Потерянный дневник дона Хуана

— Это не было победой.
— Но ты не можешь позволить себе обидеть маркиза, особенно теперь… — Она поплотнее закуталась в свою мантилью. — А кроме того… там наверняка будет донья Анна.
— Какое это имеет значение?
В ее взгляде засветилось лукавство.
— Женщина всегда догадывается о том, в чем мужчина не смеет признаться даже самому себе.
Когда дверь за Альмой закрылась, я подумал о донье Анне и невольно улыбнулся. Если я увижу ее сейчас и услышу ее смех, это хотя бы немного отвлечет меня от моей печали.
  
Маскарад
 
Церковные колокола пробили одиннадцать ударов, когда мой экипаж подъехал к особняку маркиза. Маскарад был в самом разгаре. Несмотря на то что празднество проходило в самом большом из дворцовых залов, здесь было негде упасть яблоку. Мое лицо, как и лица большинства мужчин, было скрыто под черной кожаной маской. У женщин были белые шелковые маски, которые крепились на затылке с помощью ленточек, либо же их приходилось удерживать перед лицом нежной ручкой.
Я занял наблюдательную позицию у стены, ища глазами донью Анну. Сотни свечей в канделябрах освещали зал. Большая ширма, украшенная перламутром, была призвана разделять женщин и мужчин, однако она была установлена с таким расчетом, чтобы женщинам было тесно на своей половине и им поневоле пришлось бы присоединиться к компании мужчин. Маркиз был мастер устраивать подобные хитрости, а потом стоять в сторонке и наблюдать, что происходит. Довольно скоро шлюзы между двумя частями зала оказались прорванными, и теперь мужчин и женщин разделяли только маски, которые скорее способствовали флирту, чем препятствовали ему. Впрочем, сегодня такие интрижки не волновали меня.
— Дон Хуан!
Мое одиночество нарушили узнавшие меня дон Хосе и его жена. Я улыбнулся, приветствуя товарища по битве. Белокурые локоны его супруги, которая была родом из Вены, красиво ниспадали из-под маски. В то время как дама засыпала меня вопросами, глаза ее спутника скользили по толпе, высматривая под масками хорошенькие женские лица. Жена держала его под руку и явно изнемогала от ревности.
Как только мое инкогнито было раскрыто, гости обступили меня со всех сторон и каждый желал лично поздравить с победой в бою. В другой раз мне бы польстило такое внимание, однако сегодня оно меня тяготило. Я уже собрался вежливо извиниться и исчезнуть, но появление маркиза помешало мне это сделать. Лицо маркиза тоже было прикрыто маской, при этом его крупную фигуру трудно было не узнать.
— Поздравляю, это был грандиозный успех, — сказал он, а потом наклонился и прошептал на ухо: — Он обеспечит тебе новые победы в Севилье.
— Что слышно о доне Эрнане?
Маркиз снял маску, и у меня упало сердце.
— Он умер от ран спустя несколько часов после боя.
Затем, не желая превращать праздник в поминки, он громко обратился к публике:
— Наш благородный друг дон Эрнан погиб во имя чести и любви. Этот праздник мы посвящаем ему!
— Ни честь, ни любовь не имеют к его гибели никакого отношения, — сказал я, пробираясь сквозь толпу в поисках места, где можно было бы побыть в одиночестве.
Маркиз догнал меня и взял под руку.
— Ты сделал все, что мог. Никто из нас не смог бы сделать большего.
— Он просил вас позаботиться о его жене и детях.
— Разумеется, я не оставлю их.
Несмотря на присущий ему цинизм, маркиз был искренне предан тем, кого считал своей собственностью. От разговора о доне Эрнане нас отвлекло появление командора и доньи Анны. Она придерживала у лица маску, в то время как отец был явно не расположен к подобным развлечениям. По его окаменевшему лицу и мрачно сверкающим глазам нетрудно было догадаться, что на праздник командор явился не по своей воле. Я также заметил, что сегодня с ними не было дуэньи.
Узнав маркиза и не узнав меня, донья Анна приветливо улыбнулась. На лице ее отца не дрогнул ни один мускул. Маркиз сделал вид, что ничего не замечает, и обратился к нему:
