Собрание сочинений (Том 4)

Т е е с а л у. Завтра. Картофель придется расходовать экономно. Капусту можете давать без ограничения. Кипяток тоже. Кипяток очень бодрит. 
Л у т с (без большой уверенности). Да-а... 
Т е е с а л у. Мороженая капуста полезна в сыром виде. В ней много витаминов. А картофель экономьте. Я на вас полагаюсь, Лутс, как на старого солдата. 
Л у т с. Варить, значит, в ведре... Ну, хорошо. Господин Теесалу, я вас помню вот таким мальчиком в переднике, скажите мне: раньше мы когда-нибудь экономили картофель? 
Т е е с а л у. Ну, это... разговор не ко времени и не к месту. Война, Лутс, война! Одним словом, сегодня вы примете первую партию. (Уходит.) 
Л у т с. Одним словом, одним словом... Одним словом. 
Бормоча, ставит винтовку в угол, уходит. Слышны шаги, поднимающиеся по лестнице. На хоры входит В а л я. На ней осеннее пальто, из которого она выросла, и шапочка набекрень. За плечами, на лямках, мешок. Валя садится на нары и медленно спускает лямки с плеч. Возвращается Лутс с охапкой дров, сбрасывает дрова у печки. 
Одним словом. 
Валя кашляет. 
Вернулась? 
В а л я (откашлявшись). Да... 
Л у т с. Забыла что-нибудь? 
В а л я (греет пальцы дыханием). Нет... 
Л у т с. А чего пришла? 
В а л я (легко). Ей-богу, не дойду. 
Л у т с. А куда тебе приказ идти? 
В а л я (греет пальцы). Гдов. 
Л у т с. Гдов. Там родственники? 
В а л я. Никого нет. 
Л у т с. А зачем тебе туда идти? 
В а л я. Я не знаю. 
Л у т с. Гдов. Это близко: километров, должно быть, семьдесят или восемьдесят. Надо идти, если приказ. 
В а л я. Не пойду я никуда. 
Л у т с (усаживается, закуривает). Все пошли, а ты не хочешь? 
В а л я. Они тоже не хотели. Они поумирают, пока дойдут. 
Л у т с. Так ведь пошли. Послушались. 
В а л я. Ну и пусть их. Не надо было слушаться. 
Л у т с. А ты куда? 
В а л я. Я - тут. (Разувается.) 
Л у т с. Тут больше нельзя. Тут будут пленные. 
В а л я. Вот и я буду. Я тоже пленная. 
Л у т с. Ты не пленная. 
В а л я. А кто я? 
Л у т с. Ты беженка. 
В а л я. Почему беженка? Мы не бежали, нас погнали к немцам в тыл. (Показывает туфлю.) Можно в таких туфлях пройти семьдесят километров по снегу? (Снимает чулок.) И в чулках снег. 
Л у т с. Напрасно ты. Не придется тебе тут быть. Знаешь, с пленными как строго? Нельзя им в одном помещении с жителями. 
В а л я. А пленные - не жители? 
Л у т с. Какие же они жители, когда они пленные? 
В а л я (надевает чулки, которые вынула из мешка). Вы меня выгоните? 
Л у т с. Прикажут - выгоню, конечно. 
В а л я. Если прикажут выгнать, то прикажут, куда меня отвести, правда ведь? 
Л у т с. Как же, вот сейчас побегут искать тебе квартиру. Вас тысячи проходят каждый день. 
В а л я. А если я опять приду, и опять, и опять? Вы меня застрелите? 
Л у т с. Ну... Я не застрелю. 
В а л я. Бить будете? 
Л у т с. Ну... Мне нельзя тебя бить. Ты - девушка. 
В а л я. В тюрьму посадите? 
Л у т с. Да, это может быть. 
В а л я. В тюрьме, по крайней мере, будет где просушить чулки. 
Л у т с. Ты глупая. Такая большая девушка и такая глупая. Пойди к немецкому коменданту, может, он разрешит тебе остаться в городе. 
В а л я. Ходила. 
Л у т с. Ну? 
В а л я. Он одно кричит: вег, вег, цу фусс, цу фусс... Попробовал бы сам цу фусс по такому морозу в дырявых туфлях. 
Л у т с. Ты подумай. Тут будут жить солдаты. Сначала - десять солдат. Потом - сто солдат. А ты - девочка. Молоденькая. Как же можно? 
В а л я. При чем здесь молоденькая или старенькая? 
Л у т с. Я беспокоюсь за твою нравственность. 
В а л я. Побеспокоились бы лучше печку затопить. 
Л у т с. Это нельзя. 
В а л я. Почему? 
Л у т с. Запрещается мне для них топить печку. Я их должен караулить. Довольно, что я дров принес. 
В а л я. А мне можно затопить? 
Л у т с. Тебе уходить надо. 
Слышен топот многих ног. 
Ты! Чулки развесила - спрячь! Спрячь! 
