Айседора Дункан. Модерн на босу ногу
В тот день ей дарили отчего-то только красные розы, так что, сидя после выступления за маленьким столиком и принимая поздравления и новые букеты, она буквально утопала в цветах. В таком виде ее и застал венгерский импресарио Александр Гросс, который пригласил молодую танцовщицу выступать в Будапеште. Поблагодарив за предложение, Айседора милостиво приняла визитку Гросса, обещая навестить его как-нибудь в Венгрии, и забыла о нем.
А правда, верх неблагодарности – живя на всем готовом и ничего толком не делая, еще и помышлять о том, чтобы в один прекрасный день сделать тете ручкой, помчавшись за деньгами и славой вслед за первым подвернувшимся под руку импрессарио.
Утром все завтракали при гостинице, днем, не занятая в подготовке к спектаклю, она гуляла, стараясь осмотреть как можно больше достопримечательностей, после бежала обратно, боясь пропустить бесплатный обед, и далее либо снова бродила по городу, либо шла в театр, где проходили представления Лои Фуллер или Сада-Якко.
Постепенно праздная жизнь начала утомлять, с каждым днем нахождение в труппе Фуллер все больше напоминало глупый никчемный фарс. Дошло до того, что одна из путешествующих с Лои Фуллер девушек однажды ночью явилась к постели Дункан в белой с мелкой рюшкой ночной рубашке. На ту ночь их поселили в одном номере.
– Бог мне приказал тебя задушить! – чуть покачиваясь и выставляя перед собой кажущиеся черными в полумраке руки со скрюченными пальцами, сообщила она. Убийца была одного роста с Айседорой и выглядела достаточно сильной. Кроме того, кровать Дункан находилась в углу, еще шаг, и сумасшедшая навалится на нее и…
– Хорошо. Только сперва дай мне помолиться! – не отводя испуганных глаз от противницы, спокойным тоном попросила Дункан.
– Молись. – Девушка отошла на шаг, Айседора услышала, как та чиркает спичкой по коробку, загорелась оставшаяся с вечера свеча. – Молись, я тоже помолюсь, – она поставила подсвечник со свечой на столик возле постели Дункан и скромно отошла к своей кровати. Воспользовавшись передышкой, Айседора вскочила на ноги и, распахнув дверь, выбежала, как была, в ночнушке и чепце, из комнаты, вслед за ней тоже в ночной рубашке с распущенными, точно у фурии волосами, летела душительница. Пробежав через весь гостиничный коридор и чуть не навернувшись на лестнице, Айседора успела позвать на помощь, перебудив, наверное, половину гостиницы. И самое главное, подняв на ноги местную прислугу, так что, когда Дункан поскользнулась на старом гостиничном ковре и с размаху грохнулась на пол, ее преследовательница была остановлена примчавшимися на выручку коридорными и портье.
Айседора и Ромео
Попытка убийства оказалась последней каплей в немецких страданиях Айседоры Дункан, и на следующий день она была вынуждена телеграфировать матери, чтобы та немедленно приезжала за ней. Как обычно, Дора выполнила все в точности, и вскоре мать и дочь воссоединились.
Что дальше? Было понятно, что нет никакого смысла оставаться подле милейшей Фуллер, живя, точно прочие паразиты ее свиты, хотя та с радостью приняла бы на свою многострадальную шею еще и Дору, попроси ее об этом Айседора. Уверена, многие из свиты Фуллер или приглашенных ею артистов поступали именно так.
Айседора объявила матери о своем желании работать, и тут же они отбили телеграмму в Будапешт. Дождавшись ответа от Александра Гросса, Дора и Айседора выехали в Венгрию.
Гросс обещал, что Айседора будет танцевать в театре «Урания», и он сдержал свое обещание. Так что гастроли в Венгрии можно считать первыми выступлениями Дункан с ее программой перед широкой публикой. Первые тридцать вечеров прошли с аншлагом! Александр Гросс был в восторге, ему удалось угадать в Айседоре актрису, которая сумеет найти ключи к сердцам его соотечественников. Дункан купалась в цветах и аплодисментах, ее любили, ею восторгались, впервые они с матерью могли жить в лучшей гостинице, не заботясь о том, чем будут платить, пробовать любые блюда и самые изысканные вина. Каждый день Айседора придумывала что-нибудь новенькое, чем можно было удивить и порадовать публику, а в свободное время Александр Гросс вывозил ее в украшенной белыми цветами открытой коляске, запряженной белыми лошадьми с изумительными шелковыми гривами. Юная рыжеволосая богиня весело махала рукой горожанам, вдыхая аромат цветов и лакомясь сладкими пастилками, которые ей так полюбились в Будапеште. Вокруг Айседоры буйным цветом расцветала сама земля. Весна, апрель! Солнце, птицы и сирень, сирень, сирень… коляска сворачивает в сторону приземистого домика, увитого диким виноградом, с корзиной цветов над входом. Выстроившиеся перед рестораном, музыканты с ярких рубахах и вышитых жилетах играют на скрипках, бьют в барабаны, дуют в свистульки, перебирают чувственными пальцами струны на гитарах. поют. черноволосая босоногая цыганка отплясывает перед Айседорой, а потом берет ее за руку и выводит из коляски, тут же гостье подносят кубок сладкого вина. А вот уже и Айседора, пляшет, подражая веселой девчонке в цветастой юбке. Черноволосый, усатый красавец в шелковой рубахе с плетеным поясом, огладив непослушные кудри, мягкими шагами устремляется к танцующим девушкам, к рыжей и чернявой. И вот уже крутится волчком, у ног танцующих, чтобы вдруг замереть на мгновение подле обутых в изящные розовые туфельки ножек Айседоры, чтобы обнять ее и, подняв на руки, закружить в воздухе, словно маленькую девочку.
Наконец, с бубнами и колокольчиками, скрипками и гитарами вся честная компания устремляется в ресторанчик, к заказанному и давно накрытому столу, где уже поджидает компанию предупрежденная о сюрпризе Дора.
«Что есть тело для танцора? Это проявление всей его души».
Деревянный накрытый холщовой скатертью стол был весь заставлен разнообразными яствами: гуляш, в котором куски мяса плавали в темном дивно пахнущем соусе – что это? – суп? Просто мясо? – пойди разберись. Гуляш с лимонной цедрой, цыпленок, фаршированный по-трансильвански, острое лечо, румяные рулетики с мозгами, токань по-хераньски, заливной карп… супы с клецками, а клецки по желанию – можно из булочки, хлебные с печенью, из кусочков хлеба с обязательной шкваркой посередке, картофельные погачи по-венгерски. Все острое и невероятно вкусное. под вина из местных виноградников, сладких и тягучих, от которых не чувствуешь опьянения, голова чистая, звонкая, только звон-то особенный, неровен час перепьешь, и. потом попробуй встать, да только словно одним местом к сиденью прирос. Вот как бывает, голова светлая, язык не заплетается, а вот подняться не моги. Смех, да и только. Только Айседора мало сидит, а все больше пляшет с цыганами, смеется и хлопает в ладоши, тянет танцевать с собой Александра Гросса, да только не плясун он, так вышел, чуть-чуть компанию поддержать, и снова за стол. А там уже перемена блюд произошла, когда, никто и не понял, по волшебству, не иначе, даже скатерть-самобранка, вином да соусом жирным залитая, сама себя заменила, а на столе… ух, суфле из хлеба с миндалем, фирменный корозот, хоть всю Венгрию обойдите, господа хорошие, такого корозота не сыщите, курочка с перцем, только что по двору бегала, телячьи котлетки, турошчуса, фасоль в горшочке по-венгерски.
– Ну, же, милая Айседора, полно тебе плясать, неужели в «Урании» еще не натанцевалась, что ножки попусту трудишь, сядь лучше рулета с мясом вкуси, отличный рулет закручивают в этом местечке, свининку с кислой капустой наверни. а то, может, кликнуть, чтобы пирогов несли? Или выпьем, вино красное – для крови и цвета лица, белое – для желудка, розовое. хрен его знает для чего, просто вкусно. Есть и пивко свеженькое, специально для дорогих гостей в подполе от солнца прячется, одно твое слово, все принесут.
Айседора пьет и ест, никогда прежде не сиживала она за столь обильным столом, не пели в ее честь цыгане, не поднимали за нее бокалы да кружки друзья-актеры, что работают в той же «Урании» и каждый вечер ходят смотреть ее танцы.
