Реквием о себе

Когда она вернулась домой, то без сил рухнула на диван. Она пролежала так до темноты и проснулась от внезапного ощущения холода. Она знала этот холод. Холод одиночества. Она закурила и продолжала лежать на спине, согнув ноги в коленях. Сигарета медленно пожирала её лёгкие и зная это она продолжала курить, будто дым мог спасти её от внезапно накатившей волны грусти. В замке щёлкнул ключ и в дверях показалась его фигура. Он изучающе посмотрел на неё, тем самым пронизывающим взглядом, который она так не любила и подойдя к ней опустился на корточки. С грустной улыбкой он отнял у неё сигарету и швырнул её в открытое окно. Он не любил видеть её курящей.
— Ты снова куришь? — недовольно произнёс он. — Ты же знаешь, что я этого не люблю.
Игра началась. Занавес вымышленного театра поднялся. Начался их маленький спектакль одного актёра, потому что роль знал только он, а ей оставалось лишь подыгрывать. Она жила в этом театре и, словно не понимая этого, продолжала жить, не подозревая, что это всего лишь игра в жизнь и в иллюзии, которая не имеет конца. У него был свой мир и для неё там больше не было места. Он говорил с ней всё с той же грустной улыбкой, говорившей о том, что она его не понимает. Они оба молчали, пытаясь понять друг друга и ни один из них не хотел обнаруживать перед другим свою слабость. Он сел на диван и провёл рукой по лбу. Он казался угнетённым и грустным и его глаза хотели сказать так много, но не могли. Тысячи мыслей вертелось у него в голове но он не знал, что сказать. Она казалась ему сейчас совсем чужой будто бы это совсем не с ней рядом он просыпается каждое утро последние полгода своей жизни. Он незаметно наблюдал за её движениями и мимикой. Она выглядела напуганной и удручённой как ребёнок, которого обидели и ему неожиданно стало ясно какие страдания он ей причиняет. С ним она всегда чувствовала вину. Она не понимала от чего это чувство, но оно преследовало её как мысль о неминуемой для человека смерти и ей приходилось жить с этим. Каждое утро просыпаясь раньше него от тревоги она удивлялась, что он рядом с ней и вина подступала комком к горлу словно рыдания.
— Хочешь поговорить? — спросил он серьёзно.
— Нет. — ответила она обиженно и еле слышно, будто бы знала, что ни к чему хорошему это ни приведёт.
Он почувствовал головную боль, от которой не мог избавиться уже несколько дней. Боль была сильной и не хотела отпускать его словно ревнивая женщина. А вместе с ней пришла безысходность. Она пришла ниоткуда и напоминала дурной сон. Она комком подступила к его горлу, заставив покраснеть. Он строго посмотрел на неё сдвинув брови. На лбу появилась тонкая складка, от которой ей стало совсем не по себе. Она приподнялась и села на диване недалеко от него словно в ожидании приговора. Она снова вспомнила линию его спины и то, как она лежала в его постели. Сейчас ей казалось, что он знает об этом. Временами ей казалось, что он знает всё. Её мозг был для него открытой книгой, которую даже не надо было перелистывать. Страницы книги её души мелькали перед его глазами и он с грустью читал слова её чувств и переживаний, даже самых сокровенных и тайных чувствуя лишь скуку. Она продолжала молчать, опустив голову перед ним словно ждала своей очереди на гильотину. Неожиданно он прикоснулся к её волосам, осторожно проведя по ним тёплой ладонью и приподняв её лицо за подбородок, сказал:
— Я отведу тебя туда где ещё никто не был. И ты всё поймёшь.
Она не удивилась будто бы ждала этого, словно это и было концом её страданий. А может быть и началом. Пока она этого не знала. Он посмотрела ему в глаза и не увидев привычной приграды, похожей на высокую кирпичную стену утонула в них.
