Зверь с той стороны

Фантазия моя помаленьку истощалась. Пламень же любовный в груди при виде Милочки униматься не желал. И я подумывал уже иной раз, едва ли не всерьёз, предло-жить ей прямо и недвусмысленно выйти за меня замуж. Наверное, это судьба…
– Тогда другой вариант, – шепнул я, снова поиграв бровями. – Прогуляемся ве-черком по парку отдыха трудящихся? Природа пробуждается, радуясь тёплой весне, и мне ведом укромный уголок, где цветут подснежники! Мы возьмемся под руку словно влюбленные, будем щебетать и целоваться в целях маскировки, так что никто не догада-ется, что мы идем хищнически рвать новорожденные эндемики. Ах, сколь это будет ро-мантично!.. Ну как?..
– В одну повозку впрячь не можно коня и трепетную лань, – сымпровизировала жестокосердая Людмила Фердинандовна, демонстративно приникнув к чуду вычисли-тельной техники.
«Отстань, жеребец сладострастный», – перевел я для себя безрадостно. Играть бровями смысла больше не было. Пришлось настроиться на официальный тон:
– Девушка! – проговорил я предельно строго. – Отвлекитесь-ка на момент от сво-его пасьянса. Я прибыл по делу, между прочим. Мне, знаете ли, назначено!
Она бесстрастно проглотила «пасьянс» (на экране присутствовала какая-то табли-ца, даже отдалённо не похожая на карточную колоду), сверилась с записями и кивнула:
– Входите, молодой человек, вас ждут.
Я, как заправский битюг, цокая подковами, звеня уздечкой и тряся гривой, про-рысил в кабинет.
Лишь от идеи ронять на ходу конские яблоки, поразмыслив, отказался.
Выражение радости от встречи на лице Большого Дядьки казалось неподдельным. Рукопожатие его было как всегда крепко, а дружеское похлопывание по плечу – веско. Профиль – всё также аристократичен, выправка безукоризненна, стать – завидна. Белая кость, голубая кровь. Долгих вступлений он не терпел и сразу после приветствий пере-шёл к делу:
– Скажите, дружище, вы, кажется, сейчас не заняты ничем серьёзным?
– Абсолютно ничем, – сказал я. – Институт распустили в бессрочный неоплачи-ваемый отпуск. Решается вопрос о его окончательном закрытии. Как уродливой цитадели ретроградов, бездарей и мотов. Государственные деньги бросать в прорву бесполезных сегодняшнему дню научных исследований преступно, знаете ли.
– Так вы на мели? – незамысловато срифмовал Большой Дядька.
– Игорь Игоревич! – воскликнул я с укором. – Всё бы вам подшучивать надо мною. Вашими стараниями я вполне прилично обеспечен до глубокой старости. Каковая наступит не раньше, чем мне исполнится годиков тридцать пять. Почти десятилетие в запасе. Служба в институте – хобби, сами, небось, знаете.
Большой Дядька довольно прищурился. Действительно, с его подачи я некоторое время назад оторвал денежную работу за рубежом, выполнил, получил приличный рас-чёт в общеевропейской валюте и мог считать себя ныне вполне справным мужчиной.
– В таком случае, – сказал он, – как вы отнесётесь к тому, чтобы возобновить на-ше сотрудничество?..
Кто такой Большой Дядька, я и сам толком не знаю. С одной стороны, кажется, никакой тайны: Игорь Игоревич Тараканов. Главный редактор «научно-популярного и литературно-художественного» журнала «Взгляд сверху», включённого даже в каталог Роспечати. Тираж журнала не превышает полутора тысяч экземпляров. Печатается в нём всё, что угодно. Последние новости науки и техники, сплетни из Сети, фантастика, хор-рор, достаточно серьёзные исторические статьи и совершенно несерьёзные тоже. Эксклю-зивные рецензии на нашумевшие книги (это, по моему мнению, самое интересное, – ре-цензент во «Взгляде» остроумец и эрудит каких поискать). Интервью с зомби и долгожи-телями, мемуары отошедших от дел вурдалаков, словарь-справочник по криптозооло-гии… Одним словом, винегрет. Но вкусный – подача даже самой распоследней лабуды вызывает уважение к профессионализму авторов, а редакционные комментарии заслу-живают номинации на «Золотого Остапа». Оформление номеров пристойное, цена при-емлемая. Тираж журнала растёт на несколько десятков экземпляров с каждой подпиской.
