Миллион в кармане

Он поддел ногой ветку можжевельника. Ветка взлетела и повисла на шторах.
Я молча повернулся и подошел к двери номера молодоженов. Здесь сработали грубее: замок был выбит вместе с большой щепкой, оторвавшейся от косяка. Зайдя в комнату, я увидел то, что, в общем-то, ожидал увидеть – ни на полках, ни в шкафу, ни в умывальнике не осталось ни одной вещи, принадлежавшей постояльцам. Настроение стремительно пошло вверх. Я почувствовал себя почти счастливым.
Многозначительно глянув в глаза Марине, я снова повернулся к Валерию Петровичу.
– Что у вас украли? – спросил я.
Валерий Петрович, словно забыв, что именно у него украли, обвел взглядом комнату.
– Этого я еще окончательно не выяснил.
– Деньги на месте?
– К счастью.
– Где вы их хранили?
Я все еще не мог избавиться от этой скверной привычки – в первую очередь выяснять мотивы поступка. Это осталось от прежнего занятия частным сыском.
– Где я хранил деньги? – переспросил Валерий Петрович, попутно раздумывая, раскрывать мне эту тайну или нет. – Я хранил их в одном из ящиков стола. В бумажнике.
– Стол тоже обыскали?
– Да, все ящики выдвинуты.
– Но деньги, тем не менее, остались целы?
– Представьте себе, да!
– Значит, вор действовал целенаправленно, но искал не деньги, – произнес я, вздохнул и, поворачиваясь, чтобы уйти, добавил: – Пишите заявление в милицию, освобождайте номер. Я готов вернуть вам все по квитанции.
– О! Какое благородство! Господин директор готов вернуть мне вшивые четыреста долларов и торопит с написанием заявления. Железная выдержка! Знаете… э-э-э, забыл, как вас звать… меня просто бесит, с какой покорностью вы ставите крест на своем бизнесе. Вы хоть бы для приличия посочувствовали мне и попросили тихо замять дело.
Вот чего ему не хватало! Его раздражало мое равнодушие. Он ожидал увидеть, как я буду слезно умолять его не поднимать шум, как я кинусь собирать раскиданные по полу вещи, как громогласно объявлю выговоры и лишу премий всех своих сотрудников, и моя индифферентность возмутила его больше, чем сам факт обыска в номере.
 
Глава 5
 
Не успел я закрыть за собой дверь кабинета и рухнуть в кресло, как ко мне постучались.
– Меня нет! – рявкнул я, прикрывая глаза ладонью, словно дверь должна была разорваться ослепительным пламенем.
Тот, кто стучался, не поверил, тихо приоткрыл дверь, и в образовавшейся щели я увидел конопатый нос Марины.
– Что тебе? – спросил я более сдержанно и только сейчас понял, что готов портить отношения с кем угодно, но только не с ней. С этого едва намечающегося угодничества, должно быть, и начинает рождаться страх.
– Вы позволите мне зайти? – спросила она, сверкая глазками и сдерживая проблеск улыбки. По ее лицу я понял, что она намерена вить из меня веревки.
Я промолчал. Марина кошкой скользнула в кабинет и тихо прикрыла за собой дверь.
– Лучше будет, если отчим не узнает, что я была у вас, – сказала она, подошла к окну и посмотрела вниз.
– Кто не узнает? – не понял я.
Марина рассматривала груды старой радиоаппаратуры, запыленные поделки из ракушек рапанов, стоящие на полках, акварели с причудливыми морскими пейзажами и безобразных чудовищ, сплетенных из пеньковой веревки.
– Это вы все сами сделали? – спросила она, снимая с полки отполированную корягу из можжевельника, напоминающую подсвечник.
Я терпел. Марина вовсе не интересовалась игрушками, она хотела показать, что хозяйка положения – она, и потому может вести себя так, как ей хочется.
– Мне вас жалко, – произнесла она, возвращая подсвечник на место и поворачиваясь лицом ко мне. – Такие неприятности в один день! Бог, должно быть, решил испытать вас… А это правда, что если Валерий Петрович напишет заявление в милицию, то вашу гостиницу могут закрыть?
Я смотрел в глаза Марины. Это были тяжелые от раскаяний, с блуждающим взглядом, безликие глаза верующей молодки.
– Ты видела, что вещей в номере молодоженов нет?! – взорвался я. – Видела?! Еще вопросы есть?! Что ты от меня еще хочешь?
– Я? – переспросила она, разыгрывая удивление. – От вас ничего не хочу. Напротив, я хотела бы вам помочь.
– Ты полагаешь, что я нуждаюсь в помощи?
– Конечно! Вы должны вымолить прощение и покровительство господа.
– Молитвами?
– Не только. Надо совершить богоугодные дела.
– А какие же дела, к примеру, можно считать богоугодными?
– Помощь ближнему, к примеру. Вы помогаете своему ближнему, а господь помогает вам.
– Значит, ты все-таки что-то хочешь от меня?
– Не я! – Марина отрицательно покачала головой и закатила вверх глазки. – Господь хочет! И он хочет, чтобы вы помогли моему отчиму.
– А кто твой отчим?
– Профессор Курахов.
– Не знаю такого.
Марина усмехнулась и снова покачала рыжей головкой.
– Неправда! Вы его хорошо знаете. Валерий Петрович и есть профессор Курахов, мой отчим.
Марина полусидела на моем столе и, заведя белые руки за голову, плела косу. Черное резиновое кольцо она держала в зубах, и оттого ее речь была невнятной.
– Не знал, что вы состоите в родственных отношениях, – сказал я. – Во всяком случае, со стороны это не заметно. А почему ты живешь от него отдельно?
– Мы привыкли скрывать от людей свои чувства, – с грустью сказала Марина. – После страшной гибели моей мамы у меня нет более близкого человека. К тому же Курахов такой доверчивый, такой наивный! Потому я и приехала вместе с ним, что боюсь оставлять его одного.
– Вы живете в Киеве? В одной квартире?
– Теперь уже нет. Как погибла мама, профессор вернулся к себе в академгородок.
– Так чем я могу помочь твоему отчиму? – с некоторым раздражением спросил я.
Марина поднесла к губам палец и взглянула на меня с укором.
– Говорите, пожалуйста, потише. Курахов может услышать.
Она опустилась в кресло напротив меня, и я невольно скользнул взглядом по ее покусанным комарами ногам, виднеющимся из-под старой черной юбки.
– До недавнего времени отчим заведовал кафедрой истории, – сказала Марина, ожидая увидеть в моих глазах проблески воспоминаний. – Вы, наверное, учились в нашем университете?
– В вашем? Нет.
– Значит, меня неправильно проинформировали.
– Если можно, поконкретнее, – поторопил я девушку. – Что я должен сделать для профессора?
Марина взглянула на меня так, словно я не мог понять совершенно очевидных вещей.
– Это вы сами решите после того, как я все расскажу… Ему угрожают, его хотят убить, – неожиданно отчетливо произнесла Марина и посмотрела на меня, чтобы увидеть, какое впечатление произведут на меня эти слова.
– Кто угрожает?
Девушка пожала плечами.
– Не знаю. От него требуют какой-то исторический материал о средневековом консуле. В Киеве какой-то человек дважды звонил ему по телефону. Теперь вот этот обыск.
– Марина, а при чем здесь я?
– Курахов не хочет обращаться в милицию, он уверен, что она ничем ему не поможет, лишь наведет ненужный шум. К тому же он подозревает, что милиция действует заодно с вымогателем. Ему нужен частный детектив.
Ах, вот в чем дело! Давний обед отзывается икотой и изжогой. Марина предлагала мне войти второй раз в ту же реку.
– Стоп! – прервал я Марину. – Ты ошиблась. Ты обратилась не по адресу.
– Что значит – не по адресу?
– Я давно уже не занимаюсь частным сыском. У меня просрочена лицензия, я не слежу за юридическими актами, я утратил навыки… И вообще, мне надоела эта работа.
– А если в порядке исключения? – вкрадчивым голосом спросила Марина.
– Мне очень жаль, но даже в порядке исключения я не буду заниматься твоим отчимом.
– Я на вас надеялась, – сказала она сухо. – Имейте в виду, что если профессор обратится за помощью в милицию, то вашу гостиницу прикроют.
– Вполне может быть, – согласился я.
Марина рассматривала мое лицо так, как если бы на нем был написан мелкий, неразборчивый, но очень интересный текст.