Это было похоже на потерю сознания. На минуту всё исчезло и она оказалась в тёмном коридоре старинного замка. Тут было холодно и страшно, но она знала, что должна идти вперёд. Затаив дыхание она пошла по коридору неизвестно куда, доверясь своей интуиции. На многочисленных запертых дверях, сплошь покрытых паутиной виднелись неизвестные ей имена людей и надписи на непонятном ей языке. Они были похожи на какие-то иероглифы, но прочесть их казалось невозможным. Они жгли глаза и она торопилась пройти мимо них. До её слуха доносились шум стекающих откуда-то капель воды и чей-то шёпот. Она прислушалась. Шёпот тоже был на каком-то неизвестном ей языке. Она не поняла его, но почувствовала, что он указывает ей дорогу. Девушка двинулась дальше всё более уверенными шагами пока не добралась до полуоткрытой двери. Её странное путешествие походило на поиск пути в неведомом лабиринте, где можно остаться навсегда. На минуту ей этого захотелось и она подошла к двери ближе. На двери она увидела яркую надпись — Смотри, но помни иллюзия — это всё, что ты видишь. Затаив дыхание она вошла в комнату в ожидании чего-то ещё более ужасного, но к её удивлению перед её глазами была совсем иная комната. Она не была похожа на тёмный негостеприимный коридор, в котором только и ждёшь появления крыс. Это была светлая комната со множеством рамок на стене. Осмелев и успокоившись она подошла ближе. Рамки были одинаковыми. Когда она рассмотрела их её снова сковал холодный ужас от увиденного. Это были застеклённые рамки, в которых покоились….. маски. Маски одного и того же лица. Его лица. Она узнавала некоторые из них, но некоторые из них казались ей совсем чужими. Под каждой из них она обнаружила надписи, которые объясняли их предназначение. Теперь она понимала их язык. Она начала медленно читать, стараясь поверить в это. Я сомневаюсь, — гласила первая надпись и дальше — я устал, я смущаюсь, я флиртую, я наслаждаюсь, я сосредоточен, мне интересно… и так далее. Голова начала кружиться от напряжения. И вдруг маски начали говорить и каждая из них начала шептать свою историю, говоря его голосом и рассказывая о его поступках, совершённых в этих масках. Сотни масок, они словно смеялись над ней олицетворяя этим её беспомощность перед ним. Неожиданно она заметила на стене другую маску. Маску, которую никогда не смогла бы забыть или же перепутать с чем-то другим. Это было его лицо, в момент когда он просыпался. Она видела его сотни раз и считала таким настоящим. И сейчас даже оно оказалось фальшивкой. Она даже не стала читать надпись под ней. Бес сил она опустилась на стул, стоявший посередине комнаты и закрыла лицо руками. Шёпот утих и она заметила на полу конверт. Она подняла его. Конверт оказался тяжёлым. Открыв его она обнаружила записку и револьвер. Прими правильное решение — говорилось в записке. Ни минуты не сомневаясь, девушка приставила дуло револьвера к виску и выстрелила. На минуту всё стихло. Пред глазами стало темно. Она не почувствовала никакой боли словно знала, что на этом жизнь ещё не закончилась, а только началась. Словно даже сам выстрел был той иллюзией, о которой говорилось в надписи на двери.
Неожиданно она открыла глаза в тёмном холодном зале. Она сидела на скамье и вокруг никого не было. Прикоснувшись к виску она ничего не почувствовала и поняла, что она не приняла того правильного решения, которое от неё требовалось. Его игра в жизнь продолжалась. Его непонятная, мистическая игра, на которую он её обрёк. Она была обречена на существование рядом с ним без права на другую жизнь, без права выбирать уйти или остаться. Наконец в зал вошёл он. Снова он. В мантии. Строгий и жестокий. Он сел перед ней на место судьи. Это был зал суда. И она оказалась теперь на скамье подсудимых. У неё сильно болела голова словно от удара чем-то тяжёлым. Она никак не могла понять почему не умерла и почему видит её перед собой. Он сидел перед ней в сверкающей мантии и она смотрела на его руки. Красивые, нежные, с тонкими пальцами и думала о том, что даже такими руками он мог задушить её, но почему-то не сделал этого. Он откашлялся и перелистав бумаги начал говорить стальным голосом.
— Подсудимая, знаете ли вы в чём вы обвиняетесь?
— Да. — еле слышно ответила она, хотя не понимала почему это сказала, не зная своей вины.
— Знаете ли вы, что преступления против себя являются самыми тяжкими? — продолжал он чужим ей голосом. — Разве вы не знаете, что самоубийство — это грех?!