Однако с другой стороны личность и «модус операнди» Тараканова не выглядят для меня столь уж очевидными. Взять, к примеру, национальность. Этакая гремучая смесь, результат совместных, не одного века стараний русского и итальянского дворянст-ва хороших родов с привлечением австро-венгерских и испанских сил. Или, например, гражданство. Двойное, российско-итальянское. Сеньор Тараканни. Князь Тараканов, ес-ли хотите. На закономерный в таком аспекте вопрос о родстве с печальной памяти исто-рической княжной, он обычно загадочно улыбается – хоть Мону Лизу дубль два с него рисуй. На зависть маэстро Да Винчи. Кем является Тараканов на Апеннинах, я и подавно не ведаю. А врать не желаю.
Познакомился я с ним в ситуации, которую можно было с полным правом назвать критической. Если быть кратким – я как раз малость повздорил с солидным денежным человеком. Если ещё короче, дал в рыло депутату. А тот взял, да и обиделся. Крепко так обиделся! И сразу стало для меня жутко актуальным временное укрытие какое-нибудь отыскать. А тут подвернулся Большой Дядька. Этот отзывчивый мэн с белоэмигрантской внешностью и неуловимым акцентом душевно вошёл в непростое моё тогдашнее поло-жение и предложил пожить месячишко, а то и два в стране его детства – солнечной Ита-лии. Где я и очутился таким вот нежданным и негаданным (да что там – сказочным) об-разом уже на следующее утро. Всё было оформлено как командировка на фирму «Марчи-галья» от родного для меня НИИ. Тогда ещё дышащего – хоть и не полной грудью, но пока что не на ладан. Сам Игорь Игоревич любезно согласился сопроводить меня в даль-ней поездке. А заодно подсобрать для журнала материалов об очередном явлении италь-янским крестьянам пресвятой девы Марии. Компания его пришлась весьма кстати, по-скольку по-итальянски я знал только «паста» да «аморе». Тараканов же трещал без за-пинки, что неудивительно: родился и вырос в Вероне, Россию впервые посетил в три-дцать лет; тогда она и запала ему глубоко в сердце. На всю оставшуюся жизнь.
Мы подружились. Вместе ездили на таракановской машине к морю, к памятникам истории, религии, культуры. Вместе – на футбол. Ещё больше сблизила нас автомобиль-ная авария, произошедшая перед самым отъездом на родину. В ней я так замечательно приложился головушкой к лобовому стеклу, что некоторая часть памяти навсегда поки-нула меня через образовавшийся в черепе пролом; Большой же Дядька охромел.
Наскоро подлатавши раны, мы отправились в Россию, где лечение всё-таки до сих пор значительно дешевле. А господа с «Марчигальи» даже заплатили мне кое-какие деньги.
И вот что ещё считаю я важным сообщить. О своём сражении с депутатом и по-следующих итальянских похождениях, в которые любому здравомыслящему человеку верится с немалым трудом, знаю я только со слов Тараканова. Амнезия после аварии по-лучилась аккуратная, как по заказу. События со дня накануне отбытия в Италию до дня возвращения на родину оказались словно бы вырезаны из моей памяти с филигранной точностью. Наводит на некоторые вопросы? Возможно. Только я от них давно отказался. Ответить-то на них всё равно может один Тараканов. Подтверждением правдивости его слов могут служить лишь счёт в банке да отметки в загранпаспорте. Да шрамы на теле, особенно на макушке. Мне пока достаточно.
С тех пор мы продолжали поддерживать тёплые отношения и делать друг другу одолжения. Так, именно я привёз для «Взгляда сверху» ногу гигантского ракообразного, встреченного моим родным дядей-пасечником в лесу. С чудовищем дядя сразился топо-ром и победил, обратив его в бегство. Отсеченная нога осталась трофеем. Ещё я привёз фотографии с места происшествия и развернутое интервью на два десятка страниц. Дя-дюшка мой Прохор многословен неисправимо. В двухметрового рака-монстра никто так и не поверил, нога же – вот она: в красном редакционном углу, под броневым стеклом. Рядом с фосфоресцирующим периодически обломком летающей тарелки и чучелом детё-ныша водяного. Чучелом, которого отчего-то жутко боятся кошки и девственницы. Ми-лочка, например, аж до алебастровой бледности боится этого семивершкового уродца с жабьей харей.