Верхний этаж

Довольный тем, что предвидел Петькины намерения, Никита Савельевич спросил в свою очередь:
— А как же в школе? Даже в вузе?.. Сколько там бумаги портят — ужас!.. Тетради, блокноты… Чертят на бумаге, рисуют, записочки пописывают… И все это потом в корзину.
Возражать было трудно, но Петька не сдавался, потому что считал себя правым.
— Я не про школу — я про нас. От учебного труда тоже должна быть польза. Мы же не мартышки!
Большинство ребят было согласно с ним, но вслух никто не высказывался. Мешал страх. Никто, кроме Петьки, не пробовал лепить к стенке кафельные плитки. Поддержать его — значит требовать настоящей работы. А справятся ли они? И ребята выжидательно помалкивали. Они тоже помнили, чем закончился разговор Петьки с Никитой Савельевичем в столярной мастерской, и были уверены, что и на этот раз мастер даст ему персональное задание и, возможно, разрешит взять помощников. Тогда, в «столярке», добровольцев не было, и Петька сам выбрал Бориса Барсукова, а теперь многие пошли бы в помощники, потому что настоящая работа все-таки интересней учебного труда. А главное, Петьку, без всякого с его стороны старания, мальчишки с того дня начали считать знатоком чуть ли не любого ремесла. С таким можно без боязни браться даже за незнакомое дело. Уж он-то не растеряется.
Все произошло так, как и предполагали ребята.
— Хорошо, — сказал Никита Савельевич. — Мартышкин труд мне тоже не по душе… Хотел поручить большую работу второкурсникам, но придется уступить твоей бригаде.
— Моей бригаде? — широко улыбнулся Петька. — Это звучит!
— Бери четырех помощников, — разрешил мастер. — Выбирай сам. Целиком за них отвечаешь. Спрошу строго — как с подлинного бригадира!
— А наряд будет?
— Выпишу, если хочешь.
— Только чтоб все было указано — и объем работ, и расценки! — потребовал Петька. — Денег мы не попросим, но знать хочется, сколько бы мы заработали на самом деле.
Никита Савельевич согласился и с этим, а Петька повернулся к ребятам. Когда его взгляд, не останавливаясь, безразлично скользнул по лицу Олега, тот даже побледнел, поняв, что Петька не собирается брать его в бригаду. Еще совсем недавно это ничуть не затронуло бы его. Но сегодня мимолетный Петькин взгляд, скользнувший как по пустому месту, резанул Олега по нервам. Опять он был никому не нужен! Чужаком почувствовал он себя и в группе, и во всем училище. «Убегу! Сегодня же убегу! — зло и тоскливо подумал Олег. — Приеду домой — покаюсь!.. Не выгонят же на улицу!»
А Петька уже отобрал из группы двух пареньков, потом назвал Семена, посмотрел на Бориса, подумал, но ничего не сказал и снова оглядел ребят. Изучающе смотрел на мальчишек и Никита Савельевич, и только он заметил, что Олегу вдруг стало не по себе. Чутье и опыт подсказали старому мастеру, что этот парень, которого он еще не распознал до конца, глубоко обижен. И причина одна — его не хотят брать в бригаду.
— Работать придется в отрыве от всей группы, — сказал Никита Савельевич, придумав, как поддержать Олега. — Но я буду совершенно за вас спокоен, если вместе с бригадиром с вами пойдет и комсорг.
Занятый своими переживаниями, Олег хоть и слышал мастера, но не сразу принял его слова на свой счет.
— Олег! Хочешь с нами? — спросил Петька, втайне надеясь, что тот откажется.
— Хочу! — вздрогнув, ответил Олег.
— Только учти! — предупредил Петька. — Рукава засучить…
— Я не безрукий! — не дослушал его Олег…
Разрешив ребятам, не попавшим в Петькину бригаду, готовить раствор, Никита Савельевич принялся составлять необычный для училища документ. Присев к столу и вынув блокнот, он написал на листке: «Наряд», а чуть пониже — «бригаде П. Строгова».
— Первый мой наряд! — улыбнулся Петька.
— У меня — второй! — сказал Семен и криво усмехнулся, дернув щекой.
«Объект…» — продолжал писать Никита Савельевич.