— Командор, мы бы не могли переброситься с вами парой слов в моей библиотеке? Это касается ваших земельных владений.
— Мне бы не хотелось оставлять дочь.
— О, это займет всего лишь несколько минут, и я уверен, что мой благородный друг присмотрит за доньей Анной до нашего возвращения.
— Кто он такой?
Маркиз не дал мне возможности представиться и поспешно сказал:
— Мое доверенное лицо.
— Навряд ли в доме маркиза мне может угрожать какая-либо опасность, — сказала донья Анна.
Она искоса взглянула на меня, словно пытаясь что-то припомнить. Вероятно, я напоминал ей того рыцаря в маске, который пришел ей на помощь во время разбойного нападения на ранчо.
— Полагаю, что столь прекрасная молодая женщина нигде не может чувствовать себя в безопасности, — заметил я.
— А я слышал, что донья Анна вполне способна защитить себя, — веско заявил маркиз.
— Со мною все будет в порядке, отец.
Вынужденный последовать за маркизом, командор несколько раз оглянулся на нас. Когда они скрылись за дверью библиотеки, я сказал:
— Может быть, вы хотели бы чего-нибудь выпить?
— Нет, благодарю вас.
По ее быстрому взгляду я догадался, что ей, наконец, удалось вспомнить, где она видела меня прежде. Памятуя о ее пристрастии к свежему ночному воздуху, я сказал:
— А может быть, вы хотите попить… лунного света?
Несколько удивленная необычным предложением, она тем не менее с улыбкой кивнула.
— Да, пожалуй. На подобных праздниках мне становится немного душно от комплиментов.
— Никаких комплиментов, обещаю вам.
Благодаря ее мелодичному смеху, сердце начинало оживать в моей груди. Я протянул ей руку и, даже не коснувшись рукава ее голубого платья, почувствовал, как трепет охватил меня. Из-за небольшого ветра гости предпочитали оставаться в зале, и кроме нас на балконе никого не было. Прохладный ночной ветерок играл белыми цветами в ее волосах.
Мы оба смотрели на полную луну, но я не мог удержаться от того, чтобы украдкой не поглядывать на свою спутницу. Она уже не закрывала лицо маской, поэтому я мог любоваться нежным овалом ее лица и черными глазами, которые светились ярче лупы. Сейчас донья Анна выглядела еще прекраснее, чем днем, хотя на ней почти не было румян и пудры, которые вошли в моду в последнее время. Ее кожа безо всякой пудры была гладкой и бархатистой, а губы блестели, хотя и не были покрыты слоем воска.
— Мне казалось, что вы собирались наслаждаться лунным светом, а вовсе не моей внешностью, — проговорила она, глядя в небо.
— Прошу прощения, донья Анна. Впредь я постараюсь вести себя скромнее.
— Ведь вы и есть тот самый человек, который прыгнул в мою карету… и в тот же вечер спас мне жизнь. Правда?
— Вы сами спасли свою жизнь.
— Надеюсь, вы не сердитесь на моего отца.
— Он защищал свою дочь.
— У нас мало времени… Скажите мне, кто вы?
Я поднял маску, и улыбка погасла на ее лице. Когда я увидел разочарование в ее глазах, мне показалось, будто я падаю с балкона.
— Мне следовало догадаться, что это вы… Боюсь, соображения приличия велят меня покинуть вас, дон Хуан.
— Возможно, чувство сострадания велит вам остаться.
— Я не знаю, что задумал маркиз…
— Я тоже этого не знаю. Возможно, он хочет убедиться, что я действительно заслуживаю звания его доверенного лица.
— Насколько мне известно, преданность не является вашей сильной стороной.
— Полагаю, вы ошибаетесь, — сказал я, глядя в сторону.
— Беру свои слова обратно, — проговорила она.
— Благодарю вас.
— Сегодня днем я могла наблюдать вашу преданность… и вашу храбрость.
— Дон Эрнан мертв.
— О, мне так жаль! И этот бедный мальчик…
Мы помолчали, отдавая дань уважения человеку, душа которого в настоящий момент направлялась на небеса. Или в какое-то иное место, куда попадают души тех, кто при жизни был неверным мужем, зато на смертном одре стал любящим отцом.
— Мне и в самом деле пора идти, — сказала она, вероятно, заподозрив в моем поведении очередную попытку соблазнить ее.