Становится с винтовкой у двери. Входят военнопленные: Я р о ш, М е р к у л о в, Г р е ч к а, П а р х о м о в, Е р е м е е в, Н о в и к о в, Б о л ю т и н, Ш а р а ф у т д и н о в, Д а х н о и К о е л и. Они измождены иззябли; одеты в лохмотья обуви и шинелей. У Меркулова забинтована голова... За пленными входит полицейский С е п р е с винтовкой. 
С е п р е (считает по-эстонски). Юкс, какс, кольм, мели, виис, кус, сейтса, каэкса, юэкса, кюмме... Смирно: буду делать перекличку. (Достает список, зажигает ручной фонарик.) Ярош! 
Валя смотрит с хор, опершись на руки подбородком. 
Я р о ш. Я. 
С е п р е (осветив фонарем Яроша и оглядев его). Меркулов! 
М е р к у л о в. Меркулов. 
С е п р е (направляет свет в лицо Меркулову). Рана гноится? 
М е р к у л о в. Нет. 
С е п р е. Может, зажила, а? Я ваши хитрости знаю! Симулянт, а? В лагере работал? 
М е р к у л о в. Работал. 
С е п р е. И здесь будешь работать, имей в виду. Нам лежачих не нужно. Гречка! 
Г р е ч к а. Да, да. 
С е п р е (переводит фонарь; одно за другим освещаются лица). Пархомов! 
П а р х о м о в. Я. 
С е п р е. Еремеев! 
Е р е м е е в (издает гортанный звук). 
С е п р е. Новиков! 
Н о в и к о в. Новиков Василий Пантелеевич. Тут. 
С е п р е. Болютин! (Повторяет.) Болютин! 
Б о л ю т и н. Вы меня?.. Я здесь... 
С е п р е. Шара... Шарафутдинов! 
Ш а р а ф у т д и н о в. Я. 
С е п р е. Дахно! 
Д а х н о. Тут! 
С е п р е. Коели! 
К о е л и. Я. 
С е п р е. Ты не эстонец? 
К о е л и. Нет. 
С е п р е. Похожа твоя фамилия на эстонскую. 
К о е л и. Нет, не похожа. 
С е п р е. А кто ты? 
К о е л и. Русский. 
С е п р е. Еремеев! Ты - будешь староста. 
Е р е м е е в. Ну его к богу. 
С е п р е. Что? 
Е р е м е е в. Не надо. Не умею я. 
Я р о ш. Я буду староста. 
С е п р е. Ты? (Направляет на Яроша свет.) 
Я р о ш. Это будет подходяще. 
С е п р е. Хорошо. (Записывает.) Ярош? 
Я р о ш. Ярош. 
С е п р е. Хорошо. Будь староста, Ярош. 
П а р х о м о в. Без демократии. 
Я р о ш. А, ты здесь демократии захотел! (Наносит Пархомову быстрый удар в челюсть.) Вот тебе демократия! (Новикову.) Затопляй печку. Живо! 
С е п р е. Хорошо. Устраивайся. У тебя будет порядок, Ярош. (Лутсу.) Я пойду греться в караулку. (Уходит.) 
Я р о ш (Лутсу). Где воду брать? 
Л у т с. В коридоре водопровод. 
Я р о ш. Котел есть? 
Л у т с. Ведро. Надо пол помыть. 
Я р о ш. Жрать надо дать людям. Хлеба дадите? 
Л у т с. Иди - дам. 
Я р о ш. Норма будет, или как? 
Л у т с. Норма, норма. 
Я р о ш. Шарафутдинов. Воды принесешь. 
Лутс, Ярош и Шарафутдинов уходят. 
Н о в и к о в (с помощью Гречки затопил времянку). Грейся, ребята. 
Люди жмутся к огню. Только Пархомов остается поодаль. Он отплевывается и утирает лицо. 
Г р е ч к а. Иди сюда. Ничего. 
П а р х о м о в. Какое он имеет право! 
Г р е ч к а. Авторитет становит. Ничего. 
Е р е м е е в. Хлебушка дадут... 
Н о в и к о в (осматривается). Что тут было? Клуб, что ли? 
М е р к у л о в. Синагога. 
Н о в и к о в. Синагога? 
Д а х н о. Синагога - это жидовский молитвенный дом. Жиды тут молились. Вы меня слышите, товарищ Меркулов? Я говорю - жиды тут молились. Х-ха! Не нравится, что я так выражаюсь - жиды? Х-ха! А запретите. Ну? 
Ш а р а ф у т д и н о в вносит ведро с водой. 
Г р е ч к а. Давай сюда. (Ставит ведро на печку.) Ладно, хлопцы. Из самого адского ада - похоже - выбрались. 
К о е л и. Еще неизвестно, какой будет здешний ад. 
Г р е ч к а. Ну, все же: дровишек к нашему приходу изготовили. Горяченького напьемся. А что староста бедовый - что сделаешь. Как-нибудь. Ничего.