— Душевая! — подсказал Петька, заставив Никиту Савельевича удивленно приподнять голову.
— Верно! Душевая!.. Глаз у тебя хозяйский!
— Это и слепой бы увидел! Там же пузырь в полстены. Плитки отстали и выпятились, как живот после обеда.
— А почему?.. Объяснить сумеешь?
— Облицовщик пьян был! — нахмурился Петька. — Или работал левой ногой… Я б ему и эту ногу выдернул и не заплатил бы ни копейки!
Все больше и больше нравился Петька Никите Савельевичу. Даже настойчивое напоминание о деньгах мастер принял без всякого неприязненного чувства и выставил в наряде государственные расценки по облицовочным работам.
— Это при условии отличного качества.
— Сто лет простоит! — заверил его Петька и предупредил: — Душевую придется закрыть надолго!.. Мы, конечно, поднажать можем, чтоб к вечеру управиться… если надбавка будет за срочность.
— Будет! — пообещал Никита Савельевич. — Всеобщая благодарность.
— Пока годится! — согласился Петька и, сунув наряд в карман, приступил к своим бригадирским обязанностям.
Олег получил от него задание написать и вывесить на дверях душевой объявление — закрыта на ремонт до восьми часов вечера.
— До восьми? — с недовольством спросил Семен. — Ничего себе работенка!
— Можешь остаться! — жестко сказал Петька. — Другого возьму.
— Ладно уж, — проворчал Семен. — Пожертвую один вечер коту под хвост!
Остальные не возражали. Забрав инструменты, два мешка — с цементом и песком, плитки — сколько смогли взять, ребята спустились в душевую, где обычно умывались после практических занятий. Олег навесил на дверь объявление и присоединился к мальчишкам, разглядывавшим кафельную стену с явной выпуклостью посередине.
Петька деловито обстучал эту выпуклость, определяя размеры участка с отставшим кафелем.
— Метров десять, — сообщил он и острием мастерка подковырнул одну из плиток.
Она отвалилась вместе с пластом старого раствора. Обнажилась гладкая поверхность бетонной стены.
— Так я и знал! — насупился он и обернулся к ребятам. — Насечку поленились сделать!.. Чтоб им на голову все это рухнуло! Халтурщики!.. Придется долбить за них…
Петька умел распоряжаться не только своими, но и чужими руками. Когда минут через десять Никита Савельевич потихоньку приоткрыл дверь и заглянул в душевую, там уже с грохотом рушились на пол пласты старого раствора и тупо позвякивал пробойник, оставляя в обнажившемся бетоне выбоины для того, чтобы новый раствор накрепко сросся со стеной.
Работа продолжалась и после обеда. В общежитие ребята вернулись около восьми.
— Много зашибили, шабашники? — спросил Борис, отложив газету со статьей о поиске утопленных Наполеоном сокровищ Московского Кремля.
— Мы деньгами интересуемся в теоретическом плане! — сказал Семен и свирепо посмотрел на Петьку. — Нашему бригадиру важно знать сколько, а получать — пусть хоть дядя получает! Мы такие — нам не надо!
И свирепый взгляд, и ехидные слова — все это была лишь шутка. Семен оценил распорядительность Петьки и его уменье работать. С ним было легко. Не подчеркивая своего превосходства, Петька сначала показал, что и как нужно делать, а потом так расставил ребят, что работа пошла без задержек. Не считая обеда, сделали только один перерыв, когда облицевали кафелем первый квадратный метр.
— Перекур! — шутливо объявил Петька, а сам для наглядности протер тряпкой новые плитки, и они весело заблестели там, где только что уныло серел бетон.
От этого зеркального поблескиванья всем стало радостно и захотелось побыстрей облицевать всю стену. Больше перерывов не устраивали — дорожили каждой минутой, за которую Петька и Семен с его помощью успевали уложить по одной, а то и по две плитки.
Два других паренька готовили раствор и носили кафель из мастерской, а Олег работал пробойником и молотком.
Дело нудное — долбить стену с риском ударить по пальцам, но все это казалось Олегу значительно легче, чем чувствовать себя отгороженным от всех и никому не нужным.
— Хорошо! Хорошо! — не забывал подбадривать его Петька и лишь изредка просил: — Долби поглубже.