие к достижению своих целей.
— А какие у них цели?
— Цели?.. Они хотят до прихода каких-то союзников захватить как можно больше земель у северных племен, а всех пленников убивать… и все это должно делать мое войско…
— Вот видишь, Владетель! Племена, на которые идет твое войско, ни в чем не виноваты перед твоим народом, и потому надо вернуть войско обратно!
Никор прошелся по лоджии и остановился у барьера.
— Может быть, Лэр прав. — Он провел рукой по лицу и сдержал готовый вырваться стон. — Я болен, Лэр. Я очень болен! Если вылечишь меня, буду считать, что опять спас мне жизнь.
— Я не лекарь, Владетель, но сделаю все, что в моих силах. А что с тобой?
— Не знаю. Дух уныния, дух вечерних сумерок часто овладевает мною. Я обращался к ведунам — к тем, что дуют на золу сожженных трупов. Они заставляли меня пить змеиный яд — он леденит сердце и туманит разум; заставляли ходить ночью по городу мертвых и спускаться тайными ходами в могильники. Ничего не помогло! Одна надежда на тебя.
Сначала Лоэр хотел отказаться от попытки, однако, вспомнив о чудесах внушения, все же согласился:
— Я излечу тебя, Владетель, с одним условием: если ты откажешься от вредных услуг ведунов и перестанешь пить вино.
— Конечно, Лэр! — Глаза Никора засветились надеждой. — Владетель тебя сделает своим главным лекарем!.. А когда же я буду здоров?
— Думаю, через месяц. Может быть, раньше.
— Да благословят боги дни твои, Лэр! Что я должен делать?
— Будешь принимать лекарство в моем присутствии и в час, который я назначу. Этому меня научил Гар Эргант.
— Кто он?
— Тебе его имя ни о чем не говорит? Гар Эргант, Урс Латор, Синий Пустынник?
— Н-нет.
— Ничего. Вспомнишь. Когда-то ты его знал также хорошо, как и меня. Мы были друзьями, и звали тогда тебя Гелом Никором.
Никор сосредоточенно, прищурясь смотрел на Лоэра, массируя пальцами лоб. Кажется, он пытался в чем-то разобраться или что-то вспомнить, но мысли постоянно ускользали, и тогда лицо его становилось печальным, растерянным, из груди вырывался тяжелый вздох.
— Гел — противное имя, — неожиданно заявил он. — Напоминает не то змею, не то жабу… Так Лэр говорит, я знал его… Где это было?
— В Сурте.
— Это удел или город?
Лоэр поднялся.
— Не стоит пока говорить о прошлом, Владетель. Оставим до другого раза. Обещаю, ты все вспомнишь, и наши прежние дружеские отношения вернутся снова.
— Странно говорит Лэр… Говорит: не посланец богов и прибыл сюда не с неба.
— Да. Лэр утверждает это.
— И, выходит, наместники врут?
— Разумеется.
— Почему же тогда они убеждают Владетеля в обратном?
— Потому что им легче обманывать тебя от имени богов. И тебя, и твой народ.
— Так. — Никор поморгал, морща лоб. — А ты не посланец неба и… выходит, не хочешь обманывать меня, хотя и мог бы?
— Выходит так. — Лоэр улыбнулся при мысли, что Никор разобрался в этом самостоятельно. На душе сразу стало легче. — Может мне сказать Владетель, что он собирается делать с человеком, которого велел приковать цепями к стене подземелья на мое место?