Мир ведьмаков

Ларион сунул брошь в карман и снова прислушался.
Нет, показалось. Тишина и покой. Веселье можно продолжить.
Он вдруг словно бы увидел себя со стороны. Жалкий человечишка, который роется в развалинах, пытаясь отыскать еще одну побрякушку, стоящую неизмеримо мало сейчас, после того, как цивилизация рухнула. Годную лишь для того, чтобы обменять ее на еду, продолжив всего на несколько дней свою никчемную жизнь. В чем ее никчемность? Да в том, что мир, тот, в котором она была создана, никогда более не вернется. Сколько ни трепыхайся, ни цепляйся за его осколки, он исчез, в одну ночь уничтоженный совершено чуждым людям разумом. Может быть, они даже не очень злы, эти ведьмы? Просто они полностью уверены в своей правоте, праве решать судьбы, распоряжаться жизнями жителей этой планеты. Так же, как некогда считал человек, возомнивший себя единственным ее хозяином.
Собственно, с точки зрения природы ничего необычного не произошло, совершенно отстраненно, холодно думал Федоров. Просто на планете появился еще один вид существ, и он, этот вид, оказался сильнее, чем тот, который ранее был на ней. Ну а раз так, то почему бы не убрать тех, кто сильнее, с дороги, чтобы не мешались под ногами? И почему бы не изменить саму планету? Победители на это имеют право. Конечно, не сразу, постепенно, но это происходит. И неужели новые виды животных, растений, птиц, тот же Шестилап, наконец, — всего лишь следствие мутации от радиации, появившейся после ядерных ударов, которыми люди пытались уничтожить тарелки ведьм? Не так много их было. Слишком быстро инопланетяне напали.
И если так, то получается, они все же постепенно изменяют Землю, подстраивают ее под себя? Что будет дальше? Какие новые фокусы они придумают? Какие сюрпризы ждут людей, пытающихся спасти остатки цивилизации? И как им при этом выжить? Чем нужно для этого пожертвовать? И вообще: может, они уже обречены?
Он очнулся, отделался от этих мыслей сразу, словно они были всего лишь наваждением, кем-то на него насланным.
В доме по-прежнему было тихо. Ни души. Вот только откуда у него было ощущение близкой опасности, ни разу в прошлом не возникавшее просто так, без причины? Или это не более чем обострившаяся паранойя, вполне нормальная для того, кому часто приходится переезжать от одного города к другому?
Неподалеку, словно нехотя, едва слышно что-то звякнуло.
Словно бы коровье ботало. Да ладно! Откуда оно здесь?
Ларион не медлил. Взял обрез поудобнее (и, благо стоял рядом с дверным проемом) выглянул в коридор. Убедившись, что никого нет, он быстро и бесшумно двинулся к лестнице на первый этаж, и был уже совсем рядом с ней, когда справа от него снова брякнул коровий колоколец, тяжело, коротко.
Тело сработало само. Падая на бетон, вскидывая обрез, для того чтобы садануть в нападающего из обоих стволов.
Федоров заглянул в комнату, которая, по идее, должна была оказаться пустой. Не оказалась.
Вот только Ларион не выстрелил. Так и остался лежать на бетоне, изумленно пялясь на увиденное. Ибо вместо парочки особо хитрых бандитов, сумевших забраться в дом совершенно беззвучно, он увидел корову. Обычная буренка стояла на задних ногах, выпрямившись во весь рост, практически доставая головой потолок. Благо он был высок. А еще у коровы передние ноги заканчивались руками, как у человека. И ими она держала алебарду. Большую такую, старинную, остро наточенную алебарду.
— Оп-па… — пробормотал Ларион.
— Му-у-у! — ответила корова.
Резко, словно кто дернул за привязанные к ее конечностям невидимые веревочки, она шагнула к Федорову и рубанула, причем от души, целясь ему в голову. Широкое, остро наточенное лезвие прошло чуть ли не в волоске от лица успевшего резко податься назад Лариона.
— Му!
Корова сделала еще шаг и снова замахнулась.
Вот ведь пакость какая!
К этому моменту Федоров уже настолько пришел в себя, что даже догадался, с чем имеет дело. Он знал: таких созданий не бывает. Даже учитывая, что мир десять лет назад сошел с ума, все равно их быть не может. Значит, перед ним фантом. Кем-то наведенная иллюзия. Ларион даже догадывался, кем именно. Приходилось ему пару раз сталкиваться… Впрочем, сейчас это неважно. Главное то, что эта иллюзия отнюдь не безопасна. До тех пор, пока он ее видит, то автоматом воспринимает как нечто реальное. И пусть он сто раз говорит себе, что никакого вреда корова ему принести не может, если ударит его алебардой, но на том месте, куда попадет призрачное острие, запросто может появиться рана. А посему…
Избегая удара, он перекатился дальше по коридору, вскочил, попятился от рогатой воительницы.
Стрелять было бесполезно. Только зря патроны потратишь. Причинить вред иллюзии, конечно, не удастся. Прыгать со второго этажа? Это не очень высоко, но не хотелось бы, к примеру, подвернуть ногу. Что остается?
— Му-у-у-у!
Вот, блин, все-таки придется в худшем случае прыгать.
Пятясь в конец коридора и, по возможности, уклоняясь от выпадов алебардой, Ларион все-таки не удержался, ухмыльнулся.
Вот же бред! Кто бы мог подумать…
— Му-у-у-у!
Он метнулся в самую дальнюю комнату, пересек ее, запрыгнул в оконный проем. Глянул вниз.
Да, не близко. Вот она, любовь к высоким потолкам.
Тем временем проклятая корова, вместо того чтобы топать за ним по коридору, взяла и просто срезала путь — прошла сквозь стену. Иллюзия, что с нее взять! При этом вооруженная буренка оказалась от преследуемого всего шагах в трех. Сделать их было нетрудно. Алебарда вновь пошла на замах…
Пора!
Ларион прыгнул из окна и ловко приземлился на потрескавшийся асфальт. Удар по ногам оказался силен, но боли, свидетельствующей о переломе или растяжении, не было.
Слава Богу! Обошлось!
Он кинулся прочь от дома, добежал до каменного забора, некогда его окружавшего, а теперь зиявшего такими проломами, словно кто через него проезжал на танке.
Кстати, это вполне могло быть.
Федоров оглянулся.
Как раз в этот момент из стены дома высунулась алебарда. Мгновением позже показалась и вооруженная ею рогатая тварь.
— Му-у-у-у! — страстно вопила она.
Вполголоса выругавшись, Ларион покачал головой.
Получается, он теперь будет от этой любительницы сена бегать долго. Может, попытаться определить, кто такими безумными иллюзиями балуется? По идее, он должен быть совсем рядом. Где? Вот в чем вопрос. За углом? На первом этаже дома? В подвале?
Глядя на приближающуюся к нему с неумолимостью терминатора корову, Федоров подумал, что Шестилапу, который как раз сейчас охотится в подвале именно этого дома, почти наверняка нужна помощь.
А вот это уже было серьезно. Значит, надо не устраивать игру в догонялки с призрачной буренкой, а топать в подвал. Возможно, там его обрез пригодится, и даже очень.
Ларион бросился в сторону входа в подвал, то и дело поглядывая под ноги, чтобы не споткнуться о валявшиеся возле него обломки кирпичей. Сзади топала корова, но ему сейчас было не до нее. Он спешил на помощь коту. Ему почти наверняка сейчас приходилось туго.
Поворот, еще раз поворот, черный зев входа в подвал, ведущие вниз ступеньки.
Дверь была прикрыта, и Федоров резко рванул ее на себя. Теперь не медля следовало ринуться внутрь, уйти из освещенного прямоугольника входа. Он должен быть виден в нем как на ладони.
Ларион и собирался так сделать, но остановился, ибо прямо перед собой увидел морду Шестилапа. Тот, похоже, как раз пробирался к выходу. Живой и здоровый. Хотя нет: вон, кажется, на боку виднеется кровь.
Испустив вдох облегчения, Федоров привалился к стене, опустил ствол обреза.
— Серьезно ранен? — спросил он.
— Ну вот, — не ответив на его вопрос, проворчал Шестилап, — прибежал все-таки. Значит, они взялись за тебя тоже?
— Хозяева иллюзий?
— Да нет, какие там хозяева! Понты одни. Как и положено, крысы не без странных свойств, конечно, но вкусные… Даже очень вкусные. Крысы, в общем, упитанные и наглые. Поэтому и ловить